Читать интересную книгу Вечер с прототипом (Рассказы) - Нина Горланова

Оказалось, что у Роберта есть дача.

- Я могу березу обнять, - призналась Рая. - Ты не будешь смеяться?

- Что ты! Там как раз есть береза с элементами плакучести.

Рая счастливо засмеялась - с элементами! Речь инженера. Но иногда он выказывал чутье к языку, все-таки ее ученик!

- Меня хотели познакомить с женщиной по имени Бронислава. Я отказался. Что хорошего может быть у женщины с таким именем!

Роберт уехал в субботу, чтоб дачу как следует приготовить для Раечки. Она в воскресенье приезжает туда - в доме пусто. Пусто стало внутри - от страха.

А что оказалось: он в пруду ковры полоскал - к моторке привязал и вперед, а ковер полощется.

Вечером пили чай на веранде. Пятнистая луна. В подлунном виде все красивы. Но Роберт казался ей похожим на самого Бондарчука! Ее подруга Ася гордилась, что она замужем за Андреем Волконским. Еще бы одну букву изменить, тогда - любимый герой Толстого! А Рае нравился всегда Пьер.

- По нашему гороху вчера побродили пьяные соседи - все истоптали, весело сказал Роберт.

Точно Пьер!

Из года в год Раиса Константиновна давала старшеклассникам свободную тему по "Трем мушкетерам". Дала и на этот раз. Все мальчики написали: "Портос - это я". Все меньше с каждым годом Д'Артаньянов... Но в поколении Роберта они еще остались.

- До сих пор помню, как ты сказала нам на уроке: Хлестаков - паразит второго порядка, он паразитирует на таких же паразитах - чиновниках...

- Я продолжаю это говорить в классе. А что?

- Хочу радар на лоджии установить. Записать пение птиц, а потом включать на большой громкости иногда - пусть весь район слушает, радуется.

Рая подумала: по этому бы устройству передавать: "Верьте в любовь! Она может прийти к вам в любом возрасте!".

- А еще вот что! Хочу три кедра посадить. Говорят: в еловом лесу работай, в сосновом - Богу молись, а в кедровом отдыхай.

Вечер с прототипом

Залезла в "закрома родины" - так младшая дочь Агния называет мои мешки с записями. Нужно было выбрать много чего, чтоб замаскировать прототипов. Это у нас называется "рыбная ловля".

Мой приятель недавно - как бы между прочим - сказал: живой прототип опасен. Мне ли этого не знать! Один до сих пор в отместку пугает по телефону: "Вам позвонил компьютер с телефонной станции Уралсвязьинформ. Ваша задолженность составляет восемь тысяч триста семь рублей...". В первый раз мы задергались, испугались этих тысяч рублей задолженности (откуда им быть?), бегали, выясняли, а потом - раза так с третьего - я уже узнавала его голос...

Три месяца тому назад другой прототип - наш близкий друг - узнал себя в опубликованном рассказе и перестал звонить и приходить. Хотя я не знаю даже, на что он обиделся (герой там остроумный, страстный, распрекрасный). Видимо, само нарушение принципа частной жизни... как-то ранит. Неприятно читать о себе вообще. Даже когда имя другое: Арнольд.

Кстати, под этим именем я его оставляю и в этом повествовании.

Сказать-то легко: бросил близкий друг! А в жизни у меня такая тоска под сердцем поселилась. Любовь бывает в сердце, а тоска - под сердцем...

Ведь друг приходил через день да каждый день! Один раз так спорили о Горбачеве, что пожар начался (забыли про кашу на плите).

Я загоревала, когда Арнольд нас бросил! Через месяц написала ему большое письмо: просила простить. "Кровь моя начинает веселее бежать в любимом поле притяжения друзей!" Но ответа не было.

Я тут, конечно, сильнее запечалилась. Вспомнила ливень милостей! Пролился на нас в свое время ливень милостей от щедрого друга! Раз так пять-шесть благопоспешал он с помощью (материальной). То есть мы тоже ему помогали, но об этом не нам судить, а вот его помощь точно была тогда выражена в деньгах, и немалых!

Написала я второе письмо - еще длиннее, еще просительнее. Но порвала его, так и не послав...

Вообще наш прототип - самый непредсказуемый прототип в мире. Ему не угодишь! В одном рассказе я заменила поездку в Югославию поездкой в Болгарию, так подруга возмутилась - зачем?! Я ей: по закону защиты прототипов. А она свое: зачем изменила - стало хуже!

Ну, хватит об этом, надо работать.

Начинаю искать фамилию для героя - у меня они записаны в отдельной тетради.

Жлобич - нет, тут слышится "жлоб", а я своих героев люблю!

Лекторов - не поверит читатель, что есть такая фамилия, хотя она существует.

Российкин - уменьшительный суффикс тут меня смущает.

Немов - герой как раз златоуст, не подходит.

Кусаев - не надо!

Надсадов - что-то не то...

Прямов - слишком прямо.

Непонятливый - мой герой как раз понятливый!

Огрызко, Пиявко - это уничижительно как-то.

Тролль - слишком экзотично.

Философенко - трудно будет читателю полюбить героя с такой фамилией! Недавно моя приятельница-писательница возмутилась, что я описала ее под именем Мура, которое так легко исказить, если ударение поставить на последний слог. Я говорю: "Ну, ты тоже меня опиши где-нибудь, и будем квиты". - "Нин, это будет уже как в анекдоте, когда съели нашего посла в Африке, МИД - ноту протеста, а те отвечают: так съешьте нашего посла!".

Шлюхин - еще труднее полюбить героя с такой фамилией.

Погоняйло - но герой никого не погоняет.

Накопюк - и не копит.

Рыжкин - будут представлять его рыжим, а он брюнет.

Хлюпин - не хлюпик!

Пустомельский - для сатиры, а я не сатирик.

Наливкин - прототип любит делать наливки, но именно поэтому эту фамилию исключаю.

Плуталов - подумать надо...

Мордочкин - Аля Эфрон, дочь Цветаевой, писала в одном письме кому-то: "Крепко тебя, мордочка, обнимаю". Но не все могут уловить тут ласковый оттенок.

Вихорков - детская словно фамилия...

Диалектов - заумно.

Рынков - не то.

Сметанников - слащаво.

Горчинский - наоборот, слишком много горького...

Уралов - скажут: дешевый символизм.

Червиченко - станут искать червоточину.

Захваткин - ничего он не захватил.

Болтаев - не болтун.

Прыщиков - будут представлять его в прыщах, а мне это зачем!

Сало - мало любви к герою...

Теплицкий - вот! Ура! Нашла. Теперь нужно еще имя найти. Это даже важнее. Без фамилии в конце концов можно и обойтись...

И тут звонок телефона. Это Арнольд! Три месяца не звонил и вдруг говорит: сейчас к вам приду. Мужа нет дома. А если прототип скандал затеет? Что же делать? У меня голова зачесалась - псориаз, наверно, начнется на нервной почве. Почесала я в голове и, чтобы оправдать этот жест перед дочерьми, спрашиваю их (закрыв трубку рукой): "Как спастись от Арнольда?".

- Мама, ты ведь в Москву собираешься!

Точно - как это я сама не догадалась! Я же завтра еду!

- Ой, - кричу в трубку, - я в цейтноте! Завтра еду в Москву - срочно дописываю рассказ...

- Нина, я давно понял, что у тебя только два состояния: первое - ты очень больна и не можешь принять гостей, второе - ты едешь в Москву и вся в цейтноте. Я приду всего на полчаса.

Ну, думаю, что же будет-то?! Неужели он идет выяснять отношения? Муж придет только в девять часов вечера. Страх меня обуял. Но на всякий случай ставлю чайник, режу сыр.

Вспоминаю, как вчера, на дне рождения Агнии, девочки устроили гадание на открытках - написали сами разное и мне предложили тоже поучаствовать. И выпало вот что: "Завтра не падай, когда что-то узнаешь!". Как бы не упасть...

Встаю перед иконами и начинаю молиться: "Господи, спаси меня!!! А ты, Пикассо, отойди от Христа!" (это я двигаю стекло в шкафу, где икона - дело в том, что на стекле приклеена репродукция "Женщины с вороном", она-то и наехала на плечо Спасителя).

Прошло два часа! Чайник остыл, а гостя все нет. Сыр уже подсох (кончики сырных треугольников загнулись кверху). Как бы и мне не загнуться.

Когда-то Арнольд учил меня: если тебе страшно, нарисуй свой страх. И вот я беру лист бумаги, ручку, пытаюсь нарисовать. Получается что-то... кто-то вроде муравьеда с длинным узким носом - нечто в стиле Шемякина. Но страх не уходит, увы.

Агния видит, что я вся красная - хотела окропить меня святой водой, но резко взмахнула бутылкой и налила мне полное ухо святой воды. Однако после этого в моей голове стало яснее, волнение улеглось. Арнольда все нет. Наверное, он раздумал приходить. Просто так - попугал...

Я включила телевизор. Там показывают ковры по рисункам Кандинского и Миро. Думаю, что Кандинский и Миро ТАМ довольны этими коврами. Или нет? И вдруг испуг снова написался в голове прямо словами: как же я буду умирать-то? Прототипы узнают, что мне плохо, будут злорадствовать...

И тут - звонок в дверь. Арнольд вошел, снял пиджак и натужную маску с лица. Выставил бутылку коньяку. Сейчас начнет с излюбленной фразы: "Сардонизм еще тот".

- Нина, представляешь - сардонизм еще тот! Иду я к вам, а навстречу мне...

- Ой, - нервно перебиваю я, - Славы нет, а я же не могу выпить!

- Ничего, ты выпьешь одну рюмочку за примирение. И депрессию снимешь у тебя на лице она написана.

Мой муж говорит, что в старости реже бывает депрессия. И это правда. Всему ведь радуешься: что утром встаешь, Господь с нами, работа идет... Тут я спохватываюсь и замолкаю. Такая у меня работа, что друзья бросают потом!