Необычный ребенок
Калуннборг, Кристиания.
Сигрид Унсет родилась в доме семьи Гют, здесь же она провела первый год своей жизни. Здесь ей было хорошо, «как змейке на солнышке», по ее выражению. Имение принадлежало деду писательницы, советнику Петеру Андреасу Гюту. Большой, серьезный, своей старшей внучке Сигрид он напоминал медведя — особенно ворчанием. Он рано овдовел, и поэтому огромным домом в стиле ампир уже много лет заправляла невестка — или тетя Сигне, как ее звали восемь детей, которым она заменила мать. Мать Сигрид, Шарлотта (полное имя Анна Мария Николина Шарлотта Гют), будучи дочерью одного из самых влиятельных людей Калуннборга, имела возможность получить лучшее образование — она изучала языки в Копенгагене. Там она познакомилась с талантливым уроженцем Трёнделага Ингвальдом Унсетом. Ингвальд с детства мечтал стать ученым. Честолюбивый норвежец, никогда не расстававшийся с книгой, производил впечатление серьезного молодого человека, хотя и не лишенного чувства юмора. Его научные интересы были по большей части обращены в прошлое — он изучал дохристианскую культуру, не забывая, впрочем, о традициях родного Трёнделага. В 1875 году молодому ученому предложили место ассистента при кристианийском Собрании древностей, а год спустя он отправился в свою первую большую заграничную поездку и встретил в Копенгагене Шарлотту Гют. На юную лингвистку огромное впечатление произвели его увлеченность и горячий интерес к датским могильникам, курганам и краеведческим музеям: его занимало абсолютно все, что могло пролить свет на древние языческие времена.
Гюты благосклонно отнеслись к их помолвке, заключенной в 1876 году. В жилах Шарлотты также текла норвежская кровь, к тому же, по мнению советника, будущий жених производил впечатление «очень приятного человека, наделенного большим талантом и работоспособностью»[20]. Семья Гют происходила из Шотландии: когда-то их предки переселились в Нурланн и только позднее перебрались в Данию.
Предки Ингвальда Унсета и по линии отца, и по линии матери были родом из Эстердала, сам же он вырос в Тронхейме. Отец, капрал Халвор Халворсен, принял девичью фамилию своей матери Унсет, когда переселился в город и женился на Кристине Дал из Эллегорда. Его отличала строгая религиозность, чего требовала и работа — он занимал должность управляющего исправительным учреждением для женщин. И для норвежских бабушки и дедушки Сигрид Унсет стала первой внучкой. Родители Ингвальда были небогаты, но делали все возможное, чтобы дать образование увлеченному историей сыну. Одаренный студент окончил курс в рекордные сроки и с блестящими оценками. Незадолго до свадьбы он защитил докторскую диссертацию, озаглавленную «Начало железного века в Северной Европе». Работа была тут же переведена на немецкий и удостоилась широкого международного признания.
Родители Сигрид Унсет обвенчались в калуннборгской церкви Пресвятой Богородицы в 1881 году на день Успения Святого Улава (29 июля). Ему было 28 лет, ей 26. Красивая пара: она — стройная и элегантная, с высокой прической; он — крупный, крепкий, с властным взглядом. После свадьбы они направились в Рим, рассчитывая прожить за границей несколько лет. Однако им пришлось вернуться домой раньше, чем планировалось, а Сигрид Унсет суждено было родиться в Дании. Позднее друг семьи описал это так: «Беда не заставила себя долго ждать. Др. Унсет свалился с малярией, и похоже было, что единственным спасением для него могла стать только срочная „перемена климата“, как тогда выражались. Фру Унсет с мужем, чья жизнь висела на волоске, поспешила на север»[21].
Мучимый приступами лихорадки мужчина и женщина на последнем сроке беременности покинули Рим, отчаянно нуждаясь в медицинской помощи. Пока отец поправлялся, 20 мая 1882 года родилась Сигрид. Она была здоровым и желанным ребенком — первенцем счастливых родителей, первой внучкой с материнской и отцовской стороны; радости родственников не было границ. Но отныне болезнь Ингвальда тенью легла на жизнь семейства.
Гордый отец сообщал, что аист принес «отлично сложенную крепенькую девочку, пухленького бутуза с длинными темными волосами»[22]. Молодая семья поселилась в крыле особняка Гютов, и вскоре малютку Сигрид окрестили в церкви, чьи пять башен смотрели на площадь перед особняком, — той самой церкви Пресвятой Богородицы, где год назад венчались ее родители. Имя Сигрид девочке дали в честь одной из прабабок по отцовской линии, которую звали Сири, вот только свои первые слова малышка произнесла по-датски. Отец отправился в очередную длительную поездку, а Сигрид осталась на попечении тети Сигне, та ухаживала за ней и пела колыбельные, — как когда-то ее матери. Девочка росла крепкой и активной. Гордая мать писала мужу, что первые слова — «мама» и «папа» — дочь проговорила в возрасте десяти месяцев и уже узнает всех членов большой семьи. К двум годам, когда девочка обзавелась более обширным словарным запасом, о маленьком вундеркинде в семье стали ходить истории. Например, о приходском священнике, который проходил мимо и увидел на крыльце дома малышку, играющую со своими любимыми куклами — миниатюрными фигурками Тассо и Петрарки. На вопрос «Смотри-ка, и чем это тебе дали поиграть?» девочка отвечала: «Как, разве вы не узнаете Тассо и Петрарку?»[23]
Первое воспоминание Сигрид о матери имеет совершенно точную дату. В тот апрельский день 1884 года увидела свет сестренка Рагнхильд. Голенький красный младенец лежит на голубом переднике и болтает ножками, а мать, опершись на локоть, смотрит на него из кровати и смеется. Первое воспоминание об отце — они вместе стоят на палубе корабля, который отвезет их в Норвегию.
В июле 1884 года семья переехала в Кристианию, где после перерыва, вызванного научными экспедициями и работой в Датском королевском архиве, отец вновь получил место в Собрании древностей. В Норвегии Сигрид ждали новые незнакомые родственники, и ей не терпелось показать им, сколько всего она умеет, даже знает, что такое «тесловидный топор». Но здесь слова нередко производили на людей совсем другой эффект, нежели в Дании. Девочка сызмала привыкла слушать разные истории от взрослых, которые потом любила пересказывать сама. В этом ей служили примером увлеченные стариной родители, оба отличные рассказчики, не говоря уж о тете Сигне, которая была настоящим кладезем народных песен, баллад и сказок. В таких условиях маленькая Сигрид и сама начала выступать перед взрослыми. В возрасте двух лет она, ничуть не стесняясь, декламировала наизусть стихи — к восторгу близких. Но когда она принялась читать датские стихи в кругу своих норвежских родственников, чаще всего раздавался смех. Один из дядюшек со стороны отца, бывало, смеялся прямо-таки до слез.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});