Читать интересную книгу Газета Завтра 378 (9 2001) - Газета Завтра Газета

Корр. Если такое происходило с предприятиями, являвшимися конечными производителями, то есть производившими продукцию, которая являлась товаром на внешнем рынке, то как же должно было обстоять дело на производствах, представлявших собой средние звенья в технологической цепочке, производивших комплектующие, приборы, боеприпасы?

Мин. Там было еще хуже. Резко отрицательные процессы начали проявляться еще и вот в чем: те капитальные вложения, которые были предусмотрены для резкого подъема электронной промышленности, радиопромышленности и промышленности средств связи, выделялись лишь до 1991 года, а потом колоссальное количество объектов было просто брошено. Это сказалось как на уровне военной техники, так и на уровне гражданской продукции. Например, в Минсредмаше начали строительство трех заводов по производству современных кинескопов для телевизоров. Так все три завода брошены и производство цветных телевизоров в стране практически ликвидировано.

А в СССР производилось более 11 млн. телевизоров в год. Прошли испытания в 1991 году телевизоры нового поколения, но их производство не было начато и подотрасль сегодня практически ликвидирована.

Вот как, например, рассуждал Уринсон: заводы же остались, люди тоже остались, если надо будет создавать и производить вооружение, мы сможем все делать. Но так может рассуждать только человек, который никогда не знал, как организовано производство, как ведется разработка. Если завод не работает месяц, то чтобы его снова запустить — надо тоже работать не менее месяца. А если завод не работал полгода? Никто не понимает, что есть минимальная партия продукции, при выпуске которой можно сохранить технологию производства этих изделий. А если не сохранить технологию производства, то работа завтра просто разваливается, ее нет. Нельзя же законсервировать на несколько лет завод вместе с людьми.

Допустим, завод делал две с половиной тысячи телевизоров в смену. Если случался сбой в поставке кинескопов и завод не работал четыре дня, требовалась неделя, чтобы восстановить объем производства в смену — то есть, чтобы полностью приработались все звенья производственной цепочки. Для большинства руководителей военно-промышленного комплекса 90-х годов завод представлял "черный ящик": что там происходит внутри — никто не понимал. Еще меньше был уровень понимания высоким руководством проблем оборонных НИИ и КБ.

Для наших новых руководителей типа Гайдара завод казался супермаркетом, куда можно прийти и выбрать необходимое количество ракетных комплексов, самолетов и так далее. Они не понимали, что финансирование должно идти с авансированием, чтобы запустить всю производственную кооперацию.

Корр. В итоге производственная кооперация просто рухнула, перестала быть. Кто выжил?

Мин. Определились, по существу, две группы серьезных предприятий, более-менее сохранивших свой потенциал. Первая группа, которая нашла свою нишу на внутреннем рынке. Например, Воткинский завод в Удмуртии начал разрабатывать и изготавливать нефтегазовое оборудование. Объемы производства нефтегазового оборудования там уже такие же, как по вооружению и военной технике. Другие не смогли этого сделать, потому что потребители, которые нуждались в их продукции, были гораздо менее платежеспособны, чем ТЭК. Их продукция была нужна, но купить ее не могли из-за сокращения в стране денежной массы, что представляло из себя основную стратегическую линию в так называемой "экономической стабилизации".

Вторая группа — это предприятия, выпускавшие очень серьезную высокотехнологичную продукцию, которая была востребована на внешнем рынке. По существу, эти предприятия и жили за счет поставок вооружений и военной техники на экспорт. Их можно перечислить по пальцам. "Алмаз", "МиГ", "Сухой", "Антей". Ну а остальные… То есть все предприятия, которые не производили конечную продукцию, — они разваливались вообще, а это электронная промышленность, производство боеприпасов, материалов.

Вы представляете, что значит в двадцать раз уменьшить госзаказ, например, для предприятий, которые производили патроны? Доходило же до смешного! Срезали роторные чудо-линии, ставили швейные машинки и начинали шить рабочую одежду и трусы. А роторные линии на улицу выбрасывали. Это — конверсия? Нет, это — ликвидация.

