Увы, но дома меня никто не встречал. Мама еще была на работе, брат неизвестно где, возможно, на учебе. Ключ под ковриком также отсутствовал.
Я хотел, было пойти во двор и там дожидаться маму, или брата, но на втором этаже меня перехватила Людмила Ивановна старушка из пятой квартиры. Так, что вскоре я пил чай и рассказывал ей и ее сестре Полине Ивановне о службе в рядах Советской армии.
Те в свою очередь рассказывали как дела у наших соседей, ругали соседских хулиганов и хвалили моего брата Пашку, какой он внимательный и вежливый, в чем большая заслуга нашей мамы. Когда за дверью кто-то прогрохотал по ступенькам, бабули переглянулись и сразу сообщили, что мой брат явился, не запылился. Поблагодарив старушек за чай и приют, я поднялся на третий этаж и зашел домой. Братец, как обычно, дверь за собой не закрыл.
— О, Сашка, приехал! ЗдорОво! — радостно заорал он. — Слушай, а форма у тебя классная, я такой еще не видел. Фуражка, вообще, как у немцев в фильмах. Дай, я примерю.
Кинув мне спортивное трико, он быстро одел парадку и начал разглядывать себя со всех сторон в зеркале. Таким его и застала мама, с порога возмущенная тем, что дверь, как всегда, не закрыта.
— Как, мама, мне идет форма? — спросил Пашка, но мама смотрела на меня.
— Саша, даже не верю, что ты приехал, я так рада, — и она зашмыгала носом, как недавно это делала Люда.
После недолгих слез радости, объятий, нас с Пашкой отправили в комнату, с наказом не выходить, пока не будет готов ужин.
Пашка пытался расспрашивать меня о службе. Но что я мог ему рассказать? Воспоминания пятидесятилетней давности? Поэтому отвечал на его вопросы без особого желания. Зато сам он болтал, как заведенный, в основном о сдаче зачетов и экзаменов за второй курс медфака университета.
Да все пока было, как в той жизни, вот только я на этот раз примеру Пашки подражать не собираюсь.
Тем временем, Паша, забыв экзамены, начал обсуждать одногруппниц, на предмет, какая из них быстрее ему даст.
На что я логично заметил, что если за два года учебы никто из девушек ему не дал, почему он думает, что дальше будет по-другому. Но братец не терял энтузиазма и надеялся на лучшее.
Увлекательный разговор о достоинствах девушек прервала мама, позвавшая нас к столу.
Как обычно, в будние дни стол у нас от разносолов не ломился. На мамину зарплату школьного врача и Пашкину стипендию особо не пошикуешь.
Картошка с говяжьей тушенкой и черным хлебом, и чай с куском белого хлеба с маслом, был весь нехитрый ужин. Правда, ради моего приезда была открыта банка с маринованными маслятами и банка варенья из княженики. Пашке повезло в прошлом году набрать ягод на две пол-литровых баночки варенья.
Когда тарелки опустели, Клара Максимовна приняла строгий вид и произнесла:
— Саша, нам надо серьезно поговорить. Мне хочется знать, как ты собираешься жить дальше. Пойдешь опять на завод работать токарем, или все-таки будешь поступать в ВУЗ.
Паша, как только услышал про серьезный разговор, сразу слинял из-за стола и скрылся в комнате, крикнув оттуда:
— Мам, меня не кантовать, я учу микроба!
Для меня происходящее все еще казалось нереальным. Память сохранила маму худенькой невысокой старушкой, а тут она выглядела цветущей женщиной, очень даже ничего, которая еще вполне могла устроить свою личную жизнь.
Также и Пашка. Буквально три дня назад мы с ним говорили по Скайпу.
Он был лысым и морщинистым дедом в окружении внуков. А сейчас, салага салагой и только готовится к экзаменам за второй курс.
— Саша, ты где? Я тебя слушаю, — прервала мама мои размышления.
— Мда, ну, я тебя сейчас и огорошу, — подумал я и спросил:
— Мама, ты помнишь девушку, провожавшую меня в армию?
— Помню, — мама поджала губы. — Она мне не понравилась, высокая, бледная, наверно болеет часто.
— Так вот, я по дороге заехал к ней домой в Вытегру. И мы договорились подать заявление в ЗАГС.
