Читать интересную книгу Утро рождается ночью - Юлиан Семенов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7

- Его Белов в оленник отвел, - махнув рукой, ответил Алешка.

- Ну пошли, - сказал Сизов, - пошли на оленник, Николас.

Алешка попросил:

- Пап, можно я с тобой?

- Конечно, можно.

- Кирилл, - сказал Николас, - лучше пойдем одни. И они пошли одни.

9

У всех оленеводов красивые и выразительные руки. И жесты у них какие-то особые:

сдержанные, быстрые и грациозные.

Сизова всегда поражало: приедет откуда-нибудь с материка человек, пойдет работать в звено оленеводов и через год, самое большее - через два весь преобразится. Кожа лица у него сделается бронзовой, голос - звонким, а руки - красивыми и выразительными.

"В жестах оленеводов есть что-то от движений пятнистых оленей, подумал Сизов, увидав людей у ворот выгула, - в оленях тоже сочетается медлительность с неимоверной быстротой и резкостью. Это сочетание силы. У всех сильных - и людей и животных - красивые жесты. А у сильных людей еще и особая манера говорить..."

Сизов поздоровался с оленеводами, спросил о погоде, об урожае, о покосах возле озера лотосов. О делах совхоза никто не начинал говорить. Таков этикет.

Вдали, там, где кончался выгул, обнесенный сетчатой загородкой, высился новый, только что поставленный забор вокруг оленника.

- Красивый забор поставили, - сказал Сизов, как бы приглашая этим остальных к деловому разговору.

- Да-а, - протянул брат плотника Темина Федот, по прозвищу "Танцор", ни-ичего... Сизов спросил:

- Ты что, братову работу не одобряешь?

- Как не одобрять? Очень даже одобряю. Работа наша, теминская. Только зачем дубом было обносить? Он тяжелый, дуб-то, оленята об него насмерть бьются, когда самочек от них отбиваем...

- А сосны не было?

Николас ответил:

- Была. На материке. Так ее ж оттуда везти надо, а товарищ Белов государственную копейку бережет. На транспорте экономим, на оленях губим. А наш олень золото дает, панты...

Сизов спросил:

- У кого закурить найдется?

- Ни к чему бы, - сказал Николас.

- Да, - сразу же согласился Сизов, - ты прав. Совсем ни к чему мне курить...

10

По выгулу бродил "детсад": олени-малыши, только что отбитые от матерей. Они то и дело подбегали к большому деревянному жбану и пили воду, весело посматривая на людей, которые проходили мимо. Люди шли в оленник, обнесенный дубовой стеной - белой и совсем не пахучей. Дуб не имеет запаха в отличие от сосны, кедрача или березы.

Оленята не боялись людей, но услыхав где-то вдалеке рев автомобильного мотора, бросились врассыпную.

Сизов посмотрел им вслед и остановился. Он долго смотрел вслед оленятам и разводил руками, чтобы отдышаться. Николас с оленеводами пошел дальше, не останавливаясь, и Сизов был благодарен ему за это. Когда болен сильный человек, он будет скрывать болезнь. Только слабый радуется участию окружающих, потому что сам он не в силах драться с недугом один на один.

Отдышавшись, Сизов пошел следом за оленеводами. Но быстро идти было невмоготу, и он пошел совсем медленно, то и дело останавливаясь. А потом он подумал: "Я дождусь машины, она где-то рядом. Наверное, везут оленей с дальнего выгула - сортировать в денник..."

Сизов присел на пенек и стал сгребать носком ботинка мягкие желтые листья.

Листья шуршали, словно горящая бумага. Сизов вспомнил, как он сжигал письма жены, когда она убежала с острова с тем, с другим. И Сизов подивился еще раз, до чего похож звук, когда сгребаешь носком ботинка опавшие желтые листья, на тот, который он слышал десять лет тому назад, сидя у маленького, сложенного им самим камина. Алешке тогда был годик. Он стоял в своей кроватке, хлопал в ладошки и, глядя на огонь, который плясал в камине, весело кричал:

- Го-го! Го-го!

А Сизов машинально поправлял его:

- Огонь, огонь!

А потом в комнату вошла тетя Лида, взяла Алешку из кроватки и стала его укачивать. Она укачивала мальчика и говорила Сизову:

- Будет вам, Кирилл Семеныч. О дерьме убиваться, так и жить-то не надо...

Сизов кивал головой и негромко повторял:

- Огонь, огонь, огонь...

11

Николас и оленеводы видели, как директор Сизов сел в машину. Шофер Вася Гусь проехал метров сто и, не заезжая в оленник, остановился, резко тормознув.

- Сейчас ему Васька все выложит, - сказал Николас, - не надо бы...

И Николас собрался идти к машине, но оленеводы остановили его, и Федот Темин, по прозвищу "Танцор", негромко и спокойно заметил:

- Так или иначе, а знать-то он должен.

Николас остановился и нерешительно спросил:

- Может, позже? Болен он...

- А что такое?

- С сердцем что-то, - солгал Николас.

