Читать интересную книгу Культура прокариотов - Литагент «Ридеро»

– У вас и кур-то нет, – улыбнулся Сергей.

Зверев отпил пива и зажмурился.

– Вы знаете о судьбе ваших предшественников?

– Какая бы ни была их судьба, я принял решение.

– Они находятся в психушке, – сказал Сергей и по выражению лица Михаила Ивановича понял, для него это не новость.

– Сергей, для чего ты затеял этот разговор? – спросил Зверев, наклонившись над столом. Голоса он не понижал, но выглядел заговорщицки.

– Михаил Иванович, вы сильная личность, – Сергей помолчал, подбирая слова, – но никакие деньги не помогут вновь стать человеком.

– Из обезьяны?

– Хуже. По их терминологии, из «овоща».

– Какой у тебя интерес?

– Второй сторож был моим знакомым. Хорошим парнем. Он хотел жениться. Вот на этой Наташе, – Сергей кивнул в сторону стойки кафе. – Её родители поставили условие: никакой торжественной свадьбы. Потому что он женился во второй раз. Наташа, узнав это, возмутилась. Лёха плюнул на всё и решил заработать на свадьбу. Для этого согласился на сумасшедшую работу.

– Сколько ему обещали?

– Сто тысяч, – вполголоса сообщил Сергей.

Михаил Иванович согласно кивнул. Правильно. Ему обещают заработок за троих. Триста тысяч долларов – по три в день! Где ещё дадут такие деньги? Пригожин второпях сунул контракт, а теперь отговаривает. Сам и через знакомых.

– Жаль друга? – спросил он вслух.

– Он был нормальным, весёлым парнем!

– Что-нибудь рассказывал, когда вернулся?

– Доктор сообщил, что он уже никому ничего не скажет.

– Сергей! Тебе, какая разница, поеду я на работу или нет? – Михаил Иванович посмотрел в глаза собеседнику. Он хотел услышать честный ответ и не сомневался в этом.

– Пригожин сволочь, – сказал Сергей и опустил голову.

– Почему?

– Он вам сказал, что люди после зимовки уезжают на собственных машинах?

– Он сказал правду. А в объявлении написал, что нуждается в человеке с железными нервами.

– Это ловушка! – выкрикнул Сергей. Он не знал, как ещё отговорить Зверева от опасной командировки. Жаль человека способного одним взглядом заставить громилу выпрыгнуть из электрички.

Люди за дальним столиком повернули головы.

– Я уже подписал контракт.

– Так быстро? – глаза Сергея расширились.

– А твой знакомый долго думал?

– У него были особые обстоятельства.

Михаил Иванович решил, что разговор ни к чему не приведёт. Он допил пиво, встал из-за стола, протянул руку.

– Будь здоров.

– Он отец города, – быстро зашептал Сергей. – Все работают на него и служат только его интересам. Вы подумайте, понаблюдайте и откажитесь!

– Обязательно, – заверил Михаил Иванович. Пожал руку и вышел из кафе.

Зимнее солнце расходовало энергию экономно, как сороковаттная лампочка: ни тепла, ни света. Зверев улыбнулся. Стал уже мыслить как настоящий электрик. Это судьба!

А насчёт понаблюдать, Сергей прав, пожалуй. Попал в самую точку, что называется. Михаил Иванович с детства любил наблюдать. За людьми и их поступками, за поведением животных, а впоследствии – жизнедеятельностью микроорганизмов. Наблюдать, анализировать, делать выводы. Только вот, добывать информацию по-шпионски Зверев не умел: подслушивать, вынюхивать, заглядывать в мусорные ящики не обучен. Он решил проанализировать имеющиеся наблюдения.

Зверев вспомнил всех, встречавшихся ему в Пастухово. При разговоре губы каждого местного человека вытягивались точно так же, как у господина Пригожина. Это легко объясняется особенностями местного диалекта. Уважение гостиничных работниц к начальнику градообразующего предприятия – это не подхалимаж, а жизненная необходимость. Любому начальнику не по душе огласка двух подряд случаев сумасшествия, поэтому Пригожин придумал легенду об автомобилях. Уехали на заработанных машинах, и все дела. В прошлом руководитель, Михаил Иванович прекрасно понимал, что нет такого работяги, который бы ни плюнул в след своего начальника. Так и этак обдумав имеющиеся факты, Зверев не нашёл ничего сволочного в личности Пригожина.

Михаил Иванович задержался в холле гостиницы. Он присел у журнального столика, полистал прессу.

– Интересуемся историей города? – проскрипел над ухом старческий голос.

– Да, – Михаил Иванович обернулся, не выпуская из рук местный альманах. Перед Зверевым стоял древний старичок в очках с гнутой алюминиевой оправой. Сквозь мутные стёкла проглядывали столь же мутные очи.

– Издалека? Надолго? По каким делам? – забросал вопросами дедок.

