* * *
Бет обнаружила, что если в воскресенье пропустить ланч, ее никто не хватится. В итоге по этим дням у нее образовывалось три часа свободного времени, которые можно было провести с мистером Шейбелом – до половины третьего, когда он уходил домой. Они не разговаривали, ни тот, ни другая. Он всегда играл белыми и делал первый ход; ей доставались черные. Бет хотела было обсудить этот вопрос, но потом решила не спорить.
Однажды в воскресенье, после партии, которую ему удалось выиграть с большим трудом, мистер Шейбел сказал:
– Тебе надо разучить сицилианскую защиту.
– Это что? – с раздражением спросила Бет. Она еще страдала от поражения, которое было особенно болезненным сейчас, после того как на прошлой неделе ей удалось разгромить соперника в двух партиях.
– Когда белые идут пешкой на четвертое поле ферзя[4], черные делают вот что. – Уборщик наклонился и переставил белую пешку на два квадрата вперед – именно с этого хода он почти всегда начинал новую партию, – затем взял пешку, стоявшую перед слоном на стороне черного ферзя, и тоже переместил ее на два квадрата ближе к центру. Ничего подобного раньше он ей не показывал.
– А дальше что? – уточнила Бет.
Он взял королевского коня и поставил его ниже и правее пешки:
– Конь на KB3.
– Что такое KB3?
– Третье поле королевского слона. То, куда я только что поставил коня.
– Значит, у квадратов есть свои названия?
Уборщик равнодушно кивнул, но Бет чувствовала, что даже этими скудными сведениями он поделился с ней без особой охоты.
– Названия есть для тех, кто хорошо играет, – добавил он.
Бет подалась вперед:
– Расскажите мне.
Он взглянул на нее сверху вниз:
– Нет. Пока рано.
Бет это взбесило. Она вполне понимала, что у каждого человека могут быть секреты, которыми тот не желает делиться. По крайней мере свои она хранила надежно. И все же в тот момент ей хотелось дотянуться до него поверх доски, влепить пощечину и заставить все рассказать.
Она с шумом втянула воздух в легкие.
– Это и есть сицилианская защита?
Мистер Шейбел, казалось, испытал облегчение от того, что она сменила тему про названия квадратов.
– Я еще не закончил. – Он продолжил – показал ей базовые ходы и несколько вариантов, но обозначения квадратов больше не называл. Затем воспроизвел на доске вариант Левенфиша и вариант Найдорфа и велел повторить. Она все сделала без единой ошибки.
Но когда после этого они перешли к игре, начали настоящую партию и уборщик выдвинул вперед пешку белого ферзя, Бет очень быстро догадалась, что все, чему он ее только что научил, бесполезно. Она взглянула на мистера Шейбела поверх доски, чувствуя, что, будь у нее сейчас нож, вонзила бы в него лезвие по рукоятку, потом перевела взгляд обратно на доску и выдвинула вперед свою ферзевую пешку с твердой решимостью разбить противника.
Уборщик сделал ход пешкой, стоявшей рядом с ферзевой, перед слоном. Он часто так поступал.
– Это одна из ваших штучек, вроде сицилианской защиты? – спросила Бет.
– Один из дебютов. – Уборщик на нее не смотрел – только на доску.
– У него есть название?
Он пожал плечами:
– Ферзевый гамбит.
У Бет улучшилось настроение: все-таки ей удалось научиться у него чему-то еще. Нарочно подставленную под удар белую пешку она решила не брать, оставив положение на доске напряженным. Ей нравилось, как накалялась атмосфера, нравилось ощущать силу, распространявшуюся от фигур по рядам и диагоналям. В середине игры, когда фигуры были уже повсюду, ее охватывала дрожь от бушевавшей на доске мощи. Она пошла королевским конем, чувствуя пальцами исходящую от него силу.
За двадцать ходов Бет побила обе белые ладьи, и мистер Шейбел объявил себя побежденным.
