Читать интересную книгу Вещие сны Храпунцель - Донцова Дарья

– Ну и с какого боку Сергей сын Джейн? – хмыкнул Михаил. – У тети мозг давно поплыл от жадности. А сейчас он еще и вытек.

– Кабанова объяснила: «Узнала сына по отсутствию мизинца», – заметила я. – Думаю, нам надо поговорить с Сергеем Решеткиным.

Глава четвертая

Подойдя к своему подъезду, я увидела на доске объявлений лист бумаги с текстом: «Милостивые господа и государыни. «Институт хороших манер юных княгинь» объявляет набор учениц, девочек семи-девяти лет, для обучения всему, что должна знать истинная маленькая княгинюшка. Как правильно вести себя за столом, разговаривать со взрослыми, красиво ходить, танцевать, петь, хорошо учиться в гимназии, шить, готовить – всему этому девочки научатся у нас. Внимание. Принимаем только лиц женского пола. Наш адрес…»

Я прочитала объявление, увидела, что сие учебное заведение находится в минуте ходьбы от нашего дома, и предложила Кисе:

– Давай зайдем, посмотрим, вдруг там интересно.

– Ладно, – без особого энтузиазма согласилась малышка.

– Потом куплю тебе мороженое, – пообещала я.

Киса мигом повеселела.

– Супер! Только в «Доггине-Боббине», а не в супермаркете.

Идти в торговый центр мне не хотелось. Да, он расположен недалеко, но надо воспользоваться подземным переходом, чтобы перейти улицу…

– «Доггин-Боббин», – запела Киса и побежала вперед.

– Подожди меня! – крикнула я.

– Догоняй! – завопила Кисуля, в ту же секунду поскользнулась и шлепнулась в грязь.

– Ну вот, теперь останешься без пломбира, – вздохнула я, – пошли домой.

– Почему? – удивилась Киса, вставая.

– Ты вся перепачкалась, – пояснила я, – в таком виде неприлично куда-либо идти.

– Почему? – повторила малышка.

– Грязные колготки, юбка, – перечислила я.

– И что? – заморгала Кисуля.

– Мы хотели посмотреть, что такое институт хороших манер, – напомнила я.

– Так пошли, – скомандовала Киса.

– Но юбка, – повторила я, – она испачкана. Впрочем, остальные вещи тоже.

– И чего? – удивилась девочка. – Я-то в одежде внутри чистая. Глазами о дорогу не стукнулась, все хорошо вижу. И почему в испачканных колготках нельзя зайти в этот институт? Там вообще кто нужен? Девочка или ее чулки?

Я вздохнула. Кисуля вытащила из кармана упаковку бумажных платков и начала растирать ими грязные пятна по своей одежде.

– Смотри, вот и нет ничего. Между прочим, с детьми нельзя так жестоко поступать. Сначала ты пообещала мне мороженое из «Догги», а теперь передумала.

Киса начала шмыгать носом, по ее щекам поползли слезы.

– Ладно, ладно, – сдалась я, – пошли.

Малышка вытерла мордочку рукавом куртки.

– Киса! – возмутилась я. – Разве ты не слышала про носовой платок?

– Я истратила их все, пока юбку чистила, – горестно сказала девочка, – дай свои.

Я порылась в недрах сумки, ничего похожего на бумажные салфетки не нашла и пробормотала:

– Э… э… ну…

– У тебя их нет, – запрыгала Киса и понеслась вперед, распевая: – Догги, Догги, малиновый Поги, сливовый Рогги, вишневый Тоги!

– На такое количество пломбира даже не рассчитывай, – на всякий случай предупредила я.

– Вот наверняка твоя мама давала тебе без разговоров целый мороженый торт! – крикнула Киса.

Я рассмеялась.

– Ох, нет. До семи лет мне вручали творожный сырок в глазури, втыкали в него палочку и говорили: «Это эскимо».

Малышка остановилась.

– И ты верила?

Я кивнула.

– Да, потому что везде ходила с мамой, а она ухитрялась очень быстро пробегать мимо будок с мороженым. Но когда я пошла в школу, то, конечно, узнала правду. Мне стали покупать сливочное с вафлями. Мамуля снимала вафли, давала их мне, отрезала кусок пломбира, укладывала его в кастрюльку и ставила на плиту. Когда белая масса таяла, я получала ее вместе с чайной ложкой.

Киса вытаращила глаза.

– Теплой?

Я кивнула.

– Главное в этом десерте – холод, – тоном гурмана заявила девочка.

– У моей мамы было другое мнение на сей счет, – сказала я.

Киса бросилась мне на шею.

– Лампуша! Какое у тебя ужасное детство! Мне так тебя жалко! Хочешь, когда придем в «Догги», я отдам тебе всю свою порцию?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я прижала к себе малышку.

– Спасибо, солнышко. В кафе мороженого хватит на всех. Ты ошибаешься, у меня были самые лучшие папа и мама. Мы пришли, нажимай на звонок.

Дверь нам отворил швейцар, самый настоящий, таких я видела только на иллюстрациях в книгах и в кино: человек средних лет в красном длинном пальто с золотыми пуговицами и в странной шляпе.

– Добрый день, – прогудел он густым басом, – по какому поводу вы пришли в институт хороших манер?

– Увидели объявление, – закричала Киса, – захотели посмотреть!

– Разрешите вашу одежду, – улыбнулся страж дверей, – вам налево в актовый зал, экзамен там.

– Экзамен? – хором спросили мы.

– Конечно, – ответил швейцар, – абы кого княгиня Буравенская не возьмет, только лучших из лучших, самых достойных, умных, воспитанных…

– Зачем им в институт хороших манер? – справедливо удивилась Киса. – Они и так уже все знают. Лампа, меня сюда не возьмут, пошли домой.

И тут перед нами словно из-под земли выросла женщина.

– Добрый день, рады вас видеть. Хотите стать нашими ученицами? Маму не возьмем, она взрослая, а девочку с радостью.

– Мы не готовились к экзамену, – призналась я.

– Вы о чем? – спросила дама.

– Нам сказали, что надо идти в актовый зал, там какие-то экзамены, – ответила я.

– Кто поведал вам сию информацию? – изумилась собеседница.

Киса показала пальцем на швейцара.

– Он!

– Поскольку здесь нет никого, кто мог бы нас познакомить, – запела соловьем дама, – я сама представлюсь. Княгиня Агнесса Ильинична Буравенская, основательница института.

– Евлампия Романова, – представилась в свою очередь я.

– Киса, – пропищала малышка.

– Романова, – повторила Буравенская, – царская фамилия.

– Моя семья никак не связана с домом Романовых, – возразила я, – скорей всего, кто-то из предков был у них в крепостных. Крестьян часто записывали по фамилии барина.

– Покажите кисть вашей руки, – попросила Буравенская.

Я удивилась, но выполнила ее просьбу.

– Сейчас можно купить любой титул, – усмехнулась Агнесса Ильинична, – если щедро заплатите, получите родословную от Рюриковичей. Но происхождение выдают руки. Широкая ладонь, толстые пальцы, короткие ногти некрасивой формы, – все это свидетельство того, что предки на протяжении столетий занимались грубой физической работой. А я вижу узкую кисть, «музыкальные» пальчики, длинные ногти овальной формы, тонкую кожу, под которой просвечивают вены. Нет, дорогая, ваши деды играли в шахматы, стреляли дичь, читали книги, а бабушки вышивали, вязали для своего удовольствия, играли на клавесине.

– Я окончила консерваторию по классу арфы, – зачем-то разоткровенничалась я, – мама была певицей.

– Замечательно, – восхитилась княгиня, – руки всегда говорят правду. Оставьте девочку на пробное занятие, возвращайтесь за ней через три часа. Никаких экзаменов у нас нет. Василий Петрович перепутал. Пусть малышка осмотрится, поймет, нравится ей у нас или нет.

– Три часа, – повторила я, – мы хотели после института поесть мороженого.

– «Догги» открыт круглосуточно, – подпрыгнула Кисуля, – я останусь. Из простого человеческого любопытства!

– Вот и хорошо, – одобрила Буравенская.

У меня зазвонил телефон.

– Извините, надо ответить, – сказала я и отошла за гардероб. – Да, Вова, что случилось?

– Сергей Николаевич Решеткин был усыновлен, – ответил Костин, – такие сведения закрыты, но для Николаши преград нет.

– Сейчас приеду, – пообещала я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава пятая

На следующий день рано утром, когда Киса завтракала перед уходом в школу, я тоже села за стол, стукнула по яйцу ложкой и начала очищать скорлупу.