Читать интересную книгу Донор (СИ) - Риз Лаванда

— Прибыли. Ваша остановка, Мэлани, — улыбнулся он, глядя на мою сонную, и как пить дать помятую физиономию.

— Благодарю, это было очень любезно с вашей стороны, — какая-то часть меня так и осталась спать. — Спокойной ночи, Хардин.

— Спокойной ночи, Мэл. Провести до двери?

— Это лишнее, — защитная реакция на автомате, нахмурив брови, хлопаю дверцей. Какой там флирт, что вы такое говорите? Я разучилась.

   Я редко так поступаю, в основном только когда болею, а именно — добравшись до своей кровати, засыпаю не раздеваясь. Поэтому утром проснулась с мерзким ощущением и под кошачье возмущение.

— Ты права, Джипси, права как обычно. Что я за хозяйка такая, что я за подруга. По барам шлялась, в машину к малознакомому красавчику залезла, с боссом подралась, уснула, не почистив зубы. Ну, пошли, дам тебе вкусняшку.

Я люблю выходные. Время, когда никуда не нужно спешить, можно медленно пить кофе маленькими глотками, с задумчивостью глядя в окно, размеренно наслаждаясь своей свободой и строя планы, мечтая. Можно лениться, валяясь в кровати, можно загореться идеей и навести в доме порядок близкий к идеальному. В эту субботу после обеда я планировала прошвырнуться по магазинам и обновить гардероб. А так как я не особый любитель пускаться в паломничество по бутикам, то времени у меня это заняло не так уж и много. За два часа моя добыча — два платья и одна пара туфель, которые подходят и к одному и к другому платью. Ура практичности. Но на этот раз я превзошла саму себя, купив обувь на каблуке, уж очень понравился цвет и модель. А синее платье с открытыми плечами, украшенное вышивкой — вообще меня в себя влюбило.

Вернувшись в хорошем настроении, я собиралась дополнить этот идеальный день чем-нибудь вскусненьким на скорую руку, но в итоге стала возиться с лазаньей.

Телефонный звонок вообще не вписывался в мою сегодняшнюю картину, руки были перепачканы, трубку сразу взять не смогла. А когда всё-таки добралась посмотреть кто же меня так добивался и стоит ли перезванивать — замерла, в ужасе отбросив от себя телефон, словно он источник новейшего вируса. Он зазвонил снова. А я, глубоко дыша, отчётливо вспомнив вчерашний вечер, уговаривала себя поднять трубку.

— Да, мистер Винздор, — приветливости в моём голосе не было и близко.

— Наконец-то! — проворчал он. Ни здрасьте тебе, ни извините. — Сегодня в семь часов вечера ты идёшь на благотворительный вечер. Со мной, — добавляет он, окончательно меня добивая.

— Ап… я … не….

— Хватит заикаться! Считай, что это твоё искупление за пощёчину! Ты подходишь по параметрам! — прорычал он в трубку. — По большому счёту это деловая встреча, но какой-то придурок придумал являться на неё с дамами. Мне нужно быть там. Машина будет около твоего дома равно без двадцати семь. Не выйдешь — уволю на хрен!

Я отмерла, попытавшись возразить, но он уже положил трубку.

После этого звонка у меня всё упало: и вера в будущее, и настроение, и аппетит. Учитывая вчерашнее, я не то чтобы его боялась, я не доверяла ему ни на грамм. В голове начали роиться мысли одна абсурднее другой. Поэтому чтобы не придумывать  сценарий жуткого триллера со мной в главной роли, я набрала номер ненавистного босса похолодевши пальцами.

— Слушаю!— рявкнул он недовольно.

— Мистер Винздор, вы не могли бы мне подробней рассказать об этом мероприятии? Где оно будет проходить, какова его цель, или где можно прочесть об этом? Почему вдруг я? Какие ещё параметры? Иначе я начну думать, что вы хотите сдать меня на органы.

В трубке послышался сдавленный смех:

— Боже мой, а ты оказывается ещё и смешная. Я не такой искушенный злодей, если меня и интересуют женские органы, Мэлани, то совершенно в ином ключе. Это сугубо рабочая вылазка, я к тебе и пальцем не притронусь, не дрожи. Государственная больница «Новый Амстердам» там ежегодно проходит благотворительный вечер, где собираются толстосумы Нью-Йорка, жертвуя свои доллары для спасения тех, кто не может позволить себе медицинскую страховку. Можешь почитать об этом на официальном сайте «Таймс». Вход по приглашениям, и обязательное условие: мужчина плюс женщина. И я не могу привести туда с собой какую-то тупую овцу с силиконовыми губами!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А умную, интеллектуально разностороннюю, настоящую, воспитанную, умеющую себя достойно держать на людях девушку, можете?

