Читать интересную книгу Если ты простишь (СИ) - Шнайдер Анна

Лида, Лида… И всё-таки что-то она обо мне поняла за наши совместные годы.

Уверен, поэтому и не стала изменять мне по-тихому, а открыто написала, что собралась делать. Это была попытка усидеть на двух стульях — и в душу мне нагадить, и сделать это с должным уважением.

Недальновидная дура.

Я тебя любил. За все эти годы не было и дня, когда бы я подумал: а не посмотреть ли налево, — несмотря на то, что вариантов было очень много. Мне нужна была только ты, только наша с тобой семья.

Возможно, если бы Лида занимала в моей студии руководящую должность или если бы основала какой-то свой бизнес, за который несла бы стопроцентную ответственность, — она бы научилась стратегическому мышлению и, наверное, поняла бы, что в скором времени неизбежно приползёт ко мне обратно и услышит от меня то, что услышала.

Но ответственность — это не про Лиду.

Увы.

5

Вадим

Несмотря на то, что я накрылся одеялом с головой, всё равно слышал, как в соседней комнате — это была наша бывшая спальня — Лида ходит из угла в угол. Порой мне хотелось встать, пойти туда и сказать, чтобы она наконец села или легла и перестала стучать мне по мозгам. Никогда не понимал этой дурацкой привычки мельтешить. Но в этом была вся Лида — паникуя или нервничая, жена могла пробежать целый километр туда-сюда по комнате или изорвать кучу салфеток. Вот только раньше это не особенно раздражало. Как я шутил, когда Лида останавливалась и извинялась: «Главное, что ты ногти не грызёшь, этого я бы тебе не простил».

У меня было предположение, что, выждав некоторое время, Лида захочет исправить своё положение. Войдёт в кабинет в соблазнительном нижнем белье или даже без него, попытается нырнуть под одеяло. Естественно, я бы её выгнал, но попытки такой ожидал.

Однако Лида не пришла, и это значило, что жена в кои-то веки здраво оценивает ситуацию. И нет, меня совсем не огорчило, что она не пришла. Несмотря ни на что, я не хотел быть грубым с Лидой, а если бы она пришла, мне пришлось бы нагрубить ей.

Я был разочарован в Лиде не только как в жене, но и как в матери.

За прошедшие две недели я понял, что жена не справлялась со своими материнскими обязанностями. Она даже за зубами Ариши умудрилась не проследить и упустила два кариеса.

Кроме того, выяснилось, что Лида практически не занималась с Аришкой уроками, и большинство Аришиных успехов в учёбе связано исключительно с собственными усилиями дочки. Я понял это со слов Арины, когда она попросила меня помочь ей с уроками, но не испытывал сомнений, что так оно всё и было. Моя дочь не из тех детей, которые все заслуги приписывают себе. Конечно, есть и большой плюс в том, что Арина самостоятельно училась, но всё же возникает вопрос: в каких облаках витала её мать всё это время? И когда начался этот полёт?

Конечно, я знаю, что Лида любит дочь. Просто делает это так, как умеет, — паршиво.

Пока Лида неизвестно где таскалась со своим проклятым саксофонистом, я часто вспоминал нашу совместную жизнь. И поражался тому, как много в ней было счастливых моментов. По правде говоря, у меня не получилось вспомнить вообще ничего по-настоящему плохого, каких-то скандалов, истерик, расставаний. И от этого поступок жены казался ещё неожиданней и подлее.

Сразу же после прочтения того сообщения от Лиды я понял, что мне нужен развод. Но принимать решение на эмоциях — проигрышная стратегия поведения. Поэтому спустя пару дней, которые прошли в некотором оцепенении и неверии, что Лида действительно решила уйти, я погрузился в анализ сложившейся ситуации.

Неделю назад я написал в два столбика плюсы и минусы развода. Затем плюсы и минусы сохранения брака. В начале для себя, так как себя знаю лучше. Потом такой же список я набросал для Арины, а после — чтобы лучше увидеть всю картину происходящего, — и для Лиды.

Оказалось, что в случае сохранения брака в нынешнем виде последствия для Арины могут быть более разрушительными, чем если мы с Лидой разведёмся.

