Читать интересную книгу Концерт для баритона с оркестром - Максуд Ибрагимбеков

- Ты не очень устал? - спросил у меня Адик, когда мы вошли во двор. - Я посижу у тебя немного. Домой что-то не хочется.

- Конечно, - сказал я. Мне и вправду не хотелось спать. На лестничной площадке было темно, зато в передней и кухне горел свет. Уже с порога я почувствовал, что жизнь в квартире бьет ключом. Из-за двери моей соседки медсестры Аиды доносились громкие звуки популярных песен в исполнении Муслима Магомаева, из ванной плеск воды и невнятный говор, а из кухни свист и клокотание чайника.

Безмолвными оставались две двери - моя и нашего третьего соседа - Эльмара Самедова, инженера-нефтяника, ведущего земноводный образ жизни - десять дней в море на Нефтяных Камнях, десять дней отдыха на суше.

Наш приход внес кое-какие изменения в звуковой фон квартиры. Истерику чайника прекратил Адик, пройдя на кухню мимо открытой двери ванной, где сразу же наступила тишина, в этой тишине, перешедшей почти на шепот, Муслим закончил "Свадьбу".

Через полторы минуты, время, затрачиваемое на надевание платья и несколько мазков пудры, следовало ожидать появления Аиды; мы бы вполне успели избежать с ней встречи, если бы нас не остановил прежде невидимый обитатель ванной. Он стоял в дверях, вытирая мокрую голову почему-то моим полотенцем. Он сперва очень тепло поздоровался с нами, спросил, как мы поживаем, и сразу вслед за этим стал настойчиво приглашать нас в гости.

- Спасибо, - сказал Адик. - Мы к себе.

- Как можно? - удивился этот молодой человек, он подошел к нам поближе, ради справедливости должен отметить, что это получилось у него с первой же попытки. Он подошел и сказал, что его зовут Самед, представились и мы, после чего он повторил приглашение, и Адик снова отклонил его.

- Что ж, - сказал наш новый знакомый. - Вы, наверно, думаете, что я вам не пара?

Адик в краткой форме, но убедительно и горячо опроверг это оскорбительное для порядочного человека предположение, улыбка на лице Самеда была восстановлена, и он объяснил нам, что он таксист, работает во втором парке без напарника, и что он всего в жизни добился своими руками, без чужой помощи.

За шесть лет, прошедшие после того, как дядя съехал с квартиры, я был представлен в разное время двум врачам и одному медбрату. Таксиста я видел впервые.

- Тебе письмо и денежный перевод, - сухо сообщила мне Аида. - А ты иди в комнату! - вполне приветливо Самеду.

Аида была, как всегда, сдержанна. К постоянному букету борной и пудры "Кармен" примешивался запах каких-то духов неслыханной убойной мощи. Я отступил сантиметров на восемь - десять, но это незамеченным не осталось.

- Это мои друзья! - сообщил ей Самед. - Ребята, - сказал он нам, - если вас кто-нибудь обидит, кто бы он ни был, вы мне сообщите. Я за вас любого...

- Пошли! - сказала Аида.

- Без них я никуда не пойду! Я хочу, чтобы они посидели с нами.

- Обойдешься, - раздраженно сказала Аида.

- Если они не пойдут с нами, я лягу здесь на полу. А ты иди куда хочешь!

- Мы зайдем на минутку, - торопливо сказал я Аиде, прежде чем она успела сказать то, что собиралась. - Ты же видишь - сказал я максимально подхалимским тоном испытывая в душе восхищение перед безрассудной отвагой Самеда. - Наш друг слегка навеселе. Это с каждым может случиться.

Мы завели его в комнату и усадили за стол.

- Садитесь, - сказала Аида. - Выпейте по стакану чаю,

раз уж пришли.

Мы сидели за столом втроем и пили чай. Самеда развезло окончательно, и мы с Адилем отвели его в спальню и уложили на кровать, если на свете существует четырехспальные кровати, то одна из них стояла в этой спальне, бывшем кабинете моего дяди. Уложив Самеда, я неожиданно вспомнил, что я впервые после отъезда дяди увидел эти комнаты. Поменялись обои, занавеси, мебель... Кое-что осталось - бабушкин сундук в углу, голландская печь... Я вспомнил, что бывший муж Аиды, которому и дали эти комнаты, предлагал мне забрать сундук, и я все хотел, но так и не собрался, а потом ушел в армию.

Аида нам рассказывала о каком-то главвраче, грубом и отсталом с точки зрения современной науки, с которым интеллигентному человеку работать нет никаких сил, а я вперемежку с Адилем поддерживал разговор и разглядывал сундук. Сейчас на нем не было замка, а тогда висел большой медный замок, ключ от которого бабушка не доверяла никому. Он был сплошь обит узорчатой чеканкой, но в каждом квадрате, образованном массивными медными полосами, проглядывало темно-коричневое дерево со следами гвоздей. Раньше там были прибиты выпуклые звезды с рисунком чернью по серебру. Я их не видел, бабушка рассказывала, что во время войны она каждый месяц сдирала по две звезды, одну отдавала семье младшего сына, моего дяди, а: вторую меняла на продукты для посылки на фронт старшему, это значит - моему отцу.

Сколько я помню, бабушка всегда была совсем старенькая, по-моему, она меня очень любила. Она говорила, что с каждым годом все больше становлюсь похож на деда, а тетя Мензер, жена дяди, каждый раз усмехалась- и говорила, что бабушка ошибается, ничего общего между мной и дедом нет, особенно если еще учесть, что он был человек выдающийся и порядочный.

Я подробно запомнил этот день, наверно, из-за того, что директор вошел в класс как раз в тот момент, когда я стоял у доски и, по мнению Валиды Герасимовны, готовил ответ по сольфеджио. На самом же деле я готовился получить двойку, вторую в этой четверти. Я дождался, когда кончил отвечать Витька Бланкфельд и уже совсем было собрался признаться, что ничего не знаю, но в этот момент вошел директор. Я ужасно тогда обрадовался, и сейчас стыдно, когда он вывел меня в коридор и сказал, чтобы я шел домой, звонил дядя и сказал, что бабушка сильно захворала. Во дворе я встретил Адика, он тогда во второй смене учился, у него почему-то было испуганное лицо. Мы зашли в комнату, не в эту, где мы сейчас сидим, и не в мою, в ту, что потом отдали нашему третьему соседу, бабушка молча лежала на кровати, а дядя с тетей и мать Адика сидели рядом и не сводили с нее глаз.

- Слава богу, - сказал дядя, когда я вошел в комнату, - Пришел.

Он подвел меня к бабушке, и она мне глазами показала, чтобы я сел рядом. Она улыбнулась мне с трудом и, молча улыбаясь, стала на меня смотреть. Я удивился, потому что еще утром она себя хорошо чувствовала, разбудила меня и дала позавтракать. А она все смотрела на меня и улыбалась, а потом заговорила тихо-тихо, но в комнате было еще тише, и каждое ее слово было слышно всем.

- Я боялась, что ты не успеешь, - сказала она мне.

-Мама, - начал дядя и замолчал.

А бабушка все продолжала на меня смотреть.

- Я очень хотела тебя видеть, - сказала бабушка. - Я беспокоюсь о тебе. И поэтому умираю неспокойная. Поцелуй меня. - Я наклонился, поцеловал ее в щеку. - Я тебя поручаю твоему дяде, - она посмотрела на него, - а вас обоих богу, Она замолчала и закрыла глаза, долго так лежала, я даже подумал, что она уснула, потом открыла глаза и как-то очень задумчиво, как будто про себя, сказала:

- Ты очень похож на своего деда.

Бабушка лежала спокойно и все смотрела на меня. Потом меня увела мать Адиля. Я на ночь остался, у них. Мне поставили в комнату Адика раскладушку, мы уснули не сразу, еще долго разговаривали о разных делах. Ночью я ни с того ни с сего проснулся и стал думать о бабушке. Только ночью понял, почему она так смотрела на меня. Той ночью я впервые понял, что бабушка была единственный человек, который меня любил. Я не заметил, когда в комнату вошла мама Адиля, мне было очень стыдно, что я плачу, но я никак не мог остановиться. Она меня успокаивала, гладила голову, а потом обняла меня и заплакала сама. Утром проснулся, глаза раскрывать не хотелось, до того было стыдно!

А в сундуке, когда его раскрыли, ничего интересного не оказалось. Поверх* всего лежала коробка, в ней два обручальных кольца, еще два с разноцветными камнями и нитка жемчуга. До сих пор коробка хранится у тетки, оказывается, бабушка оставила все эти вещи для моей будущей жены. Я хотел подарить их тетке, но она рассердилась и сказала, чтобы я не валял дурака. Еще там лежали ноты, в нафталине старинные платья, одежда дедушки и его концертный фрак.

- Что-нибудь случилось? - вдруг у меня спросила Аида.

- Да нет, - говорю, - все нормально. Прекрасный вечер. Спасибо за чай. Мы встали и попрощались.

- Подождите, - сказала Аида, тактично не упоминая о предмете сомнений, она лишь кивнула на дверь в спальню. - Вы еще подумаете что-нибудь. Это мой довольно-таки близкий родственник, двоюродный брат.

- О чем речь?, - сказал Адик. - Мы сразу, как его увидели, поняли, в чем дело, вы очень похожи с братцем.

Насчет братца, конечно, излишне. В таких делах самое главное - чувство меры.

Я огорченно покачал головой.

- Зря, - тоном, близким к обиженному, сказал ей я.

- Кто вас знает? - с остатками сомнения сказала она нам вслед. - Вы хоть и неплохие ребята, но все-таки артисты!