— Надо спрятаться! — коротко приказал я и, осторожно отведя в сторону ветку, сунул ребенка в образовавшуюся щель. Девочка оказалась на диво сообразительной, мышью юркнула вниз и сразу отползла в глубину. Мне даже показалось, что она старается не дышать. Вот и умница!
Не успел я порадоваться уму девчонки, как на дорогу вылетело несколько крупных северных волков. Их светлые пушистые шкуры матово серебрились в свете двух лун, в другое время, обязательно полюбовался бы, но сейчас их красота меня не порадовала.
Животные сделали несколько больших прыжков и остановились, вздыбив холки и низко наклонив широколобые головы.
— Отх-дай! — коротко пролаял вожак.
На мгновение я онемел. Ну, чего угодно можно было ждать от диких зверей, только не властного «Отдай!». А может это вовсе не звери?
Чтобы проверить свои догадки, я так же кротко поинтересовался, — Кого?
— Ди-тя!
Сложно передать человеческую речь неприспособленной для этого звериной глоткой, но животным это удалось. Хотя, если уж быть совсем точными, оборотней сложно назвать животными. Разговор с этими тварями у меня был такой же, как и с вампирами.
Я отвел в сторону свой меч, открывая себя, и с притворной добротой предложил, — Возьми!
Двигались оборотни быстро, гораздо быстрее, чем их лесные братья, но до меня им все равно было далеко. Когда они кинулись на меня всей сворой, я успел шагнуть в сторону и располосовать шею вожака. Вой и рычание огласили ночную тишину, и другие, более мирные звуки, словно свернулись в ракушки, лес настороженно прислушивался, ожидая исхода драки.
Второго волка я рубанул уже в прыжке, он рухнул на землю и забился в предсмертной судороге, оставляя глубокие борозды в мягкой земле. После его гибели справиться с последней парочкой не составило особого труда, даже не потребовалось преображение. Только один противник успел зацепить меня за руку своими клыками, пропоров хорошую куртку, к счастью, до тела он не добрался, иначе пришлось бы срочно бежать до ближайшей ведьмы и проводить очень болезненную процедуру.
Я еще немного постоял, прислушиваясь, а потом пошел рубить головы. Надо было закинуть их подальше от дороги, хорошо бы совсем утопить, но не будешь же рыскать по незнакомому лесу в поисках водоема. Придется просто зашвырнуть подальше, а то ведь это такие твари, нельзя оставлять их вот так, иначе на следующую ночь снова придется встречать гостей.
Пока я отделял волчьи башки от туловищ и скидывал их в общую кучу, застряв у трупа вожака, с которого для начала пришлось снять клепаный ошейник, девчонка выбралась из своего тайника. Я слышал ее возню, но головы не поворачивал, поэтому картина, что я потом увидел, стала для меня полной неожиданностью. Маленький несмышленыш, сопя на весь лес, пытался приставить отрубленную голову одного из оборотней обратно к телу! Не успел я сделать и пары шагов, как случилось нечто, не укладывающееся в мои представления ни об оборотнях, ни о людях, и уж тем более — о детях. Отрубленная голова с хрустом встала на место и приросла прямо на глазах!
Добраться до ребенка раньше ожившего оборотня я никак не успевал, да это и не потребовалось. Зверь с тихим поскуливанием помотал из стороны в сторону приросшей головой, потом поднялся и шатающейся неровной рысью поплелся в лес! Но самое главное, могу поклясться, что теперь это было самое обычное животное!
Против настоящих волков я ничего не имел, поэтому дал оживить оставшихся зверей. Интересно было наблюдать, как срастаются на глазах мышцы и кости, закрываются раны, а в глазах появляется огонек жизни.
После чуда воскрешения вопросов по поводу личности малышки только прибавилось, но зато стало понятно, почему на этого ребенка объявили охоту, и зачем он понадобился королю. Правда вместо пасторальных картинок с при народным воскрешением умерших, в голову лезли ужасы с болезненным умерщвлением и последующим воскрешением врагов короны. Думается, что повторять этот процесс Его величество мог до бесконечности.
Одно не укладывалось в нарисованную воображением картину — вампиры. Им то оживление до одного места. Вампирам и мертвым не плохо.
Это только в балладах бродячих менестрелей кровопийцы мечтают снова стать людьми, в жизни все по-другому. Нет у них особых мечтаний, зато с избытком имеются неутолимые голод и жажда.
А менестрели и поэты, прирожденные лгуны, они все пытаются приукрасить, сочинив пару слезливых баллад на тему великой любви вампира к девушке и наоборот. Любви — делающей нежить благороднее и дарующей ей душу. Ну, или о вожделении вампиров и оборотней к человеческим красавицам и красавцам.
Так вот, все это сплошное вранье. Не дано этим монстрам того, чего люди сами толком не умеют! Я говорю про любовь, да и про вожделение тоже. Хотя, смотря, что подразумевать под словом «любовь». Я, например, мясной пирог, тоже люблю.
Так вот у вампиров или оборотней любой человек вызывает приблизительно такие же чувства, что у меня хорошо приготовленное блюдо. Еду, несомненно, можно вожделеть, но опять таки, не в так, как поют менестрели. С едой заниматься сексом не принято ни у нас, ни у нежити, хотя среди людей все же встречаются отдельные извращенцы, да разве стоит о них говорить.
Так чего могут хотеть от человеческого ребенка эти поганцы?
Малявка, не ведая, сколько сомнений и дум вызывает то, что она творит, потихонечку переходила от одного бездыханного зверя к другому. Со стороны казалось, что все происходит само по себе, без всяких вмешательств с ее стороны. Она просто сидела рядом с мертвым зверем, с любопытством наблюдая за тем, как стягивается располосованная плоть и, хлопая в ладоши, когда очередной зверь оживал и убегал прочь, под спасительный полог леса.
Когда трупы закончились, девчонка обратила внимание на меня. Она требовательно протянула руки, и я снова превратился в носильщика.
Небо уже окрасилось разгорающейся зарей, когда мне удалось, наконец, нагнать обозы торговца. На одном из его возов мы и добрались до столицы. Ни оборотни, ни вампиры нам по пути больше не попадались.
Купец оказался на диво не любопытным, даже не поинтересовавшись, куда делись мои воины, и откуда взялся ребенок. Малышка, на счастье, тоже больше ничем своей необычности не выказывала. Никаких воскрешений или других чудес, а внешне она ничем не отличалась от других детей. Вырастет, скорее всего, красавицей не назовешь. Слишком светлые глаза, слишком широкий рот, слишком умный взгляд, особенно для ее возраста, с виду девчонке было не больше трех лет. А если учесть факт что она еще и немая, то шансов на удачное замужество оставалось совсем немного. Хотя о каком замужестве может идти речь, если ей предстоит вырасти при дворе. Дай бог, если до совершеннолетия доживет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});