не хочу садиться в кораблик. Не реву, не скандалю. Даже если воспитатель силой запихнёт меня в этот корабль, всё равно молча из него выйду. Я сейчас петь хочу.
Можно меня бить, орать, обратно пинками загонять в кораблик. Всё равно из него выйду. Не понимаю, почему я должна делать то, что делают другие? Не хочу. Молча выхожу из кораблика и провожаю всех отплывающих радостным пением. В общем-то, вот это и есть я.
Начала я не говорить, а петь, и пела постоянно. Представьте ребёнка, который всё время поёт? С ним говорят, а он поёт. Сейчас я представляю, как выносила мозг советским воспитателям.
Такая же история была в школе. Я не от мира сего. Не понимаю, почему дети придумывают прозвища, обзываются и пытаются сделать другому больно. Не понимаю. Разве так можно? Кто им дал право? Если я и агрессировала, то это была защита. Била я редко, но метко. Один раз, но больно. Если дралась, то насмерть. Если оскорбляла, то для того чтобы откинуть обидчика на дальнее расстояние от себя.
Наблюдала, находила самое больное место, а затем била прямо в эту боль. Друзей всегда было мало. Но меня это и не тревожило, я знала, чем себя занять.
Читать я начала рано. Я постоянно читала. Эту опцию я унаследовала от отца. Хорошие книги известных авторов, классиков тогда было трудно достать, но родители не жалели денег и доставали их по «блату», как тогда говорили. Мать работала на Пермской фабрике пошива одежды. В те годы существовал дефицит товаров. Ценились не столько деньги, а то где человек работает и какой продукт может достать. Отец читал, а для мамки это являлось способом показать достаток в семье. Со временем в нашем доме образовалась приличная библиотека из живых книг. Их читали, притом не по разу. Я читала днями и ночами, мать это злило. Это точно также, как сейчас детей от компьютеров оторвать не могут, так и меня тогда от книг отгоняли.
В пятом классе я начала посещать хореографическую студию. Любила рисовать. Если не читала, то рисовала. Вот и все мои увлечения. Танцы, книги и рисунок. В школе учила те предметы, которые меня интересовали. Не понимаю физику и учить не буду. Вроде химию понимаю, учу. Оп, уже не понимаю, мозг сложно напрягать, уже не учу. Один-единственный предмет, по которому у меня была пятёрка, – это литература. Школьный аттестат я получала так. Педагоги закрыли глаза на мои двойки, благодаря тому, что я принимала участие в школьных мероприятиях, выдали аттестат. Моё отсутствия школьных знаний не помешало мне получить высшее образование и не одно.
Отношения с мужчинами, c мальчиками всегда были сложными. Я была маленьким ребёнком, а ко мне приставали взрослые дяденьки. Они постоянно пытались залезть ко мне под юбочку. Став взрослой, начала расспрашивать женщин, как к ним относились мужчины, когда они были детьми, были ли домогательства с их стороны. У большинства всё происходило спокойно, и многим женщинам мои вопросы казались неприличными. На тот момент моих исследований взаимоотношений полов, это было шоком и породило во мне массу комплексов. Как так? А почему тогда такое происходит со мной?
С раннего детства я ощущала на себе похотливые мужские взгляды. Вот я совсем маленькая, мне пять, девять лет. На улице подходят дяденьки, с маслеными глазами и стекающими с губ слюнями, и начинают заводить разговоры, а я чувствую их похотливые желания. Став подростком, научилась отбиваться. Всё просто: я научилась материться. Материлась я изысканно и громко.
Как-то, до начала моих мистических вылетов, мама встретила на улице мать бывшего одноклассника. «Как там ваша Наташа поживает!» – радостно спросила та. «Наташа в Москве живёт и работает», – ответила мама. «Мы очень хорошо помним вашу Наташу. У нас дома все десять лет только и разговоры о ней были. Миша и сейчас её вспоминает». У меня в тот момент уже пришла первая «половинка». Я была в шоке. КАК!!! Как так! Более тридцати лет находилась в иллюзии. Мне стало страшно.
Почти всем мальчишкам в классе я нравилась. Они это скрывали, дразнили, унижали, но тайно писали стихи. Я боялась ходить к подругам в гости. Редкий случай, когда чей-нибудь отец не начинал оказывать мне знаки внимания. Если интерес мужчин ко мне девчонки начинали интуитивно «ловить», то тут же начинался процесс унижения и прессинга.
Я пережила несколько попыток изнасилования. Слава Богу, всё закончилось хорошо. Как-то открыла дверь квартиры незнакомому мужчине. «Зоя Александровна дома?», – спросили за дверью. Я и открыла дверь. Мне было 16 лет. Вежливо сказала, что мамы дома нет. Парень попросил стакан воды. Я, наивная дура, пошла за водой. Он медленно выпил её, поставил стакан и набросился. Рукой закрыл рот и начал задирать юбку. Это очень страшно. Я несла какую-то чушь, начала драться. Тогда он стал душить, и я расслабилась. Страшное ощущение безысходности. Уже приготовилась к изнасилованию. «Вы это сделаете и уйдёте?» – спросила спокойно. И тут … «Извините меня, пожалуйста», – сказал несостоявшийся насильник. Вскочил, отряхнулся и убежал. Единственным человеком, кому смогла рассказала об этом случае, была подруга. Ровно через год она, испуганная, прибежала ко мне. «Ты знаешь, ко мне сейчас пришла соседка и спросила, не слышала ли я о том, что год назад в нашем подъезде чуть не изнасиловали девочку. Она говорит, что по подъезду ходит какой-то парень и ищет её». Вот тут-то я и струхнула. Месяц боялась выходить из дома. Слава Богу, было лето, и могла позволить себе отсидеться в квартире. Тогда интуитивно поняла, что у сущей разборки начались, и парню по «шапке» круто надавали.
Всё то, что происходило в течение лета 2015 года, я вспоминала и перебирала в деталях. Ну почему? Почему со мной такие вещи происходят? Что я косая, кривая, злая, плохая? Кто я? «Да, да», – шептал мне мир через учителей, психологов, экстрасенсов. – «Ты очень плохая, ты исчадие ада. Ты ничтожество, которое ничего не может. Работай над собой. Люби. Ты любить не умеешь. Всё это твои проекции. Весь этот ужас – ты. Ты дрянь. Тебя даже полюбить никто не может. Потому что ты – дрянь. Нормальная тётка всегда хорошего мужа найдёт. А у тебя на первом плане – гордыня, и вдохновить мужчину ты не способна. Вдохновляй. Принимай мир таким, какой он есть… шшшш».
Сейчас, когда мне пишут женщины, переживающие подобное, я знаю, что им сказать. Это сейчас, пройдя местный ад, могу им объяснить, что с ними происходит. А тогда мне, не понимающей мира, внушали ложные ценности, система загнала меня в мощное