Крассидус приказал подождать, поскольку один из охранников громко крикнул:
- Куда ты лезешь, наглая твоя рожа?! Иностранцам ночью въезд закрыт! Чтобы неповадно было нападать на мирных граждан и портить наших женщин! Назови свое имя и скажи, зачем приехал, а не то я закую тебя в железо!
Глаза иностранца блеснули; наполовину скрытый своим плащом с капюшоном, он ответил ледяным тоном:
- Мой друг, - произнес он с варварским акцентом, - и за меньшие оскорбления я перерезал не одну сотню глоток. Если мне не позволят войти, то, клянусь Кромом, я обращу в пыль эту кучу лачуг!
- Не лезь на рожон, болван! - прикрикнул Крассидус, ударяя охранника. Проваливай отсюда, дурень, я потом еще пересчитаю твои зубы! А теперь послушайте меня хорошенько, сир! - обратился он к всаднику. - Мы не любим, когда в Канарии случаются убийства. Поэтому ворота запираются на ночь, и уж потрудитесь указать причину, почему мы, собственно, должны вам открывать.
- Я хочу видеть Пелиаса.
- Отпирайте! - тотчас скомандовал Крассидус.
Мощные засовы были выдвинуты. Два охранника не спускали с них глаз, а третий медленно отвалил тяжелую створку ворот. Всадник проехал легким галопом, не удостоив никого даже взглядом. Пришпоривая свою лошадь, он сразу же направился в северный район.
Молодой охранник, едва сдерживая гнев, обратился к капитану:
- Мы позволили проехать этому негоднику, как будто он властитель города! Но почему?
Крассидус улыбнулся, поглаживая седую бороду.
- В твои годы редко попадаются мудрые люди. Неужели ты не видишь, что это северный варвар? Когда-то военачальник одного небольшого городка имел неосторожность захватить в плен такого же варвара. Дикарь этот скоро сбежал, а потом привел банду зуагиров и отомстил обидчику. Бандиты штурмом взяли город, поубивали людей, захватили пленных и все, что могли, разграбили и предали огню. Сдается мне, этот человек - того же сорта.
- Но сейчас он один, и бояться его... Даже если он и замышляет что-то, Пелиас узнает об этом и своим искусством не допустит...
- Теперь ты понимаешь, дурачок?
Конан знал, что Пелиас живет в замке из желтого камня в северной части города. Варвар собирался немедля навестить колдуна и, оставшись в его доме до утра, просить совета. Цивилизованная жизнь мало изменила его привычки и не изнежила ничуть. Каравай хлеба, кусок мяса и фляга зля - вот все, что нужно было королю Аквилонии. Если не было постели, он мог спокойно спать и на полу таверны. Вообще-то, в другой раз, Конан не рискнул бы посещать Пелиаса среди ночи - ведь мало ли какие силы тьмы могли прятаться в коридорах чародейского дома! Но теперь выбора не было...
Неожиданно его внимание привлекли чьи-то проклятия и вслед за этим - крик ужаса. Конан резко натянул поводья. Двери ближайшей таверны распахнулись, и на улицу выбежала молодая девушка.
Она была одета, как обычная мехрана - девица, ищущая наслаждений, верная последовательница Эрлика. Но сейчас ее простое платье было разорвано и лохмотья едва прикрывали тело. Руки покрывали ссадины, а черные волосы в беспорядке падали на плечи. Девушка затравленно поглядела на дверь, которая с треском захлопнулась за ней, и затем ее большие глаза остановились на Конане, неподвижно, подобно статуе, восседавшем на коне. Она в ужасе поднесла руку ко рту.
- А теперь расскажи-ка, что с тобой случилось, красавица? - спросил киммериец, наклоняясь к девушке. - Тебя обидели или... что?
Девушка оправилась одним неуловимым движением.
- Два пьяных солдата пытались изнасиловать меня. Я пришла купить вина моему отцу. Они и деньги отняли, - призналась она.
Глаза Конана загорелись, и он спрыгнул на землю. Его кодекс чести не позволял пройти мимо, если обижали женщину.
- Ничего, девушка, мы еще потреплем их бороды. Пошли. Они там одни?
Утвердительно кивнув, она повела его к таверне. После секундного колебания она открыла дверь. Сделав два больших шага, Конан очутился внутри. Дверь со щелчком затворилась. То, что он увидел, поразило его.
Пьяных солдат не было и в помине. Вместо них, зажимая в руках мечи и кинжалы, стояли семеро абсолютно трезвых и прекрасно вооруженных незнакомцев. Решимость убийц горела в их глазах, когда, спустя мгновение, они бросились на Конана. Любой цивилизованный человек в первую секунду был бы ошеломлен, а в следующую уже лежал бы с перерезанным горлом, но варварские инстинкты киммерийца спасли его. На какую-то долю мгновения он опередил нападавших и сам перешел к действиям. Выхватывая меч, краем глаза Конан заметил, что убийцы выстраиваются полукругом, подобно волчьей стае. У него имелся только один шанс отразить атаку - перейти в нападение самому. Могучим ударом ноги варвар послал стоявшую перед ним скамейку в направлении троих противников и опрокинул их на пол. Они беспомощно барахтались, изрыгая грязные ругательства. Конан быстро уклонился, пронзив мечом одного из нападающих, и наотмашь ударил кулаком по лицу человека, который пытался броситься ему в ноги. Конан почувствовал, как голова неудачника треснула у него под кулаком и тело разом обмякло. Пользуясь неразберихой среди противников, Конан прорвал круг. Мгновенно он обхватил тяжелый дубовый стол и с силой бросил навстречу врагам.
Оружие посыпалось на пол, проклятия и стоны вновь огласили воздух. Пользуясь короткой передышкой, Конан выдернул из-за пояса кинжал. Он не стал ждать повторения атаки. Красный туман звериной ненависти застилал ему глаза, он жаждал крови. Бросившись вперед, один против пятерых, Конан жестоким ударом рассек одного из убийц на две части. Левой рукой он парировал удары кинжалов, а мечом рубил направо и налево. Он поразил еще одного - и тот свалился на обагренный кровью пол. Оставшиеся трое вели себя теперь намного осторожней. Похожий на волка главарь сделал ложный выпад, но едва не поплатился за это головой, с трудом уклонившись от мгновенного удара киммерийца. Правда, после этого он неловко растянулся на полу. Конан узнал в нападавшем Барракуса, знатного аквилонского дворянина, которого он изгнал из страны за участие в заговоре.
В следующее мгновение двое других бросились в атаку. Одному удалось-таки обрушить удар на голову киммерийца, немного оглушив Конана и оставив на его шлеме изрядную вмятину. Искры посыпались из глаз Конана, но он порывистым ударом поразил противника, и все же тот перед самой гибелью успел глубоко ранить варвару левую руку.
Пока киммериец поспешно вытирал кровь с лица, Барракус барахтался на полу, пытаясь подняться на ноги.
Конан шагнул ему навстречу, но ноги заскользили в луже крови, и он упал. Один из убийц с радостным криком кинулся на киммерийца, поднимая смертоносный меч. Нога Конана выпрямилась, и мощный удар обрушился на коленную чашечку врага. Увидев, что тот падает, Конан тотчас подставил кинжал. Клинок с хрустом вошел в тело врага.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});