Ночью она свернулась в постели калачиком, зарылась головой под подушку, чтобы не видно было света из-под двери в коридор, и задумалась о том, как использовать в паре слона и ладью с целью поставить внезапный шах. После хода слоном король окажется под боем, а у самого слона на следующем ходу будет полная свобода действий – он даже сможет побить ферзя. Бет довольно долго лежала, в лихорадочном возбуждении обдумывая эту мощную атаку, потом вынырнула из-под подушки, перевернулась на спину, представила на потолке шахматную доску и воспроизвела на ней все партии, сыгранные с мистером Шейбелом, одну за другой. Она обнаружила два момента, в которых могла бы пригодиться только что придуманная ею совместная атака слона и ладьи. В первом случае эта атака создавала открытую двойную угрозу, а во втором ее можно было подготовить и применить коварно, исподтишка. Бет сыграла в своем воображении две партии от начала до конца с новыми ходами – и победила в обеих. Блаженно улыбаясь самой себе, она заснула.
* * *
Учительница арифметики поручила чистить губки для доски другому ученику, сказав, что Бет заслужила отдых. Это было нечестно, потому что Бет по-прежнему демонстрировала блестящие результаты в арифметике, но поделать тут она ничего не могла и каждый день оставалась в классе – дрожащей рукой делала бессмысленные сложения и вычитания, пока худенький рыжеволосый мальчик бегал с губками в подвал. И с каждым днем ей все отчаяннее хотелось играть в шахматы.
Во вторник и в среду она съела на ночь всего по одной таблетке, сэкономив остальные. В четверг ей удалось самостоятельно заснуть после целого часа воображаемой игры в шахматы, и таким образом уцелели обе полученные днем пилюли. То же самое было в пятницу. В субботу весь день напролет – дежуря на кухне в столовой, и когда в библиотеке показывали документальный фильм на тему христианства, и во время тренинга по самосовершенствованию перед обедом – Бет ощущала покалывание сверкающих искр, думая о шести таблетках в футляре для зубной щетки.
Ночью, как только в приюте погасили свет, она проглотила все таблетки, одну за другой, и принялась ждать. Ощущения были восхитительные – в животе разлилась блаженная нега, приятная сладость, и натянутые мышцы расслабились. Она старалась подольше не засыпать, гнала от себя сон, чтобы насладиться теплом внутри – чистым химическим счастьем.
В воскресенье мистер Шейбел спросил, где она пропадала, и Бет удивилась, что его это заботит.
– Меня не отпускали с уроков, – ответила она.
Уборщик кивнул. Шахматная доска уже была разложена, и Бет с изумлением увидела, что она повернута к ней стороной с белыми фигурами, а ящик из-под бутылок с молоком уже стоит рядом.
– Я хожу первой? – с недоверием уточнила она.
– Да. Теперь будем играть белыми по очереди. Так принято.
Она тоже села и сделала ход королевской пешкой. Мистер Шейбел молча передвинул пешку ферзевого слона. Бет не забыла ни одного хода. Она никогда не забывала шахматные ходы и теперь разыграла вариант Левенфиша, не выпуская из поля зрения черного слона, господствовавшего на длинной диагонали, по которой он мог внезапно ринуться в атаку. Ей удалось найти способ обезвредить его на семнадцатом ходу – разменяла на него собственного слона, более слабого. Затем пошла конем, отвела в тыл ладью и еще за десять ходов поставила сопернику мат.
Это оказалось просто – всего лишь нужно было смотреть в оба и мысленно представлять себе все пути развития партии.
Мат застал мистера Шейбела врасплох. Бет загнала его короля в ловушку на последней горизонтали, протянула руку над доской и решительно опустила ладью на матовое поле.
– Мат, – спокойно произнесла она.
Мистер Шейбел сегодня вел себя необычно – даже не насупился, как делал всякий раз, если она его обыгрывала. Он подался вперед и сказал:
– Я научу тебя шахматной нотации.
Бет подняла на него глаза.
– Названия полей, – пояснил он. – Расскажу тебе о них прямо сейчас.
– То есть я уже хорошо играю? – прищурилась Бет.
Уборщик хотел что-то сказать, но передумал, помолчал и спросил: