Меня мутило. Я то бесслёзно плакала, то принималась гудеть, дрожа, словно в лихорадке. Даже не заметила, как мы добрались до дома, и мужчина усадил меня на постель, где всего сутки назад я должна была делать ему массаж.
— Можно мне осмотреть тебя? — спросил он, наклоняясь к моему лицу. — Я не причиню вреда. Розана, ты слушаешь? Кивни, если не можешь говорить.
Я кивнула, не мигая глядя на мага, который быстро разделся и достал какой-то сундучок.
— Я дам тебе успокаивающее зелье, и ты уснёшь. Ничего не бойся, здесь ты в безопасности. — Он откашлялся, хмуро на меня глядя. — Это от потрясения. Когда отдохнёшь, мы сможем нормально поговорить.
Я равнодушно смотрела, как он снимает с меня корсет и платье. Было уже неважно, чем это раздевание может обернуться. Да и вряд ли нормальный мужчина пожелал бы такую селёдку, как я… Только и привлекла каких-то подонков, которым что тощая, что жирная — без разницы.
— Не то что хрупкая, — бормотал между тем мужчина, — вовсе прозрачная. Ты вообще-то ешь или как? Глупый вопрос, — нахмурился он. — Прости. Не бойся, я только эти царапины помажу… Я тебя не обижу.
Он коснулся моих волос и вдруг усмехнулся, отчего у меня внутри что-то встрепенулось.
— Зачем волосы-то остригла?
— Завшивела, — тихим хрипом отозвалась я. Ждала — отдёрнет руку, но мужчина лишь погладил меня по макушке, как малыша.
— Бывает. Я вот тоже однажды этих друзей подхватил. Ты давай-ка выпей это.
Я послушно осушила безвкусное зелье, и тотчас тело стало тяжелым и пухлым. Мужчина сам уложил меня, укутав по самый нос, и кивнул на дверь:
— Я буду работать. Вряд ли ты проснёшься, но, если что, не бойся, я рядом.
Он хотел уже уйти, но я, едва ворочая языком, нашла в себе силы спросить о важном:
— Как тебя зовут?
— Ракх, — усмехнулся он. — Спи спокойно, Роза-Анна.
Глава 2
Мне не хотелось не то что вставать — даже шевелиться. Всё тело ломило, голова раскалывалась, и горло стало каменным. Я хрипло выдохнула и зажмурилась от яркого света.
— Пить хочешь?
Я узнала голос, но всё равно вздрогнула, натягивая одеяло повыше.
— Это из-за зелья жажда дикая, — сказал колдун. — Такой у него побочный эффект. Пей давай.
Я ткнулась губами в прохладное стекло, и так торопилась, что большую часть пролила.
— Не спеши, — сказал мужчина. — Это не последняя вода в доме.
Проще было просить ветер не рвать по осени листья. Я осторожно взглянула на мужчину: просторная серая рубашка, волосы убраны назад, на лице всё та же повязка, и второй, свободный глаз, всё также ярок и внимателен.
— Благодарю тебя, — сказала я, чувствуя, как жажда отступает.
— На здоровье, — сказал он и, взяв стул, сел напротив меня. — Давай мы прямо сейчас всё проясним, хорошо? Если тебе это удобно.
— Удобно. Лучше сразу поговорить.
Мужчина кивнул. Вид у него был строгий и сдержанный — никаких тебе пьяных шуточек и ухмылок.
— Я был не прав, — сказал он спокойно. — Ты действительно помогла мне, а за такое не серебром платят. Я не против, если ты поселишься в доме. Всё ещё хочешь у меня работать?
Внутреннее напряжение резко спало, и меня затопила горячая благодарность.
— Ты из жалости меня нанимаешь?
— Да, — признал Ракх. — Это что-то меняет?
— Нет. На другое я и не рассчитывала.
— Вот именно. Ты себя когда последний раз в зеркало видела? — без издёвки, но с жёсткой прямотой спросил он.
— Давно, — тихо отозвалась я. — Что, всё так плохо?
Он пожал плечами, окинув меня быстрым взглядом.
— По-моему, дело здесь не в отсутствии природной красоты. Куда уж там думать о чистоте тела, если живёшь на улице, мёрзнешь и голодаешь… Но ты выглядишь больной, Розана, и явно истощена. Таких не берут на работу в хорошие дома, а в иные места тебе, как я понял, самой не хочется.
Я покраснела. Значит, он не считал меня уродиной, а понимал саму правду, на которую многие другие закрывали глаза. Я не была страшной, и когда-то могла похвастаться огненными кудрями до пояса и прекрасной кожей, а ещё тёплым взглядом карих глаз, что были типичны для жителей Осени. Теперь же всё стало сухим и болезненным, и тёмные круги наверняка охватили прежде яркие глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если тебя это устроит, будешь моей экономкой, — продолжил мужчина, чем смутил меня окончательно.
— Но я думала… Только уборщицей… Ну, стряпухой…
— Неужели боишься ответственности?
— Нисколько, просто о таком я даже не мечтала!
— Что же, — невесело усмехнулся мужчина, — в кои-то веки смогу отплатить добром за добро. Будешь готовить, убираться, делать покупки. Я на рынке нечастый гость, не люблю шумные места.
— Дом нужно привести в порядок?
— Нет. Убирать только эту комнату и свою, а также мой кабинет на первом этаже. Может, ещё прихожую и кухню.
— А что же остальные покои?
— Они мне без надобности, приёмов не устраиваю. — Он как будто хотел улыбнуться, но передумал и убрал упавшие на глаз волосы. — Я не знатного рода, Розана. Прежняя хозяйка завещала мне дом за некоторые особые услуги. Иных наследников у неё не было, а я, хоть и не жаден, но посчитал это удобным вариантом. Я здесь не навсегда. Это лишь моё временное пристанище, — добавил он.
— Я поняла. Значит, хозяйство у тебя небольшое.
— Его вообще нет. В силу того, что я много времени провожу за работой, или, бывает, уезжаю на несколько дней, ты будешь организовывать свой труд самостоятельно. Я вообще не люблю отдавать приказы, но уж если прикажу — пожалуйста, исполняй беспрекословно.
— Поняла, — кивнула я. — Мне нужно носить какую-то особую форму?
Он так странно посмотрел на меня, что я покраснела.
— На прежнем месте работы это было чёрное платье с обязательным корсетом и белый фартук, — поспешила объяснить я.
— А… Нет. Ходи, в чём удобно. Я выделю тебе деньги на всё, что может быть необходимо.
— Ты и так дал мне больше, чем следует, — сказала я, пытаясь улыбнуться. — Я зарабатывала в месяц десять медяков.
— Так мало я платить не готов. — Он коснулся повязки, словно проверяя, не съехала ли она, и сказал: — Давай теперь ты умоешься, или, если хочешь, примешь ванну, и мы продолжим разговор уже за завтраком.
От меня наверняка дурно пахло, и я поспешно кивнула.
— Я бы помылась.
Хотела сразу вскочить, но голова немного кружилась, да и была на мне одна нижняя сорочка. Ракх поднялся и подал мне длинный красный халат:
— Прежней хозяйки. Кстати, в большой спальне полным-полно её вещей. Вряд ли тебе что-то подойдёт, она была полной, но вдруг что-то приглянется? Она сказала, что я могу делать с её имуществом что угодно — сжечь или раздать нуждающимся. А у меня ни до чего руки не доходят. Был бы благодарен, если бы ты постепенно разобрала во всех гардеробных и комодах, и определила, что и куда деть.
— Конечно, разберу. А куда мне идти?
— Готовая к использованию ванная комната всего одна, она за той дверью. Когда поселишься в своей комнате, обустроишь собственную купальню, как тебе нравится. Сейчас тебе придётся пользоваться моей.
Он отвернулся, и я быстро накинула огромный халат. Было немного странно в чужой, пропахшей духами вещи, но уж лучше так, чем в рваное платье влезать.
— Ракх, — сказала я, туго затянув пояс, — я ведь ещё не поблагодарила тебя. На самом деле ты ничего мне не должен — ни крова, ни работы. Ты спас меня от тех… от смерти.
— Если бы я сразу был внимательнее к чужому горю, ты бы вообще в их лапы не попала. Так что это не считается, — отозвался он. — Вот тебе полотенце, а вот ещё один, тёплый, халат.
Я поблагодарила, вытащила из сумки шампунь и мыло, запаслась губками и расчёской. Мужчина проводил меня до двери и сказал:
— Я буду в лаборатории.
— Ракх…
— Да, Розана?
— Ты убил тех негодяев?
— Нет. Убить было проще всего. Я преподал им другой урок.
Он чуть склонил голову и ушёл, а я отправилась в светлый чертог, где провела добрых два часа: отмыла почти всю грязь, три раза лила на голову шампунь, и жёстким камнем тёрла чёрные пятки. Я постригла ногти, заодно подровняв пряди, которые едва закрывали уши, и, насухо вытеревшись, надела на голое тело мягкий голубой халат. Жаль, что в ванной не было даже маленького зеркала. Впрочем, я была не уверена, что хочу себя увидеть.