Читать интересную книгу Принцесса с окраины галактики - Роман Злотников

В общем, система Эсгенты являлась ключевым опорным пунктом всего приграничья. Ибо если бы она пала, ремонтировать корабли класса выше среднего, ну или в крайнем случае большой рейдер, в приграничье было бы уже негде. Так что, несмотря на то что, по мнению флотских аналитиков, тактика канскебронов на начальном этапе войны не предусматривала атак на сильно защищенные провинции, Эсгента из-за своего положения и уникальных особенностей оказалась исключением. Счастливым или несчастным — дело другое. И ее штурм был прекрасно рассчитан. Если бы не решение императора, своей собственной волей подтянувшего в систему Эсгенты помимо базировавшейся там одиннадцатой эскадры еще и третью, что было полным нарушением разработанного адмиралтейством плана боевого развертывания сил флота, эта провинция уже была бы под властью канскебронов. А решение свое император принял после того, как адмирал Эканиор, наплевав на субординацию и тысячелетние флотские традиции, через голову адмиралтейства напрямую вышел на секретариат императора и в личной беседе уговорил его поступить именно так. Это был рискованный шаг, крайне рискованный.

Ни первый лорд, ни остальные лорды адмиралтейства Эканиору его до сих пор не простили. Даже сейчас, когда выяснилось, что он был прав, стопроцентно прав. Впрочем, это было объяснимо. Адмирал — слишком высокопоставленное лицо, чтобы от него избавляться, и поэтому адмиралу могут простить многое: поражение в схватке, проигрыш битвы, сдачу системы, ведь для поражения всегда найдутся объективные причины и достаточные основания. Единственное, чего на флоте не прощают никому и никогда, — это попытки действовать через голову начальства. Ибо это прямой путь к обрушению всей структуры командования и соответственно потере надежного управления. Что есть неминуемый и самый короткий путь к поражению. Недаром нарушение структур управления и связи — первая задача любого нападающего. Идти путем силового давления и поочередного поражения группировок противодействующих сил и средств — самый тяжелый путь, требующий просто чудовищных силовых затрат. А стоит нарушить управление и взаимодействие, как все самые мощные и опасные группировки сил и средств мгновенно превращаются в слонов в посудной лавке и победа буквально сваливается в подставленные ладони того, кто сумел провернуть этакий финт. Поэтому в любого офицера с самого первого дня пребывания в военном училище флота неуклонно вколачивается принцип субординации. А адмирал Эканиор его нарушил…

Трель раздалась, когда Эканиор успел обработать почти две трети стены. Адмирал замер, покосился в сторону рабочего стола, но трель послышалась снова. Адмирал скривился и вздохнул. Нет, он не ожидал внезапной атаки. За последние полгода ему удалось не только полностью восстановить объем поля обнаружения противника, изрядно прореженный при штурме, но еще и выставить по наиболее вероятным маршрутам выдвижения его эскадр дальние посты обнаружения, использовав для этого не слишком пригодные для эскадренного боя внутри системы малые и средние рейдеры. На внезапный звонок императора тоже рассчитывать было глупо. Несмотря на тот случай, Эканиор прекрасно понимал, что на самом деле он не такая уж большая шишка. Ну подумаешь, командующий силами флота в системе. Таких, как он, почти две дюжины. И хотя, конечно, не всякий из них командует столь значительными силами и уж тем более вряд ли найдется еще один, чья система расположена на острие атаки врага, но формально все они равны. И между командующим силами флота в системе и императором — подушка еще в две дюжины человек, начиная от командующих флотами и заканчивая начальником Генерального штаба и первым лордом адмиралтейства.

Нет, все отдают должное его таланту, воле, упорству, благодаря которым он выцарапал победу в той отчаянной битве с канскебронами, но тем же самым мог похвастать не один десяток адмиралов. Да что уж там говорить, среди высшего состава флота было распространено мнение, что столь мощной силой, как две едва ли не самые боеспособные эскадры флота, опирающиеся на самый мощный в приграничье укрепрайон, можно было бы распорядиться и получше. Заметно уменьшив число собственных потерь и увеличив потери противника. И адмирал не сомневался, что подобное мнение непременно было донесено до ушей императора. Так что, скорее всего, на этот раз его беспокоит его непосредственное начальство, отношения с которым и так уже достаточно испорчены. Поэтому Эканиор еще раз вздохнул, аккуратно поставил секатор на фиксатор и без суеты, но споро спустился с лестницы, на ходу стягивая фартук. Не хватало еще какому-нибудь из лордов адмиралтейства воочию увидеть, как адмирал, будто простой садовник, возится с подрезкой ветвей.

