рядом нет спасателя), в то время как обязательства справедливости - это социально обязательные обязанности, например, когда спасатель обязан спасти тонущего пловца. Учитывая, что в разных культурах обязательства благодеяния и справедливости определяются по-разному и преследуют разные цели, практически невозможно оценить, в какой степени проявления альтруизма отражают общие социальные конвенции, а в какой - выражают то, что Герберт Гинтис (2012: 417) называет "глубоким структурным психологическим принципом".
Дополнительный недостаток теории альтруизма биоматематиков заключается в том, что она игнорирует возможность того, что социальный акт, приносящий пользу другим, может принести пользу и самому актору, а значит, то, что воспринимается как альтруистические действия, может быть сопряжено с взаимной выгодой и, таким образом, на самом деле представляет собой форму коллективного действия. Эволюционные психологи игнорируют эту возможность - но почему? Стюарт Уэст и его соавторы помогают нам понять предпочтение альтруизма, указывая на то, что для исследователей, приверженных дарвинистской теории, альтруизм представляет собой сложную эволюционную проблему, которую необходимо решить; по сути, это "основная дилемма сотрудничества" (Henrich and Henrich 2007: 43). По словам Уэста (West, et al. 2011: 242), многие биологи "предпочитают, чтобы проблемой их исследований был альтруизм. Это отражает общее ощущение, что взаимовыгодное поведение как-то менее интересно... Возможно, этому способствует часто цитируемое утверждение из книги Уилсона по социобиологии (1975: 31): "Центральная проблема социобиологии [заключается] в том, как альтруизм, который по определению снижает личную приспособленность, может эволюционировать в результате естественного отбора?" Похоже, что эволюционная головоломка альтруизма бросает вызов и вызывает лучшие попытки некоторых теоретиков кооперации, и поэтому, на мой взгляд, она прожила более долгую, чем ожидалось, жизнь в качестве предмета исследования кооперации. Хотя эта загадка убедительна только для тех исследователей, редакторов и читателей, которые отождествляют сотрудничество с альтруизмом, для них она кажется реальной и заслуживающей внимания.
Также интересно, как эволюционным психологам удается методологически решать свою "основную дилемму", учитывая их внимание к такой сложной теме, как альтруизм, и доказательные проблемы понимания природы биологической эволюции в глубоком человеческом прошлом. Их решение заключается в разработке сильно формалистического, а не эмпирического дизайна исследования, в котором математические модели биологических и культурных эволюционных процессов рассматриваются как действительная замена наблюдений и анализа эмпирических данных. Этот недостаток реальной основы распространяется и на зависимость психологов от результатов экспериментальных игр. Эта отрасль исследований сотрудничества призвана раскрыть элементы человеческой психологии, наблюдая за стратегическими взаимодействиями субъектов, играющих в игры в тщательно контролируемых лабораторных условиях. Однако широкие утверждения о человеческой психологии, сделанные на основе экспериментальных игр, по общему признанию, вызывают подозрения, поскольку испытуемые берутся почти исключительно из "странных" обществ ("западных, образованных, индустриальных, богатых и демократических", например, Henrich, Heine и Norenzayan [2010]) и, таким образом, не являются в высшей степени репрезентативными для всего нашего вида в целом. Культурный и социальный багаж, который несут в игры игроки WEIRD, несомненно, влияет на определение игровых стратегий игроков, но редко когда описывается или анализируется. культурный и социальный багаж, который несут в игры игроки WEIRD. Этот багаж, несомненно, влияет на определение игровых стратегий игроков, но редко когда описывается или анализируется. И хотя целью экспериментов является изучение сотрудничества, в большинстве игр испытуемые делают свой выбор в частном порядке и без общения. Кроме того, в наиболее часто используемой игре, "Дилемме заключенного", целью каждого участника игры является стремление к максимальному индивидуальному выигрышу - не самая лучшая отправная точка для изучения сотрудничества! Как бы ни были интересны эти игры для некоторых людей, я считаю их совершенно бесполезными в качестве руководства, особенно когда мы рассматриваем проблемы сотрудничества в очень больших и социально сложных популяциях, изучаемых в этой книге. Я не одинок в такой оценке. Как говорит исследователь кооперации Майкл Хехтер (1990a: 244-45), "теоретики игр пока не смогли обеспечить надежную основу для решения проблем коллективного действия".
Критика эволюционной психологии
Основная исследовательская тактика биоматематиков схожа с экспериментальными играми в том смысле, что они разрабатывают стратегические игры и "играют" в них, используя рекурсивные компьютерные симуляции, чтобы имитировать многопоколенное (биоэволюционное) время. Ввиду ограниченности данных и для того, чтобы симуляции не выходили за рамки управляемого уровня сложности, воображаемые группы населяются воображаемыми индивидами, чье поведение определяется ограниченным репертуаром воображаемых мотивов, например, когда игроки нереалистично запрограммированы вести себя как "неотъемлемые кооператоры", "альтруистичные каратели", "робкие каратели", "перебежчики", "нарушители норм" и так далее. Затем типам менталитета в стратегических взаимодействиях приписываются различные уровни выгод и издержек, а также вводятся другие переменные, такие как размер группы или ее ограниченность. При изменяющихся условиях особи, чье поведение позволяет воспроизводить его на более высоких уровнях в ходе повторяющихся симуляций взаимодействия, "выигрывают" эволюционную игру, и в конечном итоге эти генетически обусловленные типы менталитета будут преобладать в последующих поколениях.
Как правило, в таких сценариях кооператоры и каратели будут иметь низкие результаты по сравнению с перебежчиками и ненаказателями (поскольку перебежчики избегают затрат на сотрудничество и наказание), за исключением гипотетических обстоятельств, которые я критически рассмотрю далее.
Выбор родственников
Часто повторяемый аргумент биоматематического сообщества заключается в том, что альтруизм может стать биологически закрепленным в группах, если альтруистические действия приносят пользу биологически похожим другим. Это называется "отбором родственников" или "инклюзивным фитнесом". Как следствие родственного отбора, склонность к альтруистическому поведению может накапливаться в фенотипически сортированной популяции (т. е. когда все ее члены являются близкими биологическими родственниками). При этом предполагается, что рассматриваемая популяция ограничена, так что миграция или другие источники притока генов из других популяций незначительны. Согласно биоматематической теории, родственный и инклюзивный отбор привел к биологической эволюции предрасположенности человека к альтруистическому поведению по отношению к близким биологическим родственникам, что называют "родственной психологией" или "семейной социальностью". Один из контекстов этой эволюционной закономерности заключается в том, что из-за чрезвычайных энергетических затрат на развитие ребенка совместное размножение с участием других особей, кроме матери и отца (например, "эффект бабушки и дедушки"), обеспечило эволюционные преимущества в контексте эволюции человека.
Некоторые камни преткновения при выборе родственников
Следуя примеру предыдущих критиков, я высказал пять опасений по поводу полезности сценария родственного отбора для понимания эволюции сотрудничества у людей:
1. Инклюзивный отбор, очевидно, действует в так называемых "эусоциальных" видах, таких как социальные муравьи, где рабочие касты жертвуют своим репродуктивным потенциалом ради других членов улья, которые биологически тесно связаны между собой. И все же удивительно, что исследования эусоциальных видов, эволюционные основы которых лежат во всеохватывающей пригодности, оказали сильное влияние на биоматематическую теорию, касающуюся человеческого сотрудничества. В отличие от этого, в литературе по социальным наукам нет единого