прочие деревенские лоботрясы, а все свободное время пропадал в лесу то и дело принося в дом какую-то добычу и оттачивая мастерство следопыта.
В этот раз, в самом начале весны, я прихватил еще прохладные деньки и провел почти две недели на прииске. Намыл и переплавил в маленький слиток грамм тридцать золота. Таких слитков, не считая песка и самородков в тайнике было уже целых четыре. Куда их деть я пока не знал, но пусть будут. Золото ценилось не только как благородный, но еще и как магический металл. Так что при случае рынок сбыта найдется, я уже вентилировал тему на этот счет. Завернутый в холстину слиток я спрятал в тайнике недалеко от поселка, как и весь инструмент для добычи и выплавки. Возвращался уже не вызывая подозрения в нелегальном промысле. По дороге подстрелил зайца, и двух фазанов. С прииска же тащил почти полный рюкзак сушеной рыбы. Мелкая как окуньки, но трактирщик охотно брал как закуску под пиво. Эта рыбеха в моем «золотом» ручейке водилась обильно, вот я ее и заготавливал между делом. Было у меня и пять куниц. Хорошо и тщательно выделанные шкурки, которые я собирался продать в замке барона.
В деревне все было по-прежнему. Селяне обрабатывали поля под будущие посевы, выгнали скотину из хлевов на свежую, молодую луговую зелень. Меня бредущего по дороге замечали, узнавали и приветливо махали рукой. Все уже давно привыкли что я уходил в лес на несколько недель, потому не удивлялись.
Дома тоже все было хорошо. Время шло к полудню, бабушка уже давно управилась с домашними делами и села вязать, а дед как обычно торчал в мастерской.
Войдя в дом, я нежно обнял старушку приветствуя. Снял тяжелый рюкзак, и пошел к печи, звякая крышками чугунков стал искать чем бы перекусить. Лесная дичь в рационе — это хорошо, но каши, крупы и овощи тоже требовались. Не найдя ничего вкусненького, я прихватил морковку, что бабуля вынула из погреба и кусок сыра, надулся холодным квасом, и надумал зайти к деду в мастерскую.
— Куда ты опять собрался Нагор? — Спросила бабуля, не отрываясь от вязания, видя, как я, опять, накидываю на плечи рюкзак.
— Пойду, к деду, проведаю, как он там, а потом в замок к барону, пушнину продать.
— А. Ну добро, ступай. Ах, погодь, чуть не забыла. О прошлой неделе Тарика, знахарка, захаживала. Говорила, что ты ей зачем-то понадобился. Зайди к старушке, может что важное.
— Зайду. Тарика бабулька добрая. — Согласился я и вышел во двор.
По дороге к лавке деда, заглянул на кухню трактира, где было видно, что посетителей прибавилось, и работа кипела. Хозяин добродушно поприветствовал, увидел, что у меня есть свежая дичь и тут же потянулся к кошелю велев служке забрать трофеи. Одного фазана я оставил дома, а вот зайца, вторую пташку и всю рыбу отдал трактирщику за девять медных монет.
Дед сидел в мастерской через дрогу и проворно латал чьи-то сапоги. Кого-то из постояльцев гостиницы, надо думать. Как только путников на королевском тракте прибавлялось, то и работы старику становилось больше.
— А! Нагор, бродяга, как добыча в этот раз, внучок?
— Все хорошо деда, сегодня же пойду к замку, думаю сторговать не меньше пяти серебряников.
— Вот молодец какой. А к тебе знахарка, Тарика заходила, все выспрашивала, когда явишься.
— Бабуля уже сказала, — кивнул я головой, — вот зашел тебя проведать да к ней пойду, все равно по дороге.
— Сходи, сходи, Тарика баба добрая, да и не глупая, попусту тревожить не стала бы, видать что-то ей из леса понадобилось.
— Пока не спрошу, не узнаю.
— Сам-то как? Подметки не стер? Может оставишь, починить?
— Не, деда, все хорошо, твои башмаки как заговоренные, им сносу нет.
— Просто у тебя, Нагор, поступь легкая. Иной за неделю так башмаки изорвет, что хоть выкидывай. А ты уж год носишь и хоть бы дырочка.
— С тяжелой походкой в лесу делать нечего, а то сам не знаешь, всех зверей распугаешь.
— Это верно. Вот ты весь в отца, такой же удалой охотник. Ну ступай, Тарика заждалась небось. Уж не знаю зачем ты ей понадобился, первоцвет, вроде, отошел уже.
Местная знахарка жила на самом краю, чуть в стороне от дороги. Дальше за ней был только двор мельника, рядом с рекой. Тарику я нашел на огороде. Щуплая старушка рыхлила грядки.
— Нагор! Вот и ты наконец. — Вскинула старушка руками бросая тяпку. — А я уж волноваться стала, все нет и нет, как бы что не случилось.
— Доброго дня. Бабуля сказала, что ты меня спрашивала.
— Спрашивала. Дело у меня к тебе. Вайт, трактирщик, как-то обмолвился, что ты у заезжего купца покупал книгу по грамматике. И не только покупал, но и изучал вместе с ним.
— Да, пару лет назад. Было такое. А тебе зачем?
— Савры, плотника, старшая дочь, вместе с отцом ходили в крепость к барону, две недели назад. И случилось так, что был там проездом маг какой-то. Вот он, маг этот, Савре и сказал, что дочь у него одаренная. Что дескать есть в ней, и уж пробудилась, сила волшебная. Савр, тот загорелся, говорит, что змеем вывернется, а снарядит дочку в школу магии. Вот я и вспомнила, что ты у нас в поселке, ну кроме Вайта и меня, грамотный, да и книжка у тебя есть. Я за Савра похлопотать. Сам он человек не богатый, купить такую книгу ему не по средствам, у него ж пятеро еще. Может ты окажешь милость, дашь девочке книгу. До осени время есть, подтянет знания с моей помощью.
— Конечно дам. Мне не жалко, тем более, что она уже не нужна больше.
— Может и не нужна, — согласилась знахарка, — но денег все равно стоит. Сколько ты за нее отдал?
— Восемнадцать серебром. Да и то, торговец мне скидку сделал.
— Вот, видишь, деньги не малые.
— Для дочки Савра не жалко. Тем более, если у нее способности к магии отыскались. Передам книгу, пусть учится.
— Вот спасибо тебе. Сам-то Савр все рядился, ни как у него духу не хватает к тебе обратиться. Девка то у него на выданье, а ну как ты свататься пожелаешь. Тут уж ни о какой магической школе и думать. Ты парень видный, вот только нелюдимый. Знал бы, милый, сколько девок по тебе сохнут.
— Рановато мне еще о девках, да о женитьбе думать. — Буркнул я, съезжая со скользкой темы, которую в последнее время, заводили всякий раз как я появлялся в деревне. — Только