К его удивлению (и легкому раздражению), звонило не непосредственное начальство. Когда он, быстро натянув на плечи китель, хлопнул ладонью по панели отзыва, на развернувшемся над поверхностью стола экране возникло лицо дяди.

— Привет, Эканиор, — шумно выдохнув, пророкотал он. — Тебе стоит получше вышколить персонал. Пока я сумел пробиться к тебе, прошло почти десять минут.

— Я приказал меня не беспокоить, — уныло покосившись в сторону стенки с плетевником, сухо проговорил адмирал.

— Это я понял, но, темная бездна, когда звонит председатель сената, можно шевелиться и поживее. А то все эти новомодные веяния насчет, так сказать, равенства перед законом и большей демократичности в общении точно не доведут до добра. Уж можешь мне поверить…

Продолжать препирательства смысла не имело. Конечно, дядя в самом деле являлся одним из самых влиятельных лиц империи, но эта его привычка постоянно подчеркивать и выпячивать собственную значимость адмирала всегда раздражала. Даже в те времена, когда он еще не был адмиралом и поддержка столь значительного родственника была ему ой как кстати.

— Я понял, дядя… могу я узнать, чем вызван твой звонок?

— А-а… ну да. — Лорд Эомирен, оседлавший свою любимую лошадку, на мгновение запнулся, затем нахмурился, рыкнул и нехотя перешел к делу: — Ну я вот почему звоню-то…

Когда экран погас, адмирал еще некоторое время смотрел в точку, в которой исчезло лицо председателя сената. Да-а-а, такого он не ожидал. И что в связи со всем этим предпринять ему самому? Где-то с минуту адмирал сидел неподвижно, а затем поднялся, медленным движением стащил с плеч китель и потянулся за брошенным на соседнее кресло фартуком. Спустя пять минут он уже стоял на стремянке, умело работая секатором. Все эти интриги, канскеброны и все такое — вещи, конечно, важные, но на данный момент у него есть гораздо более неотложнее дело — плетевник.

Закончив с подрезкой, адмирал вызвал вестового и велел прибрать срезанные ветви, а сам отправился в душ, слегка освежиться.

Когда спустя двадцать минут он появился в своем кабинете, его уже ждал адъютант.

— Надеюсь, у тебя для меня не слишком неприятные новости, — усмехнулся адмирал, приглаживая еще влажные волосы и протягивая руку за кителем. Адъютант несколько смущенно повел плечами:

— Лэр, прошу простить, но… капитан среднего рейдера QY233 «Новак» шип-коммандер Сиконай срочно требует прямой линии с вами.

— Со мной?

— Так точно, лэр. По закрытому каналу.

Адмирал недоуменно покачал головой.

— А что говорит начальник дивизии легких сил?

— Шип-адмирал Эснергази сам в недоумении. Он характеризует капитана рейдера как человека опытного и несклонного к эксцентричности. Так что, похоже, в последнем патруле действительно произошло нечто экстраординарное.

Адмирал Эканиор поморщился. Шип-адмирал Эснергази уже выслужил все мыслимые сроки, и, если бы не война, быть бы ему уже давно на пенсии. И так не слишком понятно, как шип-адмирал сумел так надолго задержаться на службе… впрочем, скорее понятно. В последние несколько лет перед войной Эснергази достиг прямо-таки виртуозного мастерства в искусстве быть незаметным. Он довольно умело сделал так, что все будто бы позабыли, что в составе одиннадцатой эскадры есть такое должностное лицо. Даже кадровики. Хотя как такое могло случиться — оставалось загадкой. Впрочем, на штабных совещаниях дивизию легких сил обычно представлял начальник штаба, основные документы подписывал первый зам, а с тылом эскадры и базы контактировал «зам по заду», который, похоже, щедро подкармливал и кадровиков. Так что они сидели тихо и не поднимали бучу. К тому же, к удивлению Эканиора, дивизия легких сил к моменту начала войны оказалась вполне в боеспособном состоянии. Коэффициент технической готовности ее превысил девяносто два процента, и это был самый высокий показатель среди всех соединений, находящихся под командованием Эканиора. Так что ему не приходилось особо ломать голову, где взять корабли для дальнего патрулирования. Поэтому Эканиор скрепя сердце решил и дальше терпеть в своем эшелоне командования подобного начальника-невидимку, памятуя о древнем армейском правиле — не спеши избавиться от нерадивого подчиненного, замена может быть гораздо хуже. Тем более что, судя по конечным результатам, нерадивым Эснергази также назвать было сложно.