href="ch2.xhtml#id8" class="a">[2].
– Пять лет работы грузчиком стали для меня вторым высшим образованием. Сколько там я увидел, одному Аллаху известно. Научился многому, – начал разговор Шахин.
– Да уж, сколько лет прошло с тех пор.
– Мышцы одрябли, пора их в тонус приводить.
– Не, голова здесь больше нужна, – засмеялся хозяин и перешёл на серьёзный тон.
Они сидели допоздна. Вооружившись ручками и бумагой, писали и считали, рисовали схемы маршрутов. Когда-то в студенческом общежитии также не спали до утра, готовясь к экзаменам. Разница заключалась в том, что в институте могли поставить «неуд» только в зачётке, а здесь плохая подготовка могла иметь более серьёзные последствия.
– Ничего не соображаю, – театрально хлопнул себя по лбу Василий и встал. Пошёл в сторону глинобитного туалета, прихрамывая на одну ногу. Хромота осталась в память о незадачливом сельском фельдшере, который по ошибке сделал ему укол в нерв. Василий стеснялся физического недостатка и вёл себя вызывающе дерзко. Как-то он отвёз свою мать к известному лекарю, и не успели они зайти на приём, как тот воскликнул:
– Я могу вылечить твою ногу, забудешь о хромоте!
– Прожил так столько лет и ещё проживу, – рассердился Василий. – Мать мою вылечи. Так тебе и разрешу трогать ногу.
Спать разошлись под утро.
Не успели сомкнуть глаза, как уже зафыркала машина, подготовленная хозяином к поездке. Вскоре проехали узкую улицу с домами из глины и выехали на центральную улицу с тополями. Шахин ещё раз обрисовал планы на сегодня: городской рынок, узнать цены на сухофрукты и грецкие орехи, потом к оптовикам в заготовительную контору.
Несмотря на раннее утро, рынок кишел людьми. В воздухе смешались возбуждённые голоса продавцов и рёв ишаков, ещё навьюченных грузом.
– Уже варят что-то, – удивился Густав, втягивая носом запах жареного лука.
– Да, повара с утра готовят еду. А нам надо пройти дальше.
Сухофрукты продавали в закрытом помещении. В больших мешках светилась янтарная курага, рядом темнели кишмиш и чернослив.
– Ого, какие цены, – изумился Василий, пробуя на вкус кишмиш. – А самим нельзя приготовить? Солнца много в Азии, пусть лежат и сушатся?
– Нельзя. Рецепты хранят в строжайшей тайне, чужих и близко не подпускают, – пояснил Шахин. Остановился у рядов с грецкими и земляными орехами, воздел ввысь палец и заговорил менторским голосом:
– Внутри каждой скорлупы находится драгоценное лекарство для долгой и счастливой жизни мужчин. Зная об этом, кавказцы добавляют их во все блюда.
И уже серьёзным тоном добавил:
– Основное правило восточной торговли: цену надо сбивать чуть ли не пополам, продавцы уважают тех покупателей, кто умеет торговаться до последнего.
Они вышли на улицу и сразу попали в людской водоворот. Он нёс их мимо товаров, разложенных прямо на земле: металлические изделия, хомуты, кастрюли и чашки, какие-то мелкие детали.
– О! – воскликнул Василий и остановился перед рядами с национальными мужскими халатами – чапанами. – Одежда для султана.
Шахин заговорил на узбекском языке с продавцом, указывая на друзей. Пожилой мужчина с аккуратно подстриженной бородой внимательно слушал его и кивал.
– По узбекскому обычаю, самым дорогим гостям дарят атласные чапаны, – Василий с Густавом приняли подарки и молчали. Солнце струилось по блестящим узорам халата и перескакивало на лица друзей, тронутых словами Шахина.
Затем толпа вынесла их к столам, расположенным под густой чинарой. Янтарный плов в огромном казане, варёный горох – нут, рисовый суп, кружочки домашней колбасы, лепёшки и самса из глиняной печи – тандыра, – бери, что хочешь.
– Плов? – спросил Шахин, показывая на казан.
– Да, – согласились друзья, радуясь предстоящему пиршеству.
После обеда поехали к оптовикам, торгующим сухофруктами. Дорога пролегала через горы. В этом районе Ферганской долины было разбросано множество деревень и фермерских хозяйств, плантаций фруктовых деревьев и овощей. В центре изобилия раскинулся город Ош, который купался в воздухе, настоянном на горных травах и сладких фруктовых запахах.
Вскоре машина нырнула в небольшой переулок, свернула ещё раз и уткнулась в одноэтажное кирпичное здание.
Их уже ждали. Директор заготконторы, полный мужчина с большим животом, встретил их самолично, выказав тем самым особое уважение по правилам восточного этикета. Хозяин и гости долго трясли друг другу руки. Шахин предложил директору поехать сразу на склады, чтобы посмотреть товар. Машина директора привычно завиляла по узким горным улицам, проехала вниз и остановилась у огромных ворот. Здесь находились огромные помещения, приспособленные для хранения овощей и фруктов; у ворот стояли гигантские фуры, грузчики таскали мешки с луком, из которых сыпалась золотистая шелуха и медленно оседала на землю.
Директор мельком окинул взглядом работников, прошёл вперёд, поднялся по невысоким ступеням и по-хозяйски распахнул дверь.
В маленькой комнатке, заваленной бумагами, девушка выстукивала на пишущей машинке, не обращая внимания на шум с улицы. Подняла голову только тогда, когда хозяин пригласил гостей в кабинет, кивнув ей на ходу:
– Зелёный чай.
Через некоторое время она уже разливала в маленькие пиалы горьковатый чай, который гости пили маленькими глоткам.
Беседа была долгой. В основном говорили хозяин и Шахин, переходя порой на узбекский язык. На бумаге рисовались цифры, обозначающие тоннаж, маршрут, затраты, процент естественной убыли и предстоящие расходы по железной дороге.
Наконец стороны пришли к соглашению. Подписали договоры в двух экземплярах и встали с места. Директор начал мотать головой: он и слышать не хотел, что гости отказываются от знаменитого ферганского плова и шашлыка:
– Барашка в горах держали, мясо нежное, сладкое, как можно не отведать такой шашлык! – директор раздувал щёки от деланого возмущения.
– Ака[3], в следующий раз обязательно посидим за дастарханом. Сегодня нет времени, не обижайтесь, пожалуйста.
Заверив его ещё раз обещаниями, друзья тронулись в обратный путь. Ехали молча. Каждый из них тревожился: вроде бы всё было понятно, но, как сложится на самом деле, никто не знал, гарантий не было никаких. Василий и Густав уезжали с тем же чувством тревоги, что и приехали, не могли долго заснуть и ворочались на жестких полках плацкартного вагона.
Густав вручил жене аванс, а сыну – игрушечный пистолет, потом рассказал, чем будет заниматься: им придётся смириться с его частыми служебными поездками. Дэн радовался пистолету, похожему на настоящий, и бегал с ним по квартире, целясь в невидимых врагов, а Инга загрустила.
Всё получилось. Не так, как именно планировалось, а с небольшими отклонениями. Самой важной оказалась погрузка. Мешки с сухофруктами в одну сторону, а с грецкими орехами и земляными – в другую. Шах сразу пресёк фокусы грузчиков, чтоб не ругаться каждый раз.
Наконец состав тронулся. Василий и Густав отметили на карте узловые железнодорожные станции. Шахин не вмешивался в их переговоры с