Читать интересную книгу Во имя рейтинга - Сергей Мусаниф

— А вы можете?

— Уровень жизни сильно вырос по сравнению с прошлыми веками. Даже в странах третьего мира телевизор из разряда предметов роскоши превратился в обыденность. Людей, которые не смотрят телевизор хотя бы иногда, можно пересчитать по пальцам.

— Потребуется очень много пальцев.

— Капля в море по сравнению с теми, кто не мыслит своей жизни без телевизора, будь то плазменная панель или допотопный ящик. Скажите мне, полковник, что люди любят смотреть больше всего?

— Не знаю. Наверное, это зависит от того, каких именно людей вы имеете в виду.

— Вы сейчас говорите о целевой аудитории. А я говорю обо всей зрительской массе в целом. Это совершенно разные понятия. Вы готовы сделать обобщение?

— Нет.

— Зато мистер Мур сделает его. Не так ли, Джон?

— Конечно, Билл. — Мистер Мур открыл чемоданчик и извлек из него кипу бумаг. — Мы провели тщательные исследования и пришли к выводу, что вкусы аудитории со временем ничуть не изменились. Люди любят смотреть секс в любом его проявлении. На втором месте идет насилие, причем желательно, чтобы происходило оно подальше от того места, где сами зрители живут. Люди любят подсматривать за другими реальными людьми, особенно если их жизнь чем-то отличается от собственной жизни зрителей, потому в большом почете разные реалити-шоу. Люди любят смотреть, как другие люди соревнуются друг с другом, причем совсем не обязательно, чтобы это был спорт. Их привлекает любое противостояние личностей и характеров.

— Вряд ли вы открыли что-то новое, — сказал я.

— Вот именно. Мы ничего нового не открыли, по крайней мере, в этом плане. Однако нам пришла в голову мысль, как все это можно совместить в одной программе. Точнее, в цикле программ, идущих каждый день.

Я стряхнул пепел.

— Уже три месяца как нами запущен высокобюджетный исторический костюмированный телевизионный сериал «Троя». Там зритель может найти все, что ему нужно. Сложные человеческие взаимоотношения, море античного секса, десять лет, наполненные насилием, которое, согласитесь, достаточно далеко от дома любого человека, живущего на Земле, ибо оно имело место почти три с половиной тысячи лет назад.

— Когда вы говорите о Трое, вы имеете в виду ту самую Трою? — спросил я. — Великий слепец Гомер и всякое такое прочее?

— Конечно, — сказал Билл. — История самой романтической войны во все времена. История первой в мире войны такого масштаба.

— А как изощрен сюжет! — воскликнул Джон Мур. — Противостояние величайших героев истории — Гектора и Ахилла. Любовный треугольник Менелай — Елена — Парис. Жажда власти Агамемнона. Хитроумие Одиссея. Доблесть Энея, Диомеда, Аякса и прочих героев. Мудрость старцев Нестора и Приама. Трагедия Кассандры, в чьи правдивые пророчества никто не верит. Эпические битвы и падение самого хорошо укрепленного города тех времен.

— Сейчас «Трою» смотрит около двух миллиардов человек, — сказал Билл. — События сериала развиваются неспешно, Парис уже похитил Елену и увез ее в Трою, Агамемнон с Менелаем собирают войско и готовятся к войне.

— На данный момент мы показываем две часовые серии в день по общему каналу и ночные включения на канале «Только для взрослых», — сказал Мур.

— По-моему, вы кое-что упустили, — сказал я. — А как же «реальность» происходящего? Где синдром подсматривания?

— Вот теперь мы подбираемся к самой сути, — сказал Билл. — Примерно через две недели мы собираемся выделить под «Трою» специальный канал с двадцатичетырехчасовым вещанием.

— Ваши актеры сдохнут от таких нагрузок, — заметил я.

— Не сдохнут, потому что никаких актеров нет. Равно как и дорогих декораций, и макета боевого флота греков, насчитывающего больше тысячи судов. Когда мы выделим под «Трою» отдельный канал, зритель узнает правду. На самом деле «Троя» — не сериал. Это самое настоящее реалити-шоу.

Дэн

Одиссей, сын Лаэрта, супруг Пенелопы, отец Телемаха, муж, преисполненный козней различных и мудрых советов, автор деревянного коня, борец, лучник, убийца сотни женихов своей жены, сокрушитель твердостенного Илиона, человек, десять лет возвращавшийся домой, и один из немногих, кому это удалось, сидел на берегу моря и кидал камешки в воду.

Разыграть сумасшедшего и остаться в стороне от войны ему уже не удалось. Теперь для него был только один путь вернуться домой — эту войну выиграть.

