Читать интересную книгу Кулуангва - Михаил Уржаков

Самое интересное в свидетельстве Альенде нашему агенту – это описание последствий эксперимента. С вернувшимися «из ниоткуда» людьми стали через некоторое время совершаться невероятные вещи. Люди как бы выпадали из реального хода времени (использовался термин «замерзали»). Были случаи самовоспламенения: так, однажды двое «замерзших» неожиданно «воспламенились» и горели на протяжении восемнадцати дней. Спасателям в госпитале никакими усилиями не удавалось остановить горение тел. Происходили также и другие странности, так, например, один из матросов «Олдриджа» исчез навсегда, пройдя сквозь стену собственной квартиры на глазах у жены и ребенка. Подтвердить эти сведения мы не можем, есть вероятность, что Альенде приукрашивает некоторые показания, отрабатывая гонорар.

По сведениям агента «Роквуд», руководство ВМФ США открещивается от Балтиморского эксперимента, заявляя, что ничего подобного в Балтиморе в 1942 году не случалось. Однако мы обнаружили документы, подтверждающие, что в 1942 году Альберт Эйнштейн состоял на службе в Морском министерстве в Вашингтоне. У нас есть копии листков с расчетами, выполненными рукой Эйнштейна, обладающего весьма характерным почерком. (Копии переведены и пересланы во 2-й отдел ГРУ.)

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Карл Лайслер – физик, один из ученых, работавших в 1942 году над этим проектом. Находится в нашей разработке с момента получения задания. Лайслер, по нашим сведениям, рассказал на закрытых слушаниях в Конгрессе по этому делу, что ученые, под руководством военных, хотели сделать невидимым для радаров военный корабль. На борту корабля установили мощный электронный прибор. Этот прибор был способен дать энергию, мощности которой хватило бы, чтобы снабдить электроэнергией небольшой город.

Приводим дословную стенограмму разъяснения.

…Эксперимент очень интересный, но страшно опасный. Он слишком сильно влияет на участвующих в нем людей. В опыте использовались магнитные генераторы, так называемые «размагничиватели», которые работали на резонансных частотах и создавали мощнейшее поле вокруг корабля. Практически это могло дать временное изъятие из нашего измерения и могло бы означать пространственный прорыв, если бы только было возможным удержать процесс под контролем!

Интересно, что сам Лайслер никогда не видел этот прибор, однако, по его представлениям, тот должен был бы занимать минимум треть судна. Тем не менее он не наблюдал за все время ни одной крупномасштабной погрузки на борт электрооборудования крупного формата.

Идея эксперимента состояла в том, что очень сильное электромагнитное поле вокруг корабля будет служить экраном для лучей радара. Карл Лайслер находился на берегу, чтобы наблюдать, фиксировать и контролировать проведение эксперимента. Когда прибор заработал, корабль исчез. Через некоторое время он вновь появился, но все моряки на борту были мертвы. Причем часть их трупов превратилась в сталь – материал, из которого сделан корабль. Во время нашего разговора Карл Лайслер выглядел очень расстроенно, было видно, что этот старый больной человек до сих пор чувствует угрызения совести и свою вину за смерть моряков, находившихся на борту «Олдриджа». Лайслер и его коллеги по эксперименту полагают, будто они послали корабль в другое время, при этом судно распалось на молекулы, а когда произошел обратный процесс, то и случилась частичная замена органических молекул человеческих тел на атомы металла…

Мы предположили, что в проекте, возможно, участвовал Никола Тесла как возможный владелец прибора, однако Лайслер это категорически отрицает. По словам Лайслера, Военное ведомство не ставило команду ученых, занятых в проекте, в известность о том, кто был производителем прибора.

Эсминец «Олдридж» через неделю после проведения эксперимента был выведен в резерв флота США. Судовые журналы «Олдриджа» исчезли. По нашим сведениям, они находятся в собственности 7-го оперативного отдела ЦРУ.

Подполковник Литвинов К. М.

РЕЗОЛЮЦИЯ

(верхний левый угол, чернила частично размыты водой)

Немедленно начать опер йствия, вленные на выяс деталей Балтим экспе та. Устано имеющиеся у нас факты и аген рмацию, связанную с деятельнос Николы Теслы в амках Военного мства США до экспер

Докла лично, еже но.

Ильичев И. И.