- Женьшень надо пить, - посоветовал Темин, - я ему сегодня занесу, у меня на меду настоян. Корень здоровый, я его позапрошлым годом откопал.

- Или пантов наварить, - сказал низкорослый квадратный оленевод Макар Иванович.

- У меня после финской все легкие мороз изъел, врачи говорили - кранты мне. А как навар пантов попил, кровь с панта полизал, так с той поры дышу, не жалуюсь.

Они все лечат, точно знаю.

Николас слушал Макара Ивановича, кивал согласно головой, а сам все время смотрел на машину. Он видел, как Вася Гусь и директор враз закурили; он видел, как Вася начал зло размахивать руками. Он говорил беспрерывно, не вынимая изо рта папироски. Сизов слушал его, полуотвернувшись к окну и пуская колечки. Они казались черными, эти колечки папиросного дыма, потому что воздух был прозрачен и чист, а в эти предвечерние часы особенно.

Директор Сизов всегда слушал Васю Гуся с папироской, потому что иначе слушать его не было никакой возможности. Он всегда и на всех нападал, всегда и всех критиковал, хотя был, пожалуй, самым добрым человеком на острове. Сизов познакомился с ним случайно, позапрошлой зимой, когда тянули дорогу от поселка к дальнему выгону и к лаборатории. Дорога шла по самой вершине сопки - среди валунов, здоровенных деревьев и смерзшихся комьев земли. Вася Гусь работал на строительстве дороги взрывником. Он приехал сюда, как он сам говорил, в трехмесячную командировку, а остался на всю жизнь.

В тот день Сизов поднялся к строителям на сопку - посмотреть, как двигались дела. Он забрался на самую вершину и увидел, как по просеке поднимался человек в легоньком пиджачке.

Перевал, который лежал чуть ниже вершины, был закрыт облаками, моросила какая-то гадость: не то дождь, не то крупчатый мокрый снег, а скорее всего и дождь и снег вместе. Наст из-за этого был скользким, и человек, поднимавшийся по просеке, то и дело падал, прижимая к себе бумажный мешок с аммоналом и бикфордовы шнуры, смотанные в круг.

Человеком этим был Вася Гусь. Он сыпал аммонал под особенно кряжистые пни и корневища, которые не поддавались ни рукам, ни бульдозеру. Поднявшись на самую вершину, он остановился рядом с директором Сизовым и достал из кармана свисток.

В тайге пели птицы. Они перелетали с дерева на дерево, ни на шаг не отставая от Васи Гуся.

- Беда мне с ними, - сказал он Сизову, - любит меня птица. И фамилия у меня птичья. Гоню их, пугаю, чтобы под взрывы не лезли. Куда там...

Вася посмотрел на просеку, прищурив волоокие свои глаза, и сказал:

- Вы бы отошли, начальник, а то зашибет.

Сизов отошел шагов на двадцать и спрятался за деревом. Он смотрел на Васю Гуся, который стоял в легоньком распахнутом пиджаке. Вокруг него летали птицы, весело переговариваясь друг с другом и - как показалось Сизову - с человеком, фамилия у которого птичья.

Низкие серые облака разорвались, и внизу под перевалом засиял океан молчаливый, бескрайний и прекрасный.

Вася долго стоял на вершине перевала. Потом достал из кармана свисток и начал пронзительно и тревожно свистеть, предупреждая людей о взрывах. Он свистел долго, а потом, застегнув пиджачок, начал бегом спускаться вниз по просеке, запаливая бикфордовы шнуры, подведенные к каждой кучке аммонала. Он сбежал по просеке вниз и спрятался в укрытие, сделанное им в яме, оставшейся после корчевки пней. Он выхватил из кармана свисток и начал высвистывать совсем иначе, не так, как десять минут назад. Он теперь свистел не пронзительно и тревожно, а напевно, весело.

Сизов сначала не понял, зачем он это делал. А потом догадался. Он увидал, как к Васе слетелись птицы и расположились на ветках в метре от него.

- Послушайте, - сказал Сизов прорабу строителей, который стоял рядом с ним, за деревом, - да он у вас дрессировщик какой-то.

- Ох, и нуда этот дрессировщик! - поморщился прораб. - От него никому спокоя нет.

- Подождите, - продолжал удивляться Сизов, - а как же он птиц к себе приручил?

- А бог его знает... Ребята говорят, он их печеньем прикармливает.

Прораб хотел сказать что-то еще, но не успел, потому что начал рваться аммонал.

К небу взлетали коряги, пни и щепки. И долго еще переругивалось в сопках эхо, тревожное и сердитое. А первый звук, который Сизов услыхал сразу же после того, как смолкло эхо, был неистов и радостен. Это был синичий веселый перезвон и счастливый смех человека, который носит смерть в бумажных мешках, ругается с начальством и прикармливает птиц печеньем...

1 2 3 4 5 6 7
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Утро рождается ночью - Юлиан Семенов.
Книги, аналогичгные Утро рождается ночью - Юлиан Семенов

Оставить комментарий