-Что это? – ахнули девушки, показывая на пистолет, который вывалился из сумки.
Подняв с пола оружие, Герман повертел его в руке.
-Хорошая игрушка, – сказал он задумчиво. – Макаров. Новенький и полный комплект. Но как он попал в сумку?
Дело приобретало скверный оборот.
-Там еще что-то есть? – и Толян, наклонившись, подбирал с пола мелкие вещи.
Девушки помогали и наконец, все было сложено на сидении: кошелек с мелочью, расческа-щетка, зеркальце и ключ странной формы, больше похожий на гаражный. И все. Документов не было.
-Ничего нет, даже какой-нибудь бумажки. Кто же она? – и он с жалостью посмотрел на бледное юное лицо.
Герман внимательно осматривал пистолет. С тыльной стороны он заметил прилипшие несколько волосков и понял, что удар был нанесен рукояткой.
-Думаете, что именно этим? – спросил Толян, наблюдая за действиями Германа.
-Думаю, что удар был нанесен рукоятью и, судя по ране, прошел вскользь и поэтому она еще жива. А вот, что без сознания, то это плохо. Нужна помощь и немедленно.
Старуха запричитала, а Клара спросила:
-Думаете, еще можно спасти?
-Я думаю, - резко сказал Герман, – что ее срочно надо показать врачу. Еще есть вопросы?
Все замолчали.
Автобус мчался с бешеной скоростью, проезжая мимо остановок. Люди удивленно смотрели ему в след. Навстречу полз троллейбус, и Николай увидел его только на повороте. Он рванул влево, а троллейбус вправо. Сорвался «башмак» и последнее что увидел Николай, испуганное лицо женщины-водителя троллейбуса.
Вспышка, как разряд тока, световой луч и белая пелена, которая сворачивалась в кокон. Автобус приподняло. Пассажиры вдруг перестали ощущать под собой опору, казалось, что она ушла из-под ног, как в скоростном лифте, затем послышался тяжелый протяжный вздох откуда-то снизу, после чего машина опустилась на что-то твердое и все рухнули кто куда.
-А-а-а-а! – закричали пассажиры и потеряли сознание.
Глава 3. Знакомство
-Что это было? – очнулся Толян и оглядел салон автобуса. –Эй! Кто там есть? Водитель, ты живой?
-Живой, – откликнулся Николай. – Посмотри всех остальных. Можешь?
-Сейчас посмотрю. Темно уж больно. Есть кто живой?
-Есть, – ответил, поднимаясь, с переднего сидения Герман. - Авария? Мы столкнулись?
-Вроде нет, – откликнулся Николай. – Но что происходит, непонятно.
-Женщины? Кто есть еще живой? – окликнул Герман.
-Да, есть, – вяло ответила Клара, потирая ушибленную голову.
-И мы тоже. Живы, – ответил парень. Девушки охали.
-Странно. Ничего не видно за окнами, – сказал Толян. Автобус был окутан белой пеленой, как будто кто-то вылил вагон белой краски на всю машину.
-Включите свет! – закричала Клара. Николай, чертыхаясь, долго возился, пытаясь завести мотор, но зажигание не работало, и темнота плотно зашла в салон.
-Ну, что там? – закричал Толян и стал на ощупь пробираться к кабине водителя.
-Что-то с мотором. Молчит, зараза! -Включай аварийку.
-Ах ты, черт! Совсем забыл! Нащупав переключатель, врубил, и тусклый свет осветил сидящих в автобусе.
-И что это такое? Как же теперь? – спросила дрожащим голосом одна из девушек у Германа.
-Не знаю.
Впервые полковник растерялся. Самая страшная для него была ситуация, которую он не мог контролировать. Сейчас происходило именно то самое – нет информации и нет понимания, а с ним и действия.
-Сейчас попробуем разобраться! – прошел к Николаю и Толяну, которые возились в моторе.
-Ну, что у вас там?
-А черт его знает! Ничего не понимаю. Такое впечатление, что машина просто мертва. Все на месте, все в порядке. Но…- и он развел руками.
-Давай я попробую.
-Понимаешь в машинах? – буркнул Николай
-В основном в БТР да в своей девятке.
-Тогда давай! – и вылез из кабины в салон.
