Читать интересную книгу Жабжабыч метит в президенты - Эдуард Успенский

— А где ты ее взял?

— Мне ее Пал Палыч в Интернете нашел, — и он продолжил: — Почему у нас не действует антимонопольный закон? Почему РАО «Дженерал электрик» постоянно повышает цены? Почему нет конкурирующих компаний?

— Правильно! — закричали из толпы. — Этого Чубайса пора гнать взашей! По пятьсот рублей в месяц за свет платим, а ему все мало.

— А метрополитен? — витийствовал Жэжэ. — В каком он состоянии? Кругом окурки и темные личности. Я не имею в виду цвет кожи.

И хоть в городе N никакого метрополитена не было, люди одобрительно загудели. Новые прохожие стали подходить к Жабжабычу.

Подтянулся и милиционер Рогдай Дубинкин. Он твердо помнил: «Если соберется больше двадцати человек, разгоняй».

Он уже насчитал девятнадцать. И не знал, считать себя самого или нет. С одной стороны, он был милиционер, а с другой — тоже человек.

А Жабжабыч тем временем заканчивал речь. Речь мэра города Бостон за прошлый год:

— Мы уменьшим налоги на бедных и увеличим налоги на богатых. Мы поставим на место эту кучку лжедемократов, называющих себя демократической партией. Минимальная почасовая оплата у нас будет двадцать долларов.

— Это что, в месяц? — послышалось в толпе.

— Наверное, в неделю, — пояснил кто-то.

— А теперь переходим к вопросам, — сказал Жабжабыч. — Я жду.

Вперед вылез вредный избиратель Скипидаров:

— А какой у вас личный интерес? Без личного интереса нельзя.

Жэжэ был готов к этому вопросу.

— Мой личный интерес очень прост. Я хочу сделать евроремонт в моей будке. А то в щели уже можно лапу просовывать. Телевизор хочу купить. И в Африку хочу поехать.

Люди одобрительно загудели. Посыпались другие вопросы:

— Сколько вам лет?

— У вас есть семья?

— Где вы работаете?

Жабжабыч вежливо и, не торопясь, отвечал:

— Лет мне — тридцать с хвостиком.

— Семья у меня есть. Один ребенок и двое родителей. — Он имел в виду Влада и его папу и маму.

— Работаю я на ответственной работе — охраняю жилой объект. До этого работал в Министерстве оборонной промышленности собаководом.

К избирателям подошел фотограф Стенькин, и количество участников превысило двадцать.

— Все, расходитесь! Кончай базар! — приказал милиционер Дубинкин.

— Как кончай базар? — вмешалась Валерия Прямодворская. — А свобода собраний? А свобода слова?

— При чем тут свобода слова? — удивился Рогдай Дубинкин. — Я же не в тюрьму вас тащу, я просто разгоняю.

Он был очень настырен. Не зря товарищи по работе ласково звали его В Рог Дай.

— Гражданин, — сказал он Жабжабычу, — покиньте помещение.

— Не покину, — уперся Жабжабыч.

Дубинкин попытался взять Жэжэ на боевой прием, но Жабжабыч выскальзывал.

Это здорово разозлило Рогдая, он вытащил из-за пояса резиновую дубинку и треснул Жабжабыча по башке. Результат был неожиданным: изо рта Жэжэ вылетел тугой резиновый кулак (язык Жабжабыча) и долбанул Дубинкина прямо в лоб. Дубинкин даже выскочил из милицейской фуражки.

Это уже было сверх всяких сил. Рогдай грозно потянулся к кобуре.

Но тут опять получилась ерунда. Во все времена городскую милицию ругали за ношение огнестрельного оружия, и вся милиция носила в кобурах что придется. Кто отвертку, кто гаечный ключ, кто половник. Рогдай Дубинкин носил большую столовую ложку, чтобы всегда можно было проверить качество пищи в придорожных кафе.

Прицелившись ложкой в Жабжабыча, он закричал:

— Руки вверх!

Жабжабыч от ужаса замер на целых десять минут и вообще испортил всю картину разгона народа, потому что его стало невозможно сдвинуть с места.

Тут к Дубинкину подступила Валерия Прямодворская:

— Что вы сделали? Вы же человека убили!

— Я не хотел, — испугался милиционер. — Это он сам убился.

Дубинкин с удивлением рассматривал свою ложку.

Группа сторонников подхватила Жабжабыча и понесла его к газону.

— Не туда, не туда, — вдруг сказал Жабжабыч слабым голосом, — а вон туда.

Он показал на пивной ларек. Когда его посадили на лавочку, он сразу ожил и предложил Владиному папе:

— Пал Палыч, а не выпить ли нам немного пива за успешное начало?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Сложности в школе

Владик и его друзья не расставались практически никогда, особенно в школе.