— Да, синий чулок, — усмехнулись в трубке. — Поэтому ты подходишь.

— Я пойду, если вы прекратите меня так называть! Синий чулок — это зажатая, закомлексованная, лишенная сексуальности девственница, отвергающая существование мужчин в её жизни.

— Хм. Никаких условий. Ровно без двадцати семь!

В голове одни слова из ненормативной лексики. Даже яростный вопль не снял напряжение, только кошку зря напугала. Это же надо было так вляпаться всего лишь за одну причём неполную рабочую неделю! Параметры видите ли ему! Да он просто мстить мне собирается! Злобный озабоченный алкаш! Вот и платье с туфлями кстати. Раскомандовался чёрт его подери! Рабскую повинность, между прочим, отменили уже давным-давно! 

Как бы я ни кипела, как бы ни возмущалась, как бы противно мне это ни было, глубоко внутри, поднырнув под эмоции, я понимала, что без этой работы я ещё не скоро продвинусь к своей цели, что мне нужно держаться за это место. И если эта должность не будет требовать от меня продавать мою гордость и самоуважение, то я уж так и быть, попытаюсь выстоять против заносчивого и высокомерного хама Марка Винздора.

В восемнадцать тридцать девять я вышла из дома, машина представительского класса уже ожидала. Водитель учтиво распахнул передо мной заднюю дверь, словно я преважная персона. Я юркнула на шикарные сидения …прямо пред очи моего босса.

— Уважаю людей за их пунктуальность, — сухо бросил он, смерив меня внимательным придирчивым  взглядом. — Скромно, но сойдёт. Нужно только кое-что добавить.

Бархатный футляр уже лежал между нами на сидении. Марк извлёк из него несколько женских колец, изящных дизайнерских штучек, если не ошибаюсь, инкрустированных  драгоценными камнями.

— Протяни руки! — скомандовал он. — Так надо. Это как дресс код, — добавил он, встретившись со мной глазами, так как я не пошевелилась. — Без этих цацек рядом со мной, люди на этом мероприятии будут пялиться на тебя с подозрением.

Я протянула ему руки, заворожено глядя, как этот мужчина надевает мне кольцо на палец. При этом я испытала странное волнение, даже не могу поймать ту мысль, которая это вызвала. Кольца удивительным образом подошли, Марк будто специально готовился. Но это было не всё. Он извлёк из футляра нежное мерцающее бриллиантами колье.

— Это уже перебор! — отрицательно затрясла я головой. Но чхать он хотел на мой протест.

— Заткнись, Мэлани, — подсев ко мне ближе, он наклонился, застёгивая его на моей шее. Он был слишком близко. Я чувствовала его руки на своей коже, отчётливо видела его поджатые губы рядом со своим лицом, ощущала его запах. От такой непривычной близости мне стало тяжело дышать, этот человек убийственно действовал на мою нервную систему. — Так гораздо лучше. Прекрасно. И вот ещё что, — распрямился он, продолжая сидеть рядом. — На этот вечер никакой официальщины. Никаких «мистер Винздор». Обращайся ко мне на «ты» и называй по имени. Тебе придётся брать меня под руку, а мне иногда касаться твоей талии, так что не стоит сразу бить меня по лицу, это всё формальности. Если кому-нибудь взбредёт в голову считать тебя моей девушкой не стоит их разубеждать, шарахаться от меня в сторону и доказывать, что ты здесь просто отбываешь наказание за плохое поведение. Всё ясно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так это я себя плохо вела? — ахнула я. — Может, вам всё-таки стоит принести мне свои извинения?

— Мы не будем сейчас это обсуждать, — отрезал он, достал телефон, открыл фейсбук и уткнулся в какую-то статью. Извиняться мы не умеем. Или даже больше — он не понимает, за что он собственно должен извиняться.

Ему определённо шел костюм, но уверенность шла ему ещё больше, она смотрелась на нём дороже, чем его дорогущие часы. Так как мы продолжали сидеть, касаясь телами, слишком близко и как по мне некомфортно, мне ничего не оставалось, как отвернуться и всю дорогу смотреть в окно.