П И Д
Больше он написать не успел…
Обернулся на сдавленный Данькин шепот:
— Ты что делаешь?!
Это был Сашка. Он быстро пришёл в себя от испуга, увидев, кто его «застукал».
— А, Дань, привет, — шепнул он, одними губами. — Я сейчас закончу, пойдем на улицу? А ты чего тут?
Первым желанием было дать Сашке ногой в челюсть, вторым — убежать. Ни то, ни другое Данька не сделал.
— Ты что, придурок? — снова зашептал он. — А если запалят?
— Да фиг там, он не слышит, — уверенный в своей правоте, отмахнулся Сашка и нарисовал вторую палочку в букве А. — Хочешь?
Он протянул баллончик Даньке, но тот замотал головой. Сашка пожал плечами и нарисовал перекладинку.
И тут щелкнул замок в двери, она приоткрылась. Сашку как ветром сдуло. А Данилка не успел, он замер, словно на него напал ступор.
Игорь Николаевич выглянул в проем, посмотрел на гостя, улыбнулся:
— Привет. Ты чего тут? Уж не в гости ли? Ну проходи.
Он раскрыл дверь пошире и увидел синие буквы. Лицо помрачнело.
— Твоя работа? — спросил он с неприязнью. — Додумался... Эх, ты...
— Это не я... — отчаянно проговорил Данилка и прижал руки к груди. — Не я, честно!
— Не ты? — в голосе появилось сомнение. — Да, похоже. У тебя и нечем...
— Это второй, наверное? Тут ещё кто-то был? Дружок твой?
Данилка склонил голову. Выдавать Сашку он не хотел.
— Ну, ладно, — вздохнул дядя Игорь. — Давай стирать ваши художества. Сейчас принесу растворитель.
Он вернулся через минуты через три; Данька топтался у дверей.
— Вот, держи, — протянул он тряпочку, смоченную пахучей жидкостью. — Осторожно, сам не испачкайся. Вон ты какой нарядный.
Данилка принялся оттирать глупые предательские буквы, а дядя Игорь время от времени смачивал.
Недописанное слово исчезло, а Данилка чихнул.
— Ну, вот и молодец. — сказал Игорь Николаевич. — Иди домой.
— А... А я к Вам... — растерянно сказал Данилка.
— Что значит «к Вам»? После того, что сделал?
— Да не я это! — снова взвился Данилка. — Ну честное слово, не я!
Дядя Игорь оглядел его с ног до головы.
— Ну, не ты, значит не ты…
Данька почуял в его голосе холодность и отчуждение. Но в квартиру его пропустили. Игорь Николаевич протянул руку, чтобы подтолкнуть легонько за плечи. Но... Пальцы задрожали и рука отдернулась.
На этот раз Данька прошёл в комнату. Было видно, что переезд закончился вот только-только. Вещи были не полностью разобраны — ящики в углах, книги, стопкой сложенные на столе.
— Присаживайся, — сказал, дядя Игорь.
Даня неловко присел на диван.
— Рассказывай, — снова сказал Игорь Николаевич, опускаясь в кресло.
— Что рассказывать? — удивленно спросил Даня.
— Ну, ты же что-то хотел?
Данилка покраснел. Даже уши полыхнули огнём.
Как же, признаться, чего он хотел!
Легче язык проглотить.
— Ну, я это... Просто... — забормотал мальчик, ерзая на месте. И повторил, будто от этого зависела его дальнейшая судьба: — Ну чест-слово, я не рисовал!
И вдруг, нервы его лопнули и он забился в безудержном плаче. Игорь Николаевич испугался, и подскочив, обнял его трясущиеся плечи.
— Ну ты что, Даньчик, — поглаживая спину сквозь тонкую курточку, сказал он. — Я тебе верю. Не ты это, не ты. Только не плачь, прошу тебя.
Данилка, постепенно успокоился, но всё же слегка всхлипывал. Слезы помогли как нельзя лучше его глупой затее. Его уже обнимали... Но будет ли то самое?
— ...Всё... — вытирая слезы рукавом, сказал он.
— Вот и молодец, — погладив мальчишку по голове, сказал дядя Игорь. — А мама знает, что ты у меня? Как бы снова крик не подняла.
— Ее дома нет, папы тоже, — обрадовал его Данилка. — Еще часа три. Я у Вас посижу, можно?
— Да сиди, кто ж прогоняет?
Дядя Игорь гладил и гладил податливое тело мальчика, не в силах остановиться. Рука скользила по курточке на спине, но на большее он, не решался.
— Ты, наверное, про меня так и думаешь, как на двери написано было? Только по честному…
— Нет! — вскинул Даня и вправду честные глаза. — Вы не такой! Я и маме вчера говорил!
— Спасибо тебе, малыш, — потеплел Игорь Николаевич и, вдруг, притянув мальчишку к себе, прижал голову к своей груди.
— Ты первый, кто поверил. За все эти годы...
Данилка притих, не отстраняясь. Он, вообще-то, не слишком любил нежности - из маминых рук всегда выскальзывал -.но сейчас было по-другому. Сильные руки обнимали так бережно, так тепло, что хотелось ласок больше и больше.
От избытка чувств он вдруг потянулся вверх и неловко клюнул дядю Игоря губами в щеку.
— Ты что? — удивился тот. — Зачем?
— Так... — счастливо улыбнулся Данилка, нежась в объятиях. — Вы такой хороший.
— А ты какой-то странный, — улыбнулся и мужчина. — Я тебя не могу понять, Данилка.
— Ну и не надо меня понимать, — зажмурился мальчик. — Я сам ничего не пойму еще. Вот к Вам приперся, как дурак. Обниматься лезу... Может я тоже...
— Что «тоже»? — насторожился дядя Игорь.
— Голубой... — насупился Данька и отвернулся. — Извините...
— Эх ты... Капуста с ушами... — Игорь Николаевич щекотнул пальцем у Даньки за ухом. — Голубой, зеленый... Да какая разница? Главное, чтобы людям хорошо было вместе. Вот мне с тобой очень хорошо.
— И мне... — вздохнул Данилка. — А мама не разрешает... Я к вам буду потихоньку прибегать, можно?
— Не знаю, — ответил мужчина. — Я не знаю, малыш. Это очень опасно. Мне вовсе не хочется вернуться туда, где был.
— Жарко у Вас, — сказал Данька…
Мальчик слегка освободился, стянул через голову курточку и бросил её на пол. Дядя Игорь заметно заволновался.
— Ты что? Даня...
— Я Вам не нравлюсь?
Вконец осмелевший мальчишка, посмотрел ему прямо в глаза.
— Не смей... — через силу выдавил Игорь Николаевич. — Лучше домой иди...
Будто удав, скверный мальчишка ловил его взгляд. Не мигая. Затем взял его ладонь и сунул себе под белоснежную футболку. Живот был теплый, ладонь — прохладная.
— Что ты со мной делаешь... — простонал Игорь Николаевич, но руку не убрал.
Данилка шевельнулся, сам стал водить чужой ладонью по своему разгоряченному телу.
Грудь… Живот...
Потом...
Потом «крыша сдвинулась и поехала». Мальчик оттянул резинку трусиков и втолкнул податливую руку туда, в жаркую глубину…
Через мгновение он почувствовал, как тонкие пальцы коснулись его сокровища, зашевелились, охватывая в щепоть напрягшийся стручок. Колени сами собой разошлись в стороны, давая свободный доступ.
Игорь Николаевич тяжело дышал, на лбу появились блестящие бисеринки пота.