Почти на всех уроках было слышно:

— Устинов, не разговаривай с Кукарековой.

— Кукарекова, перестань кукарекать с Поповым.

— Попов, пересядь от Устинова.

Сегодня к их классу приблудился еще и легкомысленный Верхотурцев.

— А ты, Витя, что у нас делаешь? — спросила учительница по природоведению Ангелина Федоровна. — Ты вообще не из нашего класса.

— Я, Ангелина Федоровна, потому к вам пришел, что меня к знаниям тянет. В вашем классе можно больше знаний получить, чем в других.

— Еще больше знаний можно получить в кабинете директора, — сказала строгая Ангелина. — Куда ты немедленно отправишься, если будешь отвлекать ребят от урока.

— Все. Ухожу, ухожу, ухожу.

А разговор в школе постоянно шел все о том же — о выборе нового мэра.

— Нам надо в избирательную комиссию идти, — говорила Люба Кукарекова, — надо Жабжабыча регистрировать. Мы уже собрали больше тысячи подписей.

— Завтра и пойдем в эту комиссию, — решил решительный Женя Попов.

— Так, Кукарекова, — вмешалась в их разговор Ангелина Федоровна. — Тема сегодняшнего урока «Животные и растения пустыни». Расскажи нам о жителях этой засушливой зоны.

Кукарекову застать врасплох было трудно.

— Главными жителями пустыни являются верблюды. Они могут часами идти по песку без особого вреда для себя. Запасы воды они держат в своих горбах.

Ангелина Федоровна обратила внимание на продолжающийся разговор двух доверенных лиц — Влада Устинова и Жени Попова.

— Так, Устинов, — сказала она — теперь ты продолжай ответ Кукарековой.

— Извините, Ангелина Федоровна, я не слушал ответ Кукарековой, — честно признался Влад.

— Садись. Два.

Огорченный класс замер.

— Так. Пусть теперь нас порадует своими знаниями Попов.

Жене совсем не светило добавить к своим и так не самым блистательным отметкам еще одну двойку, поэтому он уверенно заговорил:

— Я совершенно согласен с Кукарековой. Корни их уходят глубоко под землю, а в листьях накапливается большое количество влаги.

На секунду воцарилась тишина, затем последовал взрыв хохота. Вовсю смеялась и Ангелина Федоровна.

— Ну, Попов, — задыхаясь от смеха, сказал староста Киселев, — ну, Мичурин, новую породу верблюдов вывел!

— При чем тут верблюды? — растерянно озираясь по сторонам, недоумевал Попов. — Я о растениях говорю!

— А мы о верблюдах, — вытирая слезы, сказала Ангелина Федоровна. — Садись. Два.

Посрамленный и все еще недоумевающий Женька шлепнулся на место.

— И вот что, — сказала Ангелина Федоровна, — до меня дошли слухи, что вы занимаетесь чьей-то избирательной кампанией. Прошу вас отложить это занятие на несколько лет. Пусть взрослые этим занимаются, им сейчас совершенно нечего делать. Считайте, что я говорю вам все это от имени директора школы.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Что за комиссия, создатель!

В избирательной комиссии свежекрашеная бабушка с зелеными ногтями долго изучала все бумаги Жабжабыча, а потом сказала:

— Зарегистрировать не можем. У вас грубейшее нарушение. Вы собирали подписи для одного кандидата, а зарегистрировать хотите другого.

— Зачем вы нас путаете? — спросила Люба Кукарекова. — Вот его фотография на листах, на которых мы собирали подписи, а вот его паспорт — он везде один и тот же.

— Может быть, он везде один и тот же, зато документы разные. На листовке он с одним «Ц», а в паспорте — с двумя.

И верно. Когда Жабжабычу подбирали паспорт, ему дали бракованный экземпляр, где слово Голицын было написано с двумя «Ц». Теперь избирательная комиссия решила к этому придраться.

В разговор вмешался Устинов-папа. Он сказал сердито:

— Пригласите председателя избирательной комиссии.

Крашеная тетя ответила ему сушеным тоном:

— Товарищ Балаболкин занят. Он находится на приеме у нашего мэра господина Барсукова. Они занимаются выборами.

— А мы чем занимаемся? — спросил папа.

— Вы занимаетесь путаницей. Голоса собирали для одного кандидата, а зарегистрировать хотите другого.

У ребят сразу скисли лица. Попробуй собери заново тысячу подписей.

— Я знаю, что делать, — решительным шепотом сказал папа Устинов Владику.

— Папа знает, что делать, — сказал Владик на ухо Любе Кукарековой.

— Мы знаем, что делать, — сказала Люба на ухо Вите Верхотурцеву.

И они решительным шагом вышли из избирательной комиссии.