А какая чехарда началась в руководящих кадрах? С 1992 года военно-промышленным комплексом руководили Хижа, Сосковец, Большаков, Уринсон, Маслюков, Клебанов.

Корр. А за предыдущие 50 лет только двое — Берия и Устинов. Это о чем-то говорит, конечно. Но об этих двоих мы более или менее что-то знаем. А следующие поколения руководителей ВПК менялись так быстро, что уследить за ними было трудновато. Что за люди управляли оборонкой в эти последние годы?

Мин. Хижа мелькнул на посту директора завода и сразу прыгнул на должность вице-премьера, так и не успев разобраться в ВПК. Сосковец — металлург. Характер образования и интеллект не позволяли ему понять, что такое ВПК, да и этот самый ВПК был на последнем месте во множестве его обязанностей. Уринсон вообще никогда не знал, что такое отраслевая военно-промышленная наука и производство и, не понимая, что это такое, тихо ненавидел это направление. И много преуспел в деле его развала. Только при Большакове (полгода) и при Маслюкове (8 месяцев) начала формироваться программа реструктуризации и восстановления ВПК, но их быстро сняли с работы.

Клебанов — специалист по фотоаппаратам. Бегом пробежал по должностям главного инженера и директора Ленинградского оптико-механического объединения, которое уже не работало и разваливалось. Потом он также "успешно" руководил промышленностью Санкт-Петербурга, которая под его руководством быстро деградировала. С таким опытом он теперь руководит промышленностью всей России, насаждая "менеджеров", которые не знают науки, технологии, производства, но знают, как концентрировать финансовые потоки в "нужном направлении". Стоит ли говорить, что это направление прямо противоположно интересам производства?

Корр. Но откуда брались эти финансовые потоки? В оборонке продолжали вращаться большие деньги, вращаться как бы сами по себе, ничуть своим вращением не приводя в действие станки и поточные линии. Эти деньги приходили из двух источников — бюджета и доходов от экспорта. С бюджетом вроде бы все понятно, а как обстоит дело с торговлей вооружениями и военной техникой, называемой деликатно "военно-техническим сотрудничеством с зарубежными странами"?

Мин. Отрицательные процессы происходили, конечно, и в области военно-технического сотрудничества. В СССР существовала стройная система ВТС, которым занимался Государственный комитет по внешнеэкономическим связям, в котором были сосредоточены три основных главных управления. Главное инженерное управление, которое занималось поставками за рубеж средств вооружений и военной техники. Было Главное техническое управление, которое занималось созданием крупных объектов: ремонтных заводов, аэродромов, военно-морских баз и других подобных объектов. Оно же занималось ремонтом, модернизацией и поставками запасного имущества. И еще было Главное управление, которое занималось заказными НИОКРами и продажей лицензий.

Сначала их сделали самостоятельными компаниями. И все стали заниматься продажей вооружений. Это — быстрый доход. А заниматься строительством аэродромов… Это долго. Никого не волновало, что за время жизненного цикла, допустим, истребителя, ремонт и модернизация накручивают еще не менее 70% от первоначальной стоимости. Я уж не говорю о том, что система поддержки нашей продукции в исправности и боеготовности создавала уверенность у покупателя, а это является важнейшим моментом при выборе страной-покупателем поставщика — надежность и гарантии. Как только система рухнула, основными претензиями к нашей технике стали затруднения с ремонтом, поставками комплектующих, а как следствие — высокие эксплуатационные расходы, сводящие на нет преимущество наших невысоких продажных цен.

Корр. Да, только что эти же претензии к самолетам марки МиГ предъявил министр обороны Австрии во время визита туда Путина. Это одна из бед сегодняшнего нашего ВПК — непонятно, кто, за что и каким образом отвечает. Почему-то антимонопольные мероприятия, эффективные в производстве и продаже трусов, экстраполировались на систему ВТС, государственной торговли вооружениями и военной техникой. Так, будто ВПК, действительно, даже не супермаркет, а сеть магазинов, где покупатель может ходить и выбирать, где лучше и дешевле. И как обстоят дела с реструктуризацией предприятий оборонки до состояния супермаркетов?