Читать интересную книгу Черный завет - Ирина Булгакова

Доната в темноте мало что видела, но улыбку матери скорее почувствовала.

За ближайшим деревом надсадно тявкнул шакал. Почуяв опасность, мать напряглась. Доната уловила движение: мать ночной тенью метнулась туда, к поваленному дереву. Ветер прошелся по поляне, протяжно заскрипели деревья. Отчаянный вой острым ножом вспорол тишину.

Любопытная Селия поднялась над лесом. В тот же момент Доната услышала за спиной шорох. Она вскочила, сжимая в руках толстую сучковатую палку. И это спасло ей жизнь. Буквально в нескольких шагах перед собой она увидела два блеснувших в темноте глаза и тяжело, с замахом ударила палкой прямо по горящим глазам. Ненависть придала ей сил. Удар получился именно таким, на какой она рассчитывала. С противным хрустом, от которого у Донаты мороз прошел по коже, треснула лобная кость. Жалобный визг, сменившийся предсмертным хрипом, заглушил иные звуки.

Не зная, с какой стороны ожидать нападения, Доната озиралась по сторонам. В просветах между деревьями виднелось звездное небо. Кажется, наверное, но две звезды определенно больше других. Больше и ярче. И надвигаются так стремительно…

Точно. И, уже занося руку для удара, она поняла – с этим зверем справиться будет сложнее. Шакал на лету ухватился зубами за конец палки, будто собака, приученная к игре. На счастье, палка оказалась ему не по зубам. С громким щелчком пасть захлопнулась. Шакал не удержался на лапах, и его повело в сторону. Этого момента хватило, чтобы сбоку нанести ему удар куда придется. Пришлось по голове. Но силы не хватило, чтобы свалить зверя с ног. Он завалился набок и тут же вскочил. Доната подняла палку, намереваясь на этот раз ударить со всей силы, на которую была способна, справедливо рассчитав, что вряд ли шакал даст ей в следующий раз примериться точнее. Палка опустилась на шакалий хребет. Только чуть опоздала: не имея возможности добраться до ее горла, зверь сомкнул челюсти на ее ноге. Вот тут на него и обрушился удар. Хребет прогнулся, как молодое деревце. Шакал разжал зубы. В предсмертной судороге он еще пытался достать ее снова, но Доната, войдя в настоящий раж, била и била его по спине, пока он не затих.

Когда с ним было покончено, она отскочила к ближайшему дереву и застыла, настороженно всматриваясь в темноту. Но красных глаз больше не было видно. От неизвестности сердце учащенно билось. После недавней победы хотелось наносить удары врагам, слышать предсмертный вой и драться, драться.

Совсем рядом, в темноте, недоступной свету Селии, шла настоящая борьба. Грозно рычала мать, визжали шакалы, с шумом ломались ветви деревьев. И снова выли шакалы.

Не имея возможности помочь матери, Доната, тяжело дыша, сжимала в руках тяжелую палку и ждала. Звуки борьбы отдалялись от поляны. Мать уводила опасность в лес, подальше от дочери. Как раньше уводила подальше от дома.

Доната коротко всхлипнула и прокусила губу до крови: всем сердцем она хотела быть рядом с матерью, но вдруг Селия закрылась облаком и стало так темно, что она, как ни старалась, не могла разглядеть и собственной руки, поднесенной к лицу.

Слава Свету, все закончилось быстрее, чем она ожидала. Пришедшая на смену шуму тишина неприятно действовала на обострившийся слух. Некоторое время Доната стояла, выискивая подвох в безмолвье леса, но было тихо.

– Мама, – тихо позвала она. Но тишина не делала поблажек.

Двигаясь по памяти, Доната нащупала котомку матери и выудила оттуда огниво и кресало. Пучок сухой травы занялся быстро, но также быстро и отгорел. Кратковременный свет выхватил из темноты окровавленный труп шакала с разбитым черепом, ближайшие кусты, еще один растерзанный труп с обломками костей, торчащими из грудины.

Следующий пучок травы, связанный крепко и на совесть, принес больше пользы. По крайней мере, Доната не наступила в лужу крови, натекшей из разорванного шакальего горла.

Мать лежала на боку, тяжело навалившись на поросший мхом пень. Донате стоило немалых усилий перевернуть ее на спину. Мать смотрела на нее широко открытыми глазами. В углах рта запеклась кровь. Кошачьи глаза ловили отблеск горящей травы. Расширившиеся до предела зрачки не дрогнули, и Донате стало страшно. Впервые после того, как они вышли из дома.

– Мама, – сухие губы шептали знакомое слово, но мать молчала. – Пожалуйста, мама… не оставляй меня… одну… пожалуйста, – совсем по-детски всхлипнула она. Вдруг показалось, что мать непременно очнется, стоит напомнить ей, как хорошо им было тогда, когда Доната была маленькой девочкой. – Мама… пожалуйста…

Доната осторожно взяла мать за руку, и в это время погас пучок травы.

И тогда мать заговорила.

– Поклянись мне, – хрипло сказала мать, а Доната не сдержала вздоха облегчения. Слава Свету, она жива! – Поклянись мне, что ты найдешь эту суку… твою мать… Я хочу твоими глазами посмотреть ей в глаза… Видеть ее…

– Мама, – Доната почувствовала, как дрогнула холодная рука матери. Она слушала, но не слышала ни единого слова, так велика была радость оттого, что мать заговорила.

– Не могу, как мать… пожелать тебе вечного счастья. Я не твоя мать. Поклянись… Шестнадцать лет… почти… нашла тебя в лесу… только рожденную. Не осуждай… меня, охотилась… Хотела сначала тебя, а потом эту суку…

Она закашлялась, и Доната с ужасом услышала, как в ее груди что-то гулко бухает.

– Ты совсем маленькая… беспомощная… Я не смогла. Ты стала для меня всем. Уходи теперь. Клянись, что найдешь эту суку… свою мать… что бросила тебя… на поживу зверью дикому… Твоими глазами хочу посмотреть.

Мать говорила все тише и тише. В паузах ее слов, повторяя про себя только что сказанное, до Донаты с великим трудом доходил смысл.

– Такая… беззащитная… Милосердней было… Убить, чем зверью на поживу… как она могла… как могла… сука… Клянись…

– Клянусь, мама, – вдруг сказала Доната, и сама испугалась звука собственного голоса. Но сказала, не отдавая отчета в своих словах. Сказала для того, чтобы мать успокоилась.

Здесь Донату и взяли охотники, посланные по следу из деревни. Прямо у свежей могилы с камнем у изголовья, на котором ножом был нацарапан косой крест. Мать должна быть успокоенной после смерти. Ей ни к чему неприкаянно бродить по земле, выискивая ту, кто бросил новорожденную дочь в лесу, на поживу дикому зверью.

Это долг дочери. Найти и воздать по заслугам.

3

– Кошачье отродье! – сухонькая старушка билась о прутья клетки. Худая рука со скрюченными пальцами тянулась вперед. Добраться, дотянуться до ненавистных черных волос и рвать, рвать, оставляя в сжатом кулаке клочья волос вместе с кожей!

Доната обессиленно закрыла усталые глаза и осталась сидеть там, где сидела. У противоположной стены клетки, пристроенной к бревенчатому сараю. От камней, которые швыряла в нее оголтелая орава детей, это не спасало. Но от протянутых в слепой ненависти рук сесть подальше – первое дело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});