Читать интересную книгу Робофобия - Влад К.

Со временем нотации и подзатыльники закончились, теперь я, вроде, взрослый и должен сам понимать, когда не прав, сам нести ответственность за свои поступки и сам решать проблемы, если таковые появились. А подзатыльник остался лишь в виде замаха, который только демонстрировал, что я оплошал, хотя мог бы поступить по уму.

Отец сел рядом и, явно никуда не торопясь, принялся за такой же набор, что и у меня в тарелке. К тому, как я учился и «регулярно» ходил в школу, папа относился нормально. Он и сам был не ангелом в школьные годы – прогулы, подтрунивания над учителями, вызовы родителей в школу, куча замечаний за поведение. Поэтому мне отец делал скидку, хотя наглеть не позволял и иногда включал строгого папашу.

– Как доешь, собирайся и иди в школу, – включил режим суровости отец.

– Хорошо.

– Машину не бери, а то остановят, дыхнуть попросят и останешься без прав.

– Нууу пап, не остановят. Да если и остановят, потом все решим.

– Ну-ка цыц, – сказал отец и, кажется, хотел еще раз замахнуться, но, похоже, решил не частить. – Не наглей мне тут, «потом решим». Если есть возможность, это не значит, что ею нужно злоупотреблять. Сегодня обойдешься без машины, и точка! Дело не в том, кто тебя остановит, и как мы это решим, а в том, что потом это будет на всех сайтах и ТВ, а по сетям сразу же разойдется молва, какой ты сякой «богатенький мальчик на Range Rover». Дали машину, катайся, получай удовольствие, но не наглей.

– Ладно-ладно, убедил.

– Я, кстати, на днях уеду. Предположительно, послезавтра, надо будет смотаться в Филадельфию на встречу с профсоюзами…

– Тебе или твоей шестерке? – перебил я.

– Не называй его шестеркой, Уокер – нормальный политик, просто я инвестирую в его кампанию, чтобы потом он инвестировал в меня. В конце концов, ради президентской кампании, которая может вылиться в рычаги прямо в овальном кабинете можно и помотаться по стране. Нужно лично проконтролировать, кто что говорит, где кто стоит, и как все организовано.

– А новый завод в Хьюстоне, который ты на прошлой неделе открыл, на самотек пустишь?

– Во-первых, это не завод, а электростанция. Во-вторых, не на самотек, а на органика. Он останется в Вашингтоне и прекрасно во всем разберется.

– Не боишься роботу доверять?

– Что же ты до них докопался, сынок, – сказал отец, хмыкнув. – Не боюсь, это же моя копия. Он как-то раз вместо меня многомиллионный контракт подписывал – справился ничуть не хуже, все прочитал и некоторые пункты даже подправил. Все будет нормально.

– Ладно, я пошел, спасибо за завтрак, ты меня реально оживил.

– Ключи на стол положи…

Черт, пришлось подчиниться и добираться до школы на монорельсе.

***

На улице сегодня не жарко, честно говоря. Эта осень какая-то особенно депрессивная. Дело не только в школе и закончившихся каникулах – тоску нагонял пронизывающий ветер и невыносимый холод. Из-за этих «морозов» входить в школу иногда буквально больно. Эти штуки, которые берут капельку крови у двери и, лишь сравнив образец с данными в базе, пропускают внутрь, по холодной погоде дольше обычного протыкают палец и как-то неторопливо тянут капельку крови. Потом прокол еще долго болит. Так и в этот раз «тупая» игла еле-еле прошла сквозь кожу – ауч, больно. Конечно, безопасность превыше всего, особенно после всех этих стреляющих психов в школах, но каждый раз тыкать иглой в палец – это прямо-таки издевательство.

Как выяснилось, я умудрился опоздать на четвертый урок из пяти, который как раз начинался, когда я пришел.

– Доброе утро, миссис Коллинз.

– Эрис, спасибо, что почтили нас своим присутствием. Проходите, садитесь. Сегодня вам повезло, вы делаете тест по первому юниту.

Все в классе уже сидели, уткнувшись в плексигласс экран, встроенный в парту. Я добрался до своего места. Активировал отпечатком свой профиль, открыл предмет «Современная история: 2000 и по наши дни», зашел в папку с тестами и начал.

***

Время теста закончилось, он, собака такая, автоматически деактивировался за два вопроса до конца. Проснись я на 10 минут пораньше, может быть, и доделал бы. Да ладно, уже насрать… там и без того все более-менее правильно, а два не отвеченных вопроса погоды не испортят. Пойду схожу еще за кофе.

– Здорова, Эндрю. Хай, Крис.

– Привет, ты живой? – с ехидным выражением лица спросил Эндрю.

– Ага, здравствуй, действительно, ты как? – поддакнул ему Крис.

– Да я сама бодрость, пойдемте за кофе.

Через минуту мы уже стояли у автомата, и я ждал, пока это допотопное чудо, вывалит мне в стакан растворимую отраву, зальет ее кипятком и засыплет сахаром.

– Вы случайно новости вчера не смотрели? – поинтересовался Крис.

– Неа, а что там такого было, аж ты вдруг решил нас об этом спросить?

– Прикиньте, в Лондоне борцы с робозаразой накинулись на андроида, а он оказался каким-то строптивым.

– То есть? – заинтересовался Эндрю.

– Их было четверо, у каждого было по лому в руках. В общем, какие-то железные балки. Один ударил сзади, а тот, ничего не сказав, развернулся и зарядил ему в ногу. Того отбросило, нога тут же отказала… будто отнялась. Он и второго тоже быстро успокоил, на что-то надавил на шее, тот сразу сознание потерял. Двое других убежали, а робот вызвал полицию. В итоге, замели всех троих.

– Почему всех троих? Андроида тоже в полицию забрали?

– Двоим грозит смертная казнь, накинулись на робота. Они же якобы расисты, а андроида на экспертизу отправят. Будут выяснять, почему он нанес вред людям.

– Да почему-почему, – негодовал я. – Наши дебильные конструкторы создали им правила, которые они могут нарушать. Как только можно было сделать второй закон вариативным?! Они таким макаром допрут, что можно и другие положения менять. Дойдет до того, что мы будем убийства с роботом подозреваемым распутывать. Потом еще скучать будем по тем временам, когда людей люди же и убивали.

– Ты прав, ты прав. Может, на днях напомним им, в чьем мире они живут? А то давно мы на дело не ходили.

– Можно. Даже нужно! Но это потом обсудим, – сказал я и отправился с друзьями на урок.

***

Мы зашли в класс и побрели к нашей парте у окна. Все галдели, учителя еще не было, что странно, звонок-то уже прозвенел. Только я подошел к столу, услышал за своей спиной цоканье каблуков. Когда я приземлился на стул, у доски стояла директриса Эмбридж, а рядом с ней какой-то высокий худой мужик, смотревший на класс отстраненным взглядом. Уголки губ были чуть приподняты, и он, вроде бы, старался выглядеть приветливо, явно хотел расположить к себе своим внешним видом, но что-то в нем был не так.

– Добрый день, присаживайтесь, пожалуйста, – обратилась она к классу и тут же продолжила. – Сегодняшний урок «Теории и практики программирования» проведет мистер Стивенс, Ллойд Стивенс. Он – ваш новый учитель по этому предмету, у него высшая категория, и над его программой трудился десяток лучших программистов государственного инновационного центра.

– Программой? Нас будет учить жестянка? – из-за моей спины крикнул Крис.

– Не жестянка, а андроид, – подала голос жестянка. – Имейте уважение. Между прочим, это административная статья. За публичное оскорбление наши законы предусматривают немалый штраф, поэтому следите за своим языком.

Вся приветливость мистера Стивенса улетучилась. Не сказал бы я, что у него самая совершенная программа. Можно же было сгладить углы и не идти на поводу у придурка Криса, а он зачем-то принялся угрожать и пугать административной статьей. Толку-то…

– Берд, еще раз и отправитесь на курс со школьным психологом, там вас научат толерантности, – встала на защиту андроида Эмбридж, а затем продолжила презентацию. – Наша школа получила грант и право стать экспериментальной площадкой пилотного проекта, за которым стоит будущее современного образования. Это новая ступень в развитии общества. Мистер Стивенс – первый андроид-учитель. Его создали, как базовую модель, внесли знания ведущих программистов, а затем он за три месяца прошел шестилетний курс педагогики и изучил программу преподавания программирования. Прошу любить и жаловать.

На этих словах Эмбридж вышла из комнаты, а Стивенс остался один на один с классом.

– Итак, как вы уже поняли, меня зовут Ллойд. Если не будет никаких резких выпадов в мой адрес или в сторону других учеников, мы с каждым поладим. Называйте меня по имени, так будет проще организовать рабочий процесс. Сейчас каждый назовет мне свое имя, чтобы я вас знал. Начнем с вас, молодой человек у окна.

– Марк Эрис, – сказал я, передав эстафету по цепочке. Все называли свои имена, а андроид лишь кивал головой. Он делал это с какой-то еле заметной улыбкой, было ощущение, что он выпендривался. Всем учителям требовалось несколько уроков, чтобы запомнить класс из 30 человек, а он просто составлял у себя в голове базу данных. Перекличка закончилась, и Стивенс сказал: