Читать интересную книгу Имитация - Робертс Нора

Вернувшись на прежнее место, она присела на корточки перед большим призом, увенчанным фигуркой мускулистого мачо. Из одежды на парне красовались только спортивные шорты.

«Пара похожих призов стоит в гостиной. Пятна крови на этом – «Лучший тренер года, 2059» – говорят о том, что мы имеем дело с орудием убийства. Это им ударили жертву в левый висок».

Подняв статуэтку, Ева поджала губы.

«Да уж, весит прилично. Пара хороших ударов, и дело сделано».

Оставив приз на полу, она прошла в гостиную и взяла с полки две другие статуэтки.

Под ними затемнели два четких кружка. Остальная поверхность осталась покрытой пылью.

«Орудие убийства находилось не в гостиной».

Вернувшись в спальню, она обнаружила похожий кружок на ночном столике.

«Здесь и стояло орудие убийства. Жертва и убийца находятся в спальне убитого. Никаких следов взлома, а это значит, что они были знакомы. Никаких признаков борьбы, так что на драку это не похоже. Возможна перепалка. В пылу ссоры убийца берет в руки приз и наносит удар.

Однако не оставляет тело там, где оно упало, и это уже интересно. Убийца тащит тело к постели, оставляя по пути капли крови, подтягивает его наверх и усаживает спиной к подушке. Требуется немало времени (а значит, ярости или хладнокровия) на то, чтобы найти нож, написать записку и пришпилить ее к груди мертвого уже человека – так сказать, добавочный бонус».

Ева достала идентификатор и измерительные датчики, после чего вновь направилась к телу.

Жертва опознана как Трей Артур Зиглер, мужчина смешанной крови, тридцати одного года. Жил в этой квартире. Холост. Не зарегистрировано ни официальных браков, ни детей, ни легальных сожительств.

Звук распахнувшейся двери заставил Еву умолкнуть. По коридору застучали сапоги ее напарницы.

– Я здесь, – окликнула Ева.

В дверях показалась детектив Пибоди. Розовые ковбойские сапоги, огромное пальто-пуховик, длиннющий шарф в радужную полоску и ярко-синяя шапка.

Как эскимос, сбежавший из цирка, мелькнула у Евы мысль.

– Я встретила внизу Трину, – начала Пибоди, но в этот момент взгляд ее упал на мертвое тело. – Хо-хо, ну и подарочек!

– Да уж, родные могут не ждать его на Рождество.

– Трина сказала, что это бывший приятель ее подружки.

– На которого они наткнулись, когда тайком пробрались в квартиру, чтобы подсыпать ему в крем чесоточный порошок.

– Прикольно. – Пибоди стянула шапку и сунула ее в карман. – Но в убийстве ты Трину не подозреваешь.

– К сожалению. А то у меня был бы шанс упечь ее за решетку.

– Ну-ну, – Пибоди начала развязывать шарф.

– Согласно осмотру, – продолжила Ева, убирая ненужные уже датчики, – парня прикончили часов двадцать-тридцать назад. Мы, конечно, проверим алиби этих подружек, но я думаю, что оно выстоит. Трина к тому же слишком умна, чтобы убить кого-нибудь так по-глупому, а у Симы на это духу не хватит.

Ева достала из чемоданчика микроочки.

– Проверь, нет ли здесь камер видеонаблюдения, а потом позвони медикам и чистильщикам. Пусть полицейские пройдутся по квартирам. Может, кто-нибудь видел что-то или слышал.

– М-да, целая куча раздраженных соседей.

– Они смягчатся, когда узнают, что это убийство. Известие о смерти всегда радует тех, кто остался жив. Отдай распоряжение, а потом еще раз осмотрим квартиру. Вот только закончу с трупом.

Закрепив очки, Ева всмотрелась в разбитый череп. «Итак, Трей, – пробормотала она, – что ты хочешь мне сказать?»

2

Смерть убила всякий намек на приватность. Тщательно осмотрев тело, Ева вновь принялась за спальню.

Трина права: Трей и правда был тот еще модник. Стильные и дорогие костюмы, спортивная одежда сексуального покроя, броские аксессуары для гольф-клуба.

– Этот тип подбирал носки в тон нижнему белью, – заметила Ева, дождавшись возвращения напарницы. – Узор и цвета. Кому это может прийти в голову? А главное, зачем?

– Я читала статью, где утверждалось, что выбор белья дает тебе почувствовать собственную значимость и все такое. Это как бы Нижнее Ты. Типа того, что все под контролем.

– Если трусы под цвет носкам заставляют тебя ощутить собственную значимость, значит, ты неженка и хлюпик. В тумбочке я обнаружила пачку презервативов, парочку незатейливых секс-игрушек и несколько дисков с порнухой. В шкафу, кроме костюмов, хранятся клюшки для гольфа и разные аксессуары для гольф-клуба. Никаких тебе женских штучек – ни одежды, ничего другого.

– А это ты проверяла? – Пибоди кивнула на линк, упакованный в сумку с вещественными доказательствами.

– Да. Звонки клиентам, парочка чисто мужских бесед и несколько исходящих каким-то дамам. На последние пока ответа не поступало. Убить его точно никто не угрожал.

– На кухне я видела блок для ножей, – заметила Пибоди. – Одно место там пустует. Похоже, та штука, что торчит у него из груди, как раз и входит в набор.

– Сначала вмазать жертве статуэткой, что весьма удобно. Затем проявить капельку изобретательности с ножом, который, в общем-то, тоже под рукой. – Еще раз окинув взглядом спальню, Ева направилась в гостиную.

Грязновато, и вещи разбросаны в беспорядке. Но ничего, что указывало бы на драку.

– Ладно, с учетом того, что на дверях нет следов взлома, а здесь – ни малейших признаков борьбы, получается, парень сам впустил в дом убийцу. Это значит, они знакомы. Одет он по-домашнему: спортивные брюки и футболка. Еще один признак того, что с гостем чувствовал себя свободно. Причем настолько, что в спальню они вернулись вместе.

– Может, его затолкали туда насильно. Может, у убийцы был нож.

– Если у него был нож, – возразила Ева, – с какой стати бить жертву статуэткой по голове? Вдобавок убитый – парень накачанный, так что без драки он бы не сдался. Но жертву, что очевидно, застали врасплох. Итак, они возвращаются в спальню. Зачем? Ради секса? Постель в беспорядке, так что не исключено.

– Дама на красных шпильках?

– Все возможно.

Ева окинула взглядом лифчик и туфельки.

– С другой стороны, если ты, не моргнув глазом, затаскиваешь мертвого парня на постель, затем идешь на кухню, отрываешь там крышку у коробки из-под пиццы, пишешь рождественское послание, берешь нож, возвращаешься в спальню и втыкаешь его в грудь покойнику, то тебе явно не занимать хладнокровия. Так с чего вдруг оставлять на месте туфли и нижнее белье?

– Тебе хватает сообразительности забрать с собой маркер, которым была написана записка (поскольку я не нашла здесь ничего подобного), а заодно стереть собственные отпечатки с рукояти ножа и статуэтки, но тебе и в голову не приходит прихватить собственный лифчик и яркие туфельки?

– Да, слишком уж явная оплошность.

– И все же. Может, тут и правда был секс. Или намечался. Парень-то одетый. То ли они успели поразвлечься, и он снова оделся, то ли все ограничилось прелюдией. Как бы то ни было, но до, во время или после секса тот, кто пришел с ним в спальню, хватает приз и бьет его по голове. Жертва падает, но он не унимается и бьет его снова, поскольку у нас тут две раны: одна в области виска, вторая на затылке. Ему, впрочем, хватает самоконтроля, чтобы остановиться. А вот дальше начинается самое интересное. Он находит подходящую картонку, пишет записку. Затем усаживает мертвого парня на постель, берет записку и пришпиливает ее ножом к груди.

– Это уже гнусно. Да, убийство – само по себе гнусность, – добавила Пибоди, поймав на себе взгляд напарницы. – Но нож и записка – это вроде соли на рану. Я серьезно.

– Выходит, Зиглер здорово его разозлил, – продолжила Ева. – Но ему удалось расквитаться с ним после смерти. Что у нас тут? Мгновенное убийство (не исключено, что импульсивное). И уже затем – хладнокровная месть.

– Предположим на мгновение, что это все-таки Красные Туфельки.

Пытаясь представить альтернативный сценарий, Пибоди покрутила в руках вышеупомянутые туфли.