Михаил Иванович молча посмотрел на старика.

Дед повторил вопросы.

– Из России, – Михаил Иванович решил отвечать по порядку, но не точно, – на зимовку, деньги зарабатывать.

– В тайгу направишься?

– Да.

– Как уж получится.

– А ты смотри, – дед уселся рядом, сложил руки на столик, – чтобы получилось. Без свежатинки ноги протянешь.

– Что за зверь тут водится?

– Не будь ребёнком, – прошамкал дед. Задумался. Несколько раз вдохнул и выдохнул, свистя изношенными лёгкими. Молчал и Зверев.

– Бойся лукавого, – сказал, наконец, дед. – Зимний лешак покруче летнего заворачивает.

– А что делать? – спросил Зверев. Дед начал забавлять его.

– Шубейку свою вывороти наизнанку. Да обувку переметни!

– Шубу я выверну, а с сапогами-то как? Правый на левую ногу?

– Правый на левую! – передразнил дед, при этом совсем не шамкал. – Не сапоги, а валенки! Валенки одевай в тайге! И в рот, что попало, не пихай! – последний совет дед дал, глядя в замороженное окно.

Михаил Иванович смотрел на сморщенное лицо деда и молчал. С кем старик разговаривает? Выпал из реальности. Наверное, видит перед собой внучка или внучку.

– И повторяй вслух и про себя: «Господи, буде мне грешному!»

– Дед! Ты верующий?

– На войне атеистов нет! – дед отвернулся от окна. – Много спрашиваешь, мил человек.

Михаил Иванович удивился. Кажется, он задал единственный вопрос.

– Запомнил, что я сказал?

Зверев посмотрел на деда. Тот приподнял очки и показал глаза, покрытые мутной тонкой плёнкой, как у седого ворона.

– Запомнил.

– Тогда в путь! – дед с трудом поднялся и прошлёпал мимо столика администратора.

Зверев посмотрел на окно. Наледь снизу стекла образовала таёжный рисунок. Здесь были хвойные ветви, заснеженные вершины гор. На свободном от толстого слоя наледи стекле застыли в падении неправдоподобно огромные снежинки. В нижнем правом углу стекла располагалась избушка ни курьих ножках. Чем дольше Михаил Иванович рассматривал рисунок, тем больше предметов виделось ему. Возле избушки сидела чёрная Баба-Яга. Её лицо вытянулось, левый глаз моргнул. Обнажились острые клыки как в фильмах о вампирах.

Зверев зажмурился с силой, затем открыл глаза и отвернулся от привидевшегося. Снова посмотрел на окно – никаких рисунков не увидел. Обычная беспорядочная кристаллизация диполей воды!

Михаил Иванович вспомнил слова Сергея о том, что ни за какие деньги не вернуть психического здоровья. Если уже сейчас начинаются видения, не лучше ли расторгнуть контракт и бежать отсюда без оглядки?

– Похоже на избушку на курьих ножках! – раздался звонкий детский голос за спиной Зверева. Михаил Иванович оглянулся. На руках седой бабули сидела девочка и тыкала указательным пальцем в сторону окна.

– Ага, и Баба-Яга рядышком! – просюсюкала бабуля.

Зверев едва не хлопнул в ладоши от радости. Галлюцинаций, как известно, у троих одновременно не бывает!

– Она ещё подмигивает! – сказал Зверев, обращаясь к бабушке.

– Это добрая Баба-Яга! – сказала девочка.

Михаил Иванович убрал руку с широкого подоконника. От батареи шло сильное тепло. Ему стало понятно, откуда на заледенелом окне проступили тёмные силуэты избушки и скрюченной бабки.

Бабуля с внучкой прошли вглубь холла к телевизору. Михаил Иванович смотрел им вслед и думал. Почему в гостинице столько стариков? Или в Пастухове это единственное культурное место?

Зверев выпрямился, отряхнул рукав пиджака от облезающей с подоконника белой краски. Подходя к лестнице, он оглянулся. На замороженном стекле увидел мазню начинающего морозца-художника: широкой кисточкой, бесформенную и неуверенную.

В холле у телевизора на деревянных стульях сидели люди одетые в зимние пальто и полушубки. Какой-то тип на экране пытался угадать слово с одной неизвестной буквой из пяти. Старички подсказывали ему вслух, стуча кулаками по коленкам. Бабушки сидели поодаль и болели намного пассивнее. Они разговаривали вполголоса, но крепкими словами.

Зверев ушёл в номер. Множество впечатлений за несколько часов требовали вдумчивой оценки. Возможно, это последнее общение с миром людей. Михаил Иванович выругал себя за упаднические настроения. Подвернулся случай испытать нервы за хорошие деньги, к чему перегружать себя лишней информацией? Он прикрыл веки, решив подремать до ужина. До шести вечера ещё далеко, Михаил Иванович уткнулся лицом в подушку и потихоньку засопел.