Мама сделала скорбное лицо и тихо сказала:
— Так и знала, что ты куда-нибудь вляпаешься, у меня сердце-вещун, Саша, ну, зачем тебе хомут на шею вешать? Ведь вы ребеночка быстро соорудите, а у тебя ни жилья, ни профессии. Или ты думаешь в примаки пойти, в Вытегру уехать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я пытался подробно рассказать о своих планах, но мама только качала головой и, наконец, расплакалась. Но ее слезы меня особо не взволновали.
— Ты бы мамочка, вместо того, чтобы меня наставлять, нашла бы себе мужичка делового. Ты у нас женщина видная, как говорится в сорок пять баба ягодка опять, — я наставительно сообщил ей.
— Не нужны мне мужики, вашего папаши, по уши хватило! — возмутилась мама, и слезы у нее сразу исчезли.
Мы еще поговорили, но разговор так ничем и не закончился. Высокие договаривающиеся стороны остались при своем мнении.
Оставив меня в покое, мама переключилась на Павла.
— Слышал новость? Твой брат — балбес не хочет учиться, а хочет жениться, — крикнула она в комнату, где тот, якобы, занимался.
Пашка выскочил оттуда, выпучив глаза.
— Сашка, ты что, ебан…ся? — крикнул он и тут же закрыл рот ладонью. — Мама, прости, нечаянно вырвалось.
— Ничего сынок, прощаю, в данном случае по другому не скажешь, надеюсь, ты мне такого сюрприза не преподнесешь?
— Да, ты, что мам, что я больной, в девятнадцать лет жизнь заканчивать? Это Сашка у нас сильно взрослый, пусть женится, если так хочется.
Ха! Так если он женится, то комната будет полностью моя? Отлично! Сашкец, давай, женись быстрей, а то я за два года привык, что спать никто не мешает, — радостно завершил свою речь Паша.
Несмотря на разногласия с мамой, вечер прошел у нас дружеской обстановке, я узнал много нового, что когда-то давно и успешно забыл.
Запланировав на завтра поход в паспортный стол, я улегся спать на старенькую оттоманку, которую мы должны были выбросить года через два.
Глава 2
Проблемы и их решение
Заснуть то я заснул, только минут через тридцать проснулся от неприятного жжения в боку. Почесавшись, повернулся на другой бок и собрался снова заснуть. Но тут зачесался другой бок и рука.
— Что за чертовщина? Аллергия что ли на домашнюю пыль разыгралась?
Усевшись в кровати, снова начал чесать зудящие места.
Пашка повернувшись к стене, спал сладким сном. В мыслях, завидуя ему, я снова улегся. И почти сразу зачесалась нога.
— Блин! Да это же меня клопы атакуют, — наконец, дошла до меня причина чеса. Включив настольную лампу, я с ней в руках начал разглядывать постельное белье.
Как ни старался все это проделать тихо, Пашку все же разбудил.
— Сашка, ты чего там копаешься, спать не даешь? — сонным голосом пробормотал он.
— Тут у вас поспишь, развели, блин, клопов на мою голову, — сообщил я в ответ, пытаясь раздавить очередного кровопийцу.
— Нет у нас никаких клопов, чего врешь то! Мы их еще в прошлом году вывели, — возмутился брательник.
Мама от его воплей сразу проснулась и, конечно, не смогла оставить без внимания нашу ночную перепалку.
— Вы чего не спите, полуночники? — спросила она из-за двери.
— Поспишь тут, — буркнул Павел. — Сашка уже час клопов в постели гоняет.
— Понятно, — сразу успокоилась маман. — Это они на свежачок так реагируют. Потом привыкнут, и так зло кусаться не будут.
— Ну, уж нафиг, нафиг! — возмутился я. — Завтра же покупаю дихлофос, или карбофос, что первым попадется, лучше пусть им воняет, чем этими гадами, я не такой оптимист, считать их вонь запахом коньяка.
Поймав больше половины разбегающихся клопов, я снова улегся в постель. На этот раз уснул сразу, поэтому не знаю, кусали меня клопы или нет. Но утром на простыне все же валялось несколько раздавленных высохших трупиков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пашка, назвав меня неженкой, унесся на учебу, Мама, спросила, нужны ли мне деньги и, получив отрицательный ответ, расцвела от удовольствия, после чего сообщила, что овсянка, сэр, на газовой плите и тоже ушла на работу, оставив меня в одиночестве.