Кличка у него была простая и исходила от цвета его буйной шевелюры — Рыжий. Это ему еще повезло. Кличка его приятеля Диомеда была Алкаш. Понятно, что за любовь к возлияниям. Кличка Менелая, столь же очевидная, — Рогач. Сначала кое-кто настаивал на Рогоносце, но было слишком длинно и не прижилось. Рогач — куда короче и удобнее в обиходе.

Прозвище его старшего брата — Тиран. Думаю, нет особого смысла объяснять, как он его заполучил.

На этом фоне Рыжий было совсем неплохо.

Рыжий кинул в воду очередной камешек, и тот исчез в море с негромким «бульк». Рыжий покачал головой, улыбнулся своим мыслям, поднялся на ноги и побрел по берегу. Навстречу ему шел Алкаш.

Он прибыл на Итаку три дня назад, чтобы сопровождать Одиссея в поездке на Скирос, где по заданию Тирана они должны были отыскать и склонить к сотрудничеству «лучшего из ахейцев» по кличке Киборг. Согласно заявлению пророка Калханта (Пузан), ахейцы не достигнут успеха под стенами Трои, если с ними не будет Киборга. Поскольку народ в те времена весьма трепетно относился к подобным заявлениям, Тиран решил любым способом заполучить означенного Киборга в свои ряды.

Алкаш поравнялся с Рыжим, и дальше они пошли вместе.

— Когда отплываем? — поинтересовался Алкаш.

— Куда спешить? — спросил Рыжий. — Сбор войск в Авлиде назначен только через месяц, а плыть до Скироса — три дня.

— Мне нужно в Аргос, чтобы возглавить своих людей.

— Мы все успеем, — сказал Рыжий. — Хотя мне и не нравится эта война.

— Троя должна пасть, — сказал Алкаш. — Такова воля Зевса.

— Скажи лучше, такова воля Агамемнона.

— Они заодно, — сказал Алкаш.

Что меня до сих пор удивляет в этих героях, так это факт, что они говорят о богах, как о реальных людях, существующих где-то рядом и часто с ними пересекающихся. Они точно знают, какова воля Зевса и кто именно из богов виновен в каждом конкретном несчастье. Хотя за все три месяца наблюдения ни одного бога я не видел.

— Опасные речи, Тидид, — заметил Рыжий.

— Все знают, что Агамемнон выполняет волю Зевса.

— Интересно, Зевс сам объявлял ему о своем пожелании? В образе быка или золотого дождя?

— И кто из нас ведет опасные речи?

Рыжий пожал плечами. Как выяснилось, этот интернациональный жест лежит вне времени.

— Все знают, что я не хочу воевать.

— Ты сообщил об этом троянцам во время посольства?

— Посольства? — фыркнул Рыжий. — Это была пародия на посольство. Отправить послом меня, желающего покоя, и Менелая с налитыми кровью глазами, который спит и видит, как бы кого-нибудь прирезать. Кто из троянцев, да и вообще из людей, способен разговаривать о мире с Менелаем? Он жаждет возвращения Елены, крови Париса и власти Агамемнона над Троей. Если троянцы еще могли пойти ему навстречу в первом требовании, второе является весьма сомнительным, а третье — невыполнимым.

— Ты разговаривал с Гектором?

— Приамид сделает все, чтобы удержать город. Он — разумный человек. Он мог бы согласиться выдать Елену и даже Париса, но он никогда не склонит голову перед Атридом. Или кем-нибудь еще.

Рыжий довольно долго разговаривал с Домоседом. Они оба соглашались, что война принесет обеим сторонам лишь неприятности, но реальной власти что-либо изменить не было ни у одного. У ахейцев правил бал Агамемнон, Гектор же не мог прекословить своему отцу, правителю города, а Приам был непреклонен. Ахейцы хотят войны, сказал он, они ее получат. Стены Трои неприступны.

Видал я те стены. Нехилые стены, должен сказать. Но когда придет черед деревянного коня, стены троянцам не помогут.

— Как думаешь, Ахилл согласится отправиться с нами?

— Если хотя бы половина того, что я о нем слышал, — правда, то он сам будет уговаривать нас взять его с собой, — сказал Рыжий. — Он мечтает о воинской славе, которая будет греметь в веках.

— Дурак, — фыркнул Алкаш.

— Он молод, — сказал Рыжий. — Может быть, у него еще будет время, чтобы повзрослеть.

Будет, подумал я, под стенами Трои у него будет время не только повзрослеть, но и состариться, однако ума у парня явно не прибавится.

— Так когда мы плывем?

— Через пару дней. Или тебе наскучило у меня на Итаке?