Читать интересную книгу Дневник московского пАдонка – 2 - Александр Дым (LightSmoke)

Еле отбился от ее мамы, закормившей меня оладьями. Добрался до дома, проспал пару часов, потом пришёл Серёга, и мы пошли пить пиво на район, домой вернулся, ессно, в сопли… Долги уже растут, ещё и занял на новый хард, купил 80-гиговый Seagate:). Работа тоже идёт. Сегодня раззвиздяйничал весь день по причине похмелья. Со среды дня нет, чтоб вообще не пил… жизнь продолжаецца.

8 июля.

Это должно было всё-таки рано или поздно случицца. Не то, чтобы у меня были на этот счёт какие-то мысли или замуты, просто иногда какие-то вещи ощущаешь и предугадываешь на интуитивном уровне. По большому счёту последние два года мне кажуцца сном. Не кошмаром, но частенько бредом, хотя и со светлыми моментами. Многие вещи всплывают в голове и кажецца, что всё происходило не со мной, а с каким-то другим человеком. Не просто признацца самому себе, в том, что внутри могут уживацца несколько самых разных и в чём-то взаимоисключающих личностей – очень редко просыпающийся оголтелый отморозень, c удовольствием прыгающий на голове заваленного противника, нерешительный романтик со странным восприятием красоты и стиля, рас3,14здяйство и пох*изм вкупе с мыслями и планами на будущее и многое другое. Слишком тонка линия между относительной нормальностью и жёстким крезняком. Усталость от всего.

Вчера я встретился со своей бывшей. Как это вышло, не суть важно (но не случайно и не по моей инициативе), важен сам факт. Это был полный 3,14здец. Я не думал, что будет так плохо. Хотя догадывался. Она ждала меня на Тверской, посреди платформы. Последнее время я хожу в очках. В узких тёмных очках, которые купил во Франции два года назад. Я нечасто их снимаю. Мне нравицца мысль о том, что, глядя мне в глаза, люди видят свои зраки. Чёрная куртка, чёрная майка, брюки. Люблю выглядеть стильно. Стильно, а не модно, ведь стиль может быть и у последнего бомжа, мода же – это дерьмо. Я стараюсь идти по пути стиля. Хотя мне это нечасто удаёцца. Сегодня я похож на Нео. Она стояла и читала Коэльо. «Книга Воина Света».

Как и всегда, ещё с институтских времён, она была одета дорого, очень дорого и неброско. Не у многих это получаецца.

– Привет.

– Привет.

Она подняла глаза от книжки и наткнулась взглядом на две чёрных линзы, закрывающие моё зеркало души. Мне подумалось, что я глупо выгляжу, хоть мне это и идёт. Чёрные очки и чёрные шмотки очень любят люди, сидящие на коксе. Фигня. Чёрное идёт всем.

– Пойдём, прогуляемся по центру.

– Пойдём.

Мы идём по Тверской. Она рассказывает о своей жизни, о своём парне, с которым живёт, какую 3,14здатую тачку они собираюцца покупать, о кабаках, о шмотках, о каком-то крутом друге из налоговой, у которого она постоянно зависает, смотрит фильмы по домашнему кинотеатру и ездит смотреть, как он играет в хоккей. Как она обставляет квартиру и что ей дали на работе сегодня 10 тысяч и она не знает за что. Я иду и молчу. Мне нечего сказать. У меня нет денег, нет девушки (случайные половые связи не в счёт, они лишь для тела, душа страдает всё равно) и своей квартиры, нет машины и мне не с кем и нечем мерицца х*ями. Она рассказывает, но я вижу, что всё это не приносит ей самой радости. Слишком равнодушно она об этом говорит. Внутри всё переворачиваецца, и я сосредотачиваюсь, чтобы не выдать внезапно простреливший меня приступ холодного озноба внутри и мелкую дрожь в руках. Я так и не смог за это время стать равнодушным. От жука в голове мне не избавицца в обозримое время. «Хочу иметь детей я только от тебя» – издевательски несёцца песенка из тачки с открытыми дверями на обочине. Я бы оторвал яйца тому мудаку, который утверждает, что «время всё лечит». Что ж, девочка, мы сами выбрали нашу судьбу.

Она хочет есть и мы заходим в пиццерию. У меня нет денег. Говорю, что не голодный. Она скептически хмыкнула. Сели, она ест, я потягиваю минералку – свой сегодняшний ужин.

– А ты как?

Я рассказываю о выездах, о хулиганах, о своих рассказах, об укурках и драках. Я долго могу рассказывать о прошедших без неё годах.

– Зачем тебе всё это?

– Что?

– Ну всё это. Пора взрослеть.

– Для души. Знаешь, такая субстанция внутри моей глупой коротко стриженной головы? Или чуть пониже, там, где сердце. Этого даже наука не знает.

– Я для души книжки читаю. Я собрала уже библиотечку. Ты же меня сам приучил в своё время.

– Угу.

Выходим, идём дальше.

Над Красной площадью, где-то на высоте многих тысяч за Москварикой, в стороне нежно любимого мною района Новокузнецкой собираюцца тучи цвета тёмной сливы. Красиво. У меня зонтик и дырявые мокасины «Еллоу Кэб», значит, при дождичке топать мне домой в мокрых носках, впрочем, мне по болту на всё. Мы говорим о всякой ерунде, об английской моде и духах «Шисейдо», которые я разлюбил, о новых фильмах и о старых общих знакомых. Она рассказывает: у всех всё пучком, все женяцца и замужествуют, рожают, покупают и зарабатывают. Я ржу в ответ – а я дерусь, дую, депресснякую, пишу, бухаю и оформил на всю оставшуюся свой брак на небесах с «конями», они – моя семья. Дадут анкету, в графе «семейное положение» так и напишу – «конь». Она смеёцца и гладит меня по голове. «Всё у тебя будет, ''конь''». Ну да. Я – удачник, мазафака, и всё ещё впереди. Человека губит он сам, низзя думать, что ты неудачник, я знаю это, вся фишка в собственной психологии. И я повторяю себе постоянно, что у меня всё будет и всё получицца. Возможно, когда я сам в это искренне и на 100 % поверю, всё так и станет. У меня есть всего один способ проверить эту теорию, ему я и следую.

– А девушки у вас есть? Не думал найти себе какую-нить фанатку?

– У нас не девушки, у нас – боевые лошади, – сказал я с серьёзным лицом.

Она хихикнула.

– Да не, если честно, девушки есть хорошие, да как-то и не повстречался никто, кто зацепил бы. Мамонтействую потихоньку.

Хороший вечер. Дождь вместе с тучами уносит в сторону ветер, воздух приятен, всё, как в старые времена – я и она, и всё остальное лишь фон. Мысль имеет силу, и, словно в подтверждение, наши руки сталкиваюцца при ходьбе, я беру её за ладошку, и она раскрываецца навстречу, пальцы проходят сквозь мои и мы идём уже, держась за руки. Невелика важность, сказал бы посторонний, но это имеет для меня огромный смысл, как и когда-то, на ВДНХ, когда мы в первый раз взялись за руки. Два человека, идущих и разговаривающих по отдельности, – совсем не то же, что двое людей, идущих в контакте. Они и воспринимаюцца по-другому, и сами словно говорят окружающим: «Мы Вместе». Не знаю, как она воспринимала это и что чувствовала на чисто инстинктивном уровне; я шёл и думал, что я во сне – я просто не мог представить себе такой ситуации. Что угодно, фантазия у меня есть и неплохая, но это казалось просто невозможным. Ощущение сюрра появилось, ещё когда я её увидел, и сейчас оно только усиливалось вместе с круговоротом спутавшихся мыслей в голове. Забирали эмоции, которые я просто не в состоянии был выразить.

Она что-то говорит, я вдруг понимаю, что несу какую-то чушь в ответ, поскольку думаю вовсе не о том, что говорю. «Но что мне делать, но как же быть мне… не знаю никак», – голос Земфиры из привязавшейся благодаря 101.7 песенки звучит в голове, на 100 % озвучивая мое смятенное состояние.

Мы идём и мне до смерти хочецца молчать и просто идти рядом, смотреть на неё и впитывать. В ней есть то, чего я больше не встречал почти ни в ком из своих знакомых. В ней есть порода. Более точного термина я ещё не нашел. Хотя, наверное, глупо вешать ярлык на то, что можно лишь видеть и чувствовать, но никак нельзя в полной мере описать словами. Её мимика, красиво разлетающиеся брови, как она говорит. Как ест. Как спит. Во мне этого нет, я другой, я ближе к беспородным детям улиц.

Я до смерти жалею, что пошёл на эту встречу… и в то же время я рад. Поскольку я этого боялся и хотел последние годы. Я много и глупо шучу, чтобы она засмеялась, и мне это даже удаёцца, хотя я никогда не считал своё чувство юмора удачным. Просто мне хочецца видеть её улыбку и слышать смех. И это сегодня получаецца у меня сполна.

Мы куда-то шли, где-то петляли, я знаю эти улочки как пять пальцев, но сейчас перестал палить обстановку. Слишком начало рвать башню.

Уже за 10, и мы заходим в метро. Китай-город. Она едет в одну сторону, мне – в переход. Я сам так и не понял, что же случилось. Я поцеловал её в щёчку, а через мгновение обнаружил, что я её обнимаю и что-то говорю на ухо. Потом она плакала и тоже обнимала меня. Мне и самому хотелось плакать. Я всё-таки хочу быть с ней. И она со мной. Она многое мне сказала. Я её бросил, она пыталась меня забыть, потом наоборот. Мы просто НЕМНОГО изгадили друг другу жизнь. Абсурдная ситуёвина. У неё своя квартира, её там ждет человек, который спит с ней и называет её «любимой», который может дать ей материально всё, что она захочет. Вдобавок её достаточно денежная работа сейчас зависит от него. В квартире этажом ниже ждут родители и на расстоянии телефонного звонка – друзья и подруга, одобряющие этого человека и считающие меня ублюдком, или не совсем ублюдком, но и не слишком хорошим. Конечно же, я – хороший, хотя и немного ублюдок. Это если кратко; на самом деле всё ещё замороченнее, в разы, куда как замороченнее… «Ща так модно», как говаривал стос по кличке Пи-о, бритый, с которым я плотно общался пару лет своей молодости. Говорил он так про всё и на любой вопрос по поводу чего-либо, будь – про мокрое пятно в районе ширинки на своих джинсах, про шрамы на голове, на вопрос мамы, почему он опять пьян и избит – абсолютно на любой вопрос в ответ летело неизменное – «Ща так модно».