Скинув пальто, Герман сел и оглядел приборную доску. Все приборы показывали НОЛЬ! Повернул ключ зажигания, отжал газ. Тишина. Даже звука тарахтения нет, только щелчок поворота. Еще раз. То же самое.
-Да, хреново!- проговорил Герман, поворачиваясь к мужикам, с надеждой смотрящих на него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-Давай попробуем открыть двери. Есть чем поддеть, что-то вроде лома.
-Конечно, – и полез доставать свой дорожный шоферский чемоданчик. Но его не оказалось на месте.
-Ах ты, черт! Я же отдал соседу для ремонта его легковушки два дня назад.
-Ну, и что будем делать? – спросил Толян
-Что-что! – зло буркнул Николай. – Руки у тебя есть!
Герман и Толян бросились к дверям. В этот момент по машине пробежала дрожь, и автобус начало кринить на правую сторону. Послышался страшный гул, который перешел в вой.
Пассажиры закричали, затыкая уши руками. И тут все стихло. Только было слышно, как Ивановна вслух читает молитву.
-Это все или еще что-то будет? – прошептала Клара, откинувшись на спинку сидения и закрыв глаза. Голова болела, даже слегка подташнивало.
Машину уже ничего не трясло и не колыхало, но все сидели молча, боясь произнести хоть слово, и прислушивались к непонятным движениям автобуса.
Прошло десять минут, и Николай крикнул.
-Эй, там! Все живы?
-Как сказать, – ответил Герман, окидывая взглядом салон. Женщины смотрели на него полными ужаса глазами. Он молчал. Что он мог ответить на их молчаливый вопрос, если сам не понимал случившегося. И вдруг с задних кресел раздался стон. В тишине он показался криком.
-Что? Что ты, милая? – засуетилась Ивановна и бросилась к, заброшенной ситуацией, беременной девушке. Та открыла глаза и рывком села, хватая воздух ртом.
-Тебе плохо, дочка? Девушка невидящими глазами смотрела перед собой и все не могла отдышаться. Наконец повернулась к Ивановне, посмотрела на нее и на всех присутствующих в автобусе удивленными глазами.
-По-моему, она ничего не понимает! – воскликнула старуха. Клара подошла к девушке.
-Ты кто? Как тебя зовут? Пассажиры начали подходить в конец автобуса к ожившей пассажирке.
-Ты слышишь меня! – склонилась к ней Клара. Беременная молчала и смотрела на всех округлившимися от страха глазами.
-Ну-ну! Успокойся! – заметив это, проговорила Ивановна, – Тебя здесь не обидят. Девушка помотала головой и, закутавшись в свое рваное пальтецо, вжавшись в сидение, заревела. Она опустила голову и плечи ее вздрагивали. Все молчали, и только старуха гладила по спине и тихо приговаривала.
-Ну, что ты, что ты! Все уже хорошо, успокойся. Видимо, спокойные слова Ивановны подействовали и девушка, вытерев глаза и всхлипнув, замолчала.
-Как тебя зовут? Ты понимаешь меня? – спросила бабка. Девушка подняла глаза и что-то тихо проговорила. Никто толком не понял.
-Что ты сказала? – спросил Толян. И девушка принялась говорить быстро и совсем непонятно.
-Она, что, иностранка? – повернулся к Герману Николай. Герман пожал плечами.
-Не понял, но может быть. Хотя… - и внимательно оглядел сидевшую перед ним девушку. -Подождите-подождите! – воскликнула Клара. – По-моему, она говорит на иврите, но он какой-то странный. Похож на древнееврейский и даже скорее арамейский.
-А вы, простите, откуда его знаете?
-Я закончила факультет востоковедения и знаю этот язык не понаслышке. К тому же часто бываю в Израиле, где живет сейчас моя дочь с семьей.
-Тогда спросите, кто она и возможные подробности, – сказал Герман и присел рядом на сидение. Клара качнула головой.
-Попробую. Хотя современный отличается от древнего, как, впрочем, и любой другой язык.
Подумав, Клара начала свой диалог с незнакомкой. Девушка опешила сначала, но потом, прислушавшись, начала радостно отвечать на Кларины вопросы. Все внимательно смотрели на них, а когда закончилась беседа, Клара рассказала странную историю.
-Было трудно понять, но еще труднее поверить.
-Говорите, разберемся, – уверенно произнес Герман.
-Она ехала с мужем к своим родственникам, что жили недалеко от Иерