Читать интересную книгу Счастье за грош (СИ) - Бурова Дия

— Надо бы всё же вернуться за одеждой, — предложила она, почувствовав неловкость.

— Да что с ней будет? Завтра заеду. Документы и сумочка у тебя с собой?

Она кивнула.

— А там у меня печка. Да мы и без неё не замёрзнем. Верно?

Настя улыбнулась и снова прильнула к нему в томлении.

— Сейчас! — он вытащил из внутреннего кармана смокинга маленький пульт с ключами, при этом успев наградить спутницу волнительной чередой поцелуев снова в грудь и шею.

Где-то пикнуло.

— Ой! — воскликнул Эдуард.

— Что? — обеспокоилась Настя, заглядывая ему в очи, а сделать это было совсем легко, ведь Эд успел спуститься на несколько ступенек, и, можно так сказать, готовился припасть к её колену, выступившему сквозь разрез счастливого фиолетово-сиреневого платья.

— Как будто укололся обо что-то… — проговорил он озадаченно, и стал медленно разворачиваться, потирая ладонью то место, что ниже попы, слева.

— Привет, Настюха! — раздалось совсем рядом, и из-за спины совсем уже повёрнутого Эдуарда на неё глянула ещё одна знакомая физиономия.

— Ленка! Ты здесь как? — удивилась Настя очередной своей однокласснице, из соседнего микрорайона, которая ещё накануне по телефону клялась и божилась, что на вечеринку к Валентину ни ногой, и видала она такие встречи в гробу, и нечего раны бередить. А вот поди ж ты!

Брюнетка щёлкнула золочёной заколкой в пышных волосах, огладила лисью шубку и развела руками:

— Не устояла! Извини, если что не так.

— Елена! Ты просто… Нет слов! Я просто упоён! — повторил Эдуард неожиданно ещё недавно предназначенные ей, Насте, слова. — Кажется, я очень многое пропустил в этой жизни!

— Эдичка! Дорогой! Всё поправимо! Всё можно наверстать! — заулыбалась Ленка и, подхватив надежду отечественной дипломатии под локоть, свела его ступенька за ступенькой вниз, где усадила в Шевроле.

— Леночка! Чудная моя! Какой же я был осёл! — сообщил Эд.

— Поехали! — скомандовала брюнетка водителю, и захлопнула дверь авто.

ГЛАВА 3

Как в замедленном кино, машина тронулась, а Настя застыла на заснеженных ступеньках в шоке, настолько всё внезапно свершилось, то есть перевернулось на сто восемьдесят градусов.

Она, впрочем, непроизвольно спустилась вниз, но броситься вслед за проклятым Шевроле не было никаких сил, особенно когда отчётливо разглядела сквозь стекло, что Ленка исхитрилась весьма быстро избавиться каким-то образом от рыжей шубки и буквально набросилась на Эдуарда, вне себя от страсти.

Тогда Настя швырнула под ноги, прямо в снежную слякоть чёртов смокинг, ещё пять минут назад накинутый ей на плечики Эдом, и принялась в истерике топтать его, выкаблучивая речёвку спортивных фанатов и размахивая дамской сумочкой.

Слёзы струились по щекам в три ручья. Она и утирала их ладонями, и просто глотала, и размазывала вместе с косметикой по личику. Но холод в конце концов привёл её в чувство и заставил вернуться в «Дежавю» прежним путём.

— Вот сучка! Обманщица! А Эд? Эд! Как он мог! И в этом все мужчины! — твердила она, пробираясь по уже знакомому коридору.

Только тут Настя припомнила, что эта Ленка была со школы, как и она сама, по уши влюблена в Эдуарда.

И что же это выходит? Как удалось ей в самый последний момент буквально увести мужика из-под носа?! И где теперь их с Эдом искать? И есть ли в том смысл?

Появляться в таком ужасном виде, как Франция после Ватерлоо, перед бывшими одноклассницами и подругами было себе дороже.

— Да ни в жизнь! — решила она и как-то краем-краем, боком-боком сумела проскользнуть незамеченной в те стерильно белые комнаты, где еще недавно самоуверенно наносила боевую раскраску перед решительным штурмом светила дипломатии.

Глянула в зеркало: «Мда! Нечего сказать!» Глаза красные, зарёванные. Тушь от уха до уха, блёклые губы.

Сперва, как смогла, поправила причёску, чтобы порядком растрёпанные темно-русые волосы не спадали на лоб. Затем вытряхнула из сумочки половину содержимого перед собой на столик у рукомойника, поскольку пока неистовствовала на улице, все полезные мелочи в ней перемешались, и внутри царил хаос такой же, как в начале творения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— О боже! Полезные мелочи! «Товар штучный и только для личного пользования…»

Она вспомнила предостережение огнекудрой дамы. Вот, кстати, и визитка на случай, если что не так и есть претензии. Ещё какие!

Но право же, до последнего момента Настя не верила во всю эту рекламную чепуху. Какой смысл за гроши всучить тебе же товар с ещё и уникальными свойствами?!

Она задумчиво поглядела на тюбик с помадой.

Эффект был неоспоримый, если, конечно, списать такую податливость Эдуарда на её «волшебный» поцелуй. Тогда какого чёрта? Если это и сработало, то где, когда и как она нарушила инструкцию по применению?

На чёрной, усыпанной блёстками визитке Настя разглядела до ужаса знакомый предмет. Она определённо видела его в детских книжках, хотя и никогда не пользовалась таким сама. Название всплыло скорее из глубин подсознания. Веретено.

На оборотной стороне был адрес, она знала этот Кривоколенный переулок в Москве, и мобильный.

В волнении, с третьей попытки угадав собственный пин-код, разблокировала айфон. Посыпались «эсэмэски», штук пять от Светки, сперва — со смайлами восторга и пожеланиями большой и чистой любви, затем с вопросами — «ну и как она там».

Что встревожило более всего, следом пришли простыни признаний в этой же самой любви. От Валентина!

— Позвольте! Позвольте! Давайте-ка разберёмся! Если помада и впрямь… Но целовала-то она лично только Эда! А наивный чукотский вьюноша, звезда эстрады? Это же он сам присосался и заразился, получается! Не я же его!

От греха подальше влажными салфетками стёрла с губ сиренево-фиолетовые остатки любвеопасной помады.

Айфон завибрировал, она глянула. На сей раз Валентин прислал уже видео с тем же самым полным тоски и нежности взором. Бедный мальчик!

А вот от Эдуарда ни строчки, ни звука!

Поскольку с кем-то всё равно надо было поделиться новыми сердечными ранами, иначе как нормальной девушке пережить такое, она перезвонила Светлане:

— Настюха! Вы где? Мы тут вас потеряли совсем! — донеслось из айфона.

— Светик! Мне очень грустно! Эдик просто козёл!

— Почти ничего не слышно! Вы где? Здесь Валентин поёт со сцены уже полчаса! Все песни тебе посвящает, между прочим! Похоже, он в тебя втрескался всерьёз! Когда успел только?

И в самом деле, она различила потом что-то заунывное, слезливое в жанре соул и догадалась, что Светланка нарочно подняла над танцующими свой телефон, что бы подруга насладилась излияниями Валькиной души.

«Сейчас буду!» — отписала она в ответ, сгребла в сумочку всё, что ещё оставалось на столике, и вышла из кабинки.

По ту сторону толпились измученные шампанским дамы.

— Ты здесь не одна! — это первое, что услышала Настя, потом её грубо отпихнули, но она решила не связываться, и, показав средний палец, словно пофигистка-восьмиклассница в былые годы, гордо прошествовала мимо спонтанно образовавшейся очереди.

По мере приближения к залу, в котором на сцене сгорал от страсти её одноклассник, вслушиваясь в доносившиеся оттуда стоны, помноженные на микрофон и колонки, Настя уже засомневалась, надо ли ей туда, и не проще ли вызвать Светку для исповеди в более спокойное место.

К тому же она разрывалась между тремя идеями сразу. Немедленно самой позвонить той женщине из Кривоколенного с претензией на качество товара, раз уж так дело пошло. Нагрянуть к Елене с инспекцией и просто посмотреть брюнетке в бесстыжие глаза, а если ещё застать там Эда, то и плюнуть в них. Наконец третий план, изложить Светланке случившееся, как на духу, и получив благословение, вместе с подругой съездить и к коварной разлучнице и к огнекудрой даме, торгующей полезными, но штучными мелочами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Невозможность держать при себе все сомнения и переживания перевесила.