Глава 5

45°27’57» N

9°11’21» E

Милан, Италия.

Май, 1991 год

Эта пробка казалась бесконечной. Даже если принять во внимание, что случилась она в одном из прекраснейших городов Европы, мировой столице моды – Милане, сидеть в этом липком, горячем, наполненным выхлопами воздухе не доставляло большого удовольствия.

Solila pelle come un vestitosolimangiando un panino in dueio e tesolile briciole nel lettosolima stretti un po’ di piu’solo io solo tu4

Песня из разбитой автомагнитолы на мелодичном итальянском, в исполнении хрипловатого мужчины и прекрасноголосых девушек, тоже отнюдь не скрашивала поездку. Задыхаясь в старом «Фиате» черт знает какого цвета и года выпуска, с пятнами кофе, красного вина и еще чего-то непонятного и отталкивающего на заднем, когда-то велюровом сиденье, Родион Карлович Тейхриб отчетливо понял, что на рейс он опоздает. Даже при самом лучшем раскладе, если вдруг прямо сейчас, по велению всех святых, почивающих в Милане, расчистится автострада до аэропорта Мальпенса, он все равно уже не успеет на рейс 065 компании «Алиталия» до Москвы. А это значит, что Сергею Тихолапову, коллеге Тейхриба, переводчику и ассистенту, который уехал в аэропорт два часа назад, придется добираться до Москвы в одиночку.

Симпозиум Европейского общества историков традиционно проводился под патронажем Королевского общества историков Великобритании и непременно в старинных городах Европы: Лондон, Амстердам, Брюссель, Лиссабон. В позднюю весну 1991 года, для 29-го симпозиума, принимающим городом стал Милан.

Родион Карлович Тейхриб – еще нестарый профессор, пятидесяти четырех лет, из новой волны, как подобных ему называли в эти перестроечные годы, с рано поседевшей кучерявой шевелюрой, огромными глазами за толстыми стеклами огромных же очков в роговой оправе, – проходил у студентов исторического факультета МГУ под уважительной кличкой Доктор Живаго. Истфак, как и следовало тому быть, являлся передовиком преподавания предмета в СССР, широко охватывал – географически и хронологически – историческую действительность. Дюжина кафедр и несколько сотен человек профессорско-преподавательского состава преподавали историю фундаментально, со своей школой и традициями. Даже введенное в тридцатых годах изучение истории Коммунистической партии СССР не повлияло на качество обучения. Репрессии в те годы коснулись университета лишь частично. Школа оставалась Школой.

Родион Карлович Тейхриб преподавал на двух отделениях – истории и искусствоведения (археология, этнология и искусство Древнего мира). Словно бы оправдывая данное ему прозвище, Тейхриб все свои документы, книги и тетради носил в старом докторском саквояже, который достался ему в наследство от деда. От деда через отца. Такая вот вышла профессорская династия саквояженосителей.

Компания «Братья Веснины», производившая эту повседневную докторскую необходимость в начале XIX века, а также и все остальные чемоданные атрибуты богатых путешественников, не жалела на создание своей продукции лучшей свиной кожи, самой что ни на есть высококачественной выделки.

Рыжие, стершиеся за столетие бока саквояжа, имели около дюжины небольших отверстий, обработанных бронзовыми клепками. Так что при плотном закрытии и длительном хранении содержимое саквояжа не отсыревало и не задыхалось.

Замок же у «Братьев Весниных» был такой крепкий и хитрый, что ему могли позавидовать любые современные дорожные замки. Ключ существовал в единственном экземпляре. Профессор однажды попытался заказать дубликат, да какое там! Увидев клеймо производителя, за изготовление копии ключа не брались никакие мастера. «Храните как зеницу ока, а не то, если потеряется, бока саквояжа придется взрезать и такой продукт испортить!» Однако и «испортить продукт» представлялось делом нелегким: бока докторского саквояжа были армированы китовым усом. Именно поэтому Родион Тейхриб брал с собой ключ только тогда, когда отправлялся в командировки, участившиеся в последнее время. Даже сдавая свой саквояж в общий багаж, профессор не утруждал себя пленками для защиты от шереметьевских грузчиков, падких до сокровищ дорогостоящих чемоданов из капстран. Во-первых, саквояж не мог похвастать лоском, как большинство его собратьев по путешествию, а во вторых, вскрыть предмет было никому не под силу.