Отчётливо увидел карту, расположение войск обеих сторон и до холодящей голову ясности понимаю, что если возьму Каунас, то Гот и Гудериан, прежде всего Гот, попадёт в сложнейшее положение, из которого вряд ли выпутается. Потеряв Каунас, Гот попадает в логистический мешок. Городишко Ионава — узенькое горлышко, через которое он, может быть, и продерётся, но как Наполеон при отступлении из Москвы. Сам выберется, а войсками весь свой путь загатит. А если Ионаву взять под контроль, то совсем ему худо будет.
Плохо даже не то, что пробиваться трудно. Возможность пробиться при соответствующих усилиях есть. Есть намного более неприятное обстоятельство. Полнейшая предсказуемость его действий. С севера и севера-востока 24-ая ударная и 11-ая армии. Сзади я со своим малоограниченным контингентом. С юго-запада злой и опытный генерал Никитин во главе мощной 13-ой армии.
Остаётся одно направление — Ионава. Минируй его, обстреливай, бомби… а ты иди там, герр Гот, иди…
20 октября, понедельник, время 09:10.
Где-то в Каунасском лесу. Штаб 3-ей танковой группы.
В гостиной дома лесничего трое. Генерал-полковник Герман Гот — командующий, полковник Вальтер фон Хюнерсдорф — начальник штаба и командир самым мощным 39-ым моторизованным корпусом — генерал Рудольф Шмидт.
— С Гудерианом связались? — Гот требовательно глядит на начштаба. — Где он?
— Ушёл в сторону Паневежиса, герр генерал, — полковник докладывает чётко и лаконично. — Соединился с войсками фон Лееба.
— В переводе с твоего дипломатического это означает, что он нас бросил? — едко комментирует Гот.
Полковник пожимает плечами. Генералу просто неприятно вспоминать, что это движение было почти по плану. Группа Гота бьёт по Каунасу с юга, Гудериан обходит с востока и наносит свой удар с севера. Чтобы никому не пришлось форсировать Неман под огнём противника.
Гудериан быстро понял, что в Каунасе стоит группировка, которая ему не по зубам, господство в воздухе утеряно, партнёр Гот заблокирован в лесу и сделал смелый рывок на соединение с группой «Север».
— Что говорит Берлин? — первый раз размыкает уста генерал Рудольф Шмидт.
— Сначала ругались, потом обещали помочь и приказали выходить из окружения любым способом, — коротко и ёмко Гот пересказывает многочасовые переговоры с ОКХ.
Шмидт хмурится. Каким способом? Любым из? А их сколько? Лично он не видит ни одного. Попробовали атаковать Каунас, навстречу вышли эти их жуткие Т-34. Почти неуязвимые. Чешские Т-38 горели весьма бодро на радость большевикам. Подтащили на край леса крупнокалиберную артиллерию и порадовались в ответ четырём подбитым Т-34. Но недолго. Русские обрушили на край леса дьявольски плотный огонь, и весь крупный калибр ушёл в пугающий салат из обломков древесины, раскуроченного железа и разорванных тел.
Итог прост: чтобы атаковать, надо скопить силы на краю леса и выйти. Но как только начнёшь атаку, тот край леса, откуда начинается атака, превратится в кратковременный филиал ада.
— Скрытно выйти ночью и одним марш-броском до Паневежиса? — с огромным сомнением в собственных словах говорит Шмидт.
— Возьмём за основу для рабочего плана, — вздыхает Гот.
— Только технику придётся бросить, — замечает полковник фон Хюнерсдорф. — Танки демаскировать будут, а машины не пройдут по бездорожью. Распутица началась.
Возникает пауза. Вот ещё одно обстоятельство против них. Вермахт более мобилен, а значит, более силён. Но когда автомашины не могут ездить, преимущество исчезает. Что есть они, что нет, без разницы.
— Какие у нас резервы? — Гот смотрит на полковника.
— Топлива полные баки, но запас в цистернах исчерпан. Боезапас на пару дней боёв средней интенсивности. Продуктов на неделю, если немного урезать норму.
— Понятно… — бурчит Гот. Не так уж всё и плохо. Он склонился над картой, два офицера придвинулись ближе.
Глава 2
На войне нет мелочей
19 октября, воскресенье, время 20:05.
Минская квартира генерала Павлова.
Неторопливо пьём с Яшкой чай, лениво ковыряем трофейные сардины. На душе удивительное чувство блаженного покоя. Война даже на генеральском уровне быстро учит ценить простые радости мирной жизни.
А ещё Яшка меня удивляет. Разговор с ним можно смело приравнять военному совету с моими генералами.
— Займёшься обучением корректировщиков, — извещаю его о своих комфронтовских планах. — Ближайший месяц точно летать не будем, не бездельничать же тебе.
Яшка хмыкает, но возразить нечем. Как военнослужащий, обязан выполнять приказ командира, хочешь — не хочешь. Обоснованных аргументов против не находит.
— Да и вообще… надо прекращать это генеральское патрулирование.
— Опасно? — Яков дожёвывает бутерброд.
— Нет. Тэбэшка жрёт топливо, как танковая рота. Не напасёшься. Один полёт — целая цистерна пустая.
На это тоже возражений не получаю. Они позже начинаются.
— У нас есть три немецкие трофейные «рамы» (Fw 189, самолёт-разведчик, прим. автора). Вот они и будут вести наблюдение. И по радио данные передавать.
— Три это очень мало, — выдвигает первый резон Яков. — Нужно в десять раз больше. На худой конец.
— Мало, — обдумываю аргумент. — Но воздушных КП на ТБ-7 у нас тоже немного. И подумаем, как У-2 под это дело приспособить. Наши авиазаводы быстро не слепят. Да и не стоит тупо обезьянничать.
— У ТБ обзор намного больше, он же выше. За двести камэ можно что-то разглядеть.
— Ни хрена ты за двести километров ничего не увидишь. Воздушная дымка не даcт. И никакого бинокля не хватит, в телескоп смотреть что ли?
Яшка перестаёт втягивать в себя горячий чай, заводит глаза к потолку. Это он так думает. В глазах что-то мелькает. Мощную видеонаблюдательную систему изобретает? Оказалось, нет.
— А как всё это будет устроено?
— С самолёта передают данные, диспетчер внизу распределяет цели, местные корректировщики по координатам дают прицельные установки артиллеристам.
— Цепь прохождения информации удлиняется. С самолёта — диспетчеру, первый шаг, — загибает палец парень. — От диспетчера… нет, сначала диспетчер обрабатывает полученные сведения. Определяет, для какой батареи эта цель. Это второй шаг. Затем передаёт координаты на батарею. Третий шаг. Штатный корректировщик по координатам вычисляет установки для пушек. Четвёртый шаг. И пятый — даёт эти установки орудийным расчётам…
Внимательно слушаю. Вроде всё правильно.
— А ты в один заход всё делаешь… — немного раздумываю и нахожу свои доводы. — Таких, как ты, один ты. Больше нет…
— Борис, — тут же находится Яков.
— Ну, да… только он на пике всего три однотипные батареи держал, а ты — семь-восемь разного типа. Ну, хорошо. Можно и пять корректировщиков взять на борт. Места хватит.
— Места хватит, — продолжаю мысль. — Можно даже не особо обученных. У каждого — карта с кругами обозначающие зоны действия подконтрольных батарей. Двух-трёх. Как только цель оказывается в зоне действия «его» батарей, передаёт координаты тамошнему корректировщику…
— Тогда на борт можно простых наблюдателей или даже одного, — подхватывает Яков. — Распределить цели любой сможет. Тогда цепь прохождения сигнала состоит всего из двух звеньев, наблюдатель — корректировщик. Из трёх, если командира батареи учесть.
— Вот тебе и задача вырисовывается, — мы начинаем прибирать опустошённую посуду со стола. — Если найдёшь таких же умников, как ты или Борис, будет старая схема. Если нет, учишь штатных наземных корректировщиков, а на борту только наблюдатели.
— Яволь, герр генерал, — соглашается Яков, заодно напоминая мне, что знание языка надо постоянно освежать.
20 октября, понедельник, время 08:05.
Минск, штаб Западного фронта.
Только что с улицы зашёл, но всё равно машинально кидаю взор на окно. Как там? Нелётная погода сегодня или возможна угроза с воздуха? Сегодня опять нелётная, вроде опять дождь собирается, так что можно не напрягаться и отдохнуть душой.