Но что меня больше всего ужаснуло, так это то, что главным пострадавшим, причём как от развода, так и от сохранения семьи, будет Арина. Конечно, я догадывался, что всё обстоит именно подобным образом, но, увидев эти предположения наглядно в виде длиннющих списков, понял, что сложнее всего простить не измену — хотя её тоже непросто, — а предательство Лиды по отношению к Арине. Да, Лида не говорила, что бросает дочь, но ей стоило заранее подумать и представить, какой удар нанесёт наш развод Арине. И для начала сделать что-то другое, например, найти семейного психолога или попытаться хотя бы поговорить со мной. Да что угодно надо было сделать, а не убегать сразу в закат. Чёрт со мной, но не с дочкой. Стоило просто представить, что значит столкнуться с необходимостью выбирать между двумя родителями. Не должны на детей десяти лет от роду сваливаться такие судьбоносные задачки. В школе такому не учат.

Я перевернулся на другой бок и посмотрел на пробковую доску, прикреплённую к стене рядом с рабочим столом. Сейчас, в темноте, её было почти не видно, но я и без света помнил, что там находится. На этой доске с помощью разноцветных кнопок я размещал заметки по работе, идеи, какие-то образы, вдохновляющие меня в данный момент, например, картины мастеров разных эпох в формате открыток. И сейчас мне казалось ироничным, что среди открыток, которые я повесил туда пару месяцев назад, ещё до бегства Лиды, находились «Возвращение блудного сына» Рембрандта и эскиз к картине «Явление Христа народу» Иванова.

Конечно, масштаб случившегося с нами совершенно не тот. Разумеется, нет. Просто названия этих историй давно ушли в народ и стали нарицательными, и в этом народном смысле я увидел злую иронию над возвращением Лиды.

А что случилось с нами? Всего лишь очередная маленькая трагедия, каких на свете не счесть. Каждый день кто-то сходится и расходится, женится и разводится. Каждый божий день.

Естественно, разрушение одной конкретной семьи — ничтожное событие для всего мира и общечеловеческой истории. Но для членов этой семьи случившееся — катастрофа мирового масштаба и самая трагичная вещь в мире.

Нет, Лида, я не прощу тебя. Никогда.

6

Вадим

Я проснулся по будильнику в пять пятьдесят пять, как обычно, чтобы успеть перед завтраком пробежаться в парке. Ноябрь решил проверить меня на прочность, поливая улицы дождём со снегом и завывая леденящим ветром. Но он не знал, с кем связался. Так уж я устроен — чем хуже условия для решения задачи, тем меньше вероятность, что я сдамся.

Если бы не этот навык, или привычка, не было бы у меня ни дизайн-студии, ни имени, ни квартиры. Да и семьи, думаю, тоже не было бы.

Тогда, много лет назад, я мог бы и сдаться, решив, что не нужна мне полноценная семья, но нет, всё-таки нашёл решение. И ни разу не пожалел об этом, даже сейчас, после предательства жены. Да и разве может быть иначе, если в моей жизни появился самый прекрасный и важный человек из всех, кого я когда-либо встречал, — моя дочь.

Обычно во время пробежки мой мозг отдыхает, но в последнее время ему это стало даваться сложнее, потому что я начал чаще вспоминать моменты из прошлого. Иногда я искал в нём ответы на вопросы вроде такого: «Мог ли я предвидеть то, что случилось, и как-то уберечь семью от распада?»

Или такого: «А может, Лида всегда хотела уйти, просто не решалась?» Поэтому и вела себя со мной так прохладно и безучастно почти всегда.

Впрочем, чаще всего я обрубал вопросы и воспоминания, так как они уже не имели особого значения. Решение было принято.

Однако сегодня я вдруг вспомнил, и не без улыбки, как однажды утром, вернувшись после пробежки, я получил неожиданный сюрприз от жены. Обычно в это время Лида ещё крепко спала, поэтому, когда я, разгорячённый от быстрого бега, зашёл в ванную комнату и увидел там голую жену, стоявшую под струями воды в душевой кабинке, я, мягко говоря, удивился. Лида ненавидела утренний секс, никогда его не понимала, а если и соглашалась, то исключительно из одолжения, да и я должен был вначале хорошенько постараться, чтобы разбудить в ней желание. Но в тот раз она была готова отдаться мне, и я всё понял без пояснений. Это был дикий секс без прелюдий, просто ради того, чтобы мужик сбросил напряжение. Лида даже ничего не хотела взамен — никаких ласк, ничего. Она молча привела себя в порядок, поцеловала и, подмигнув мне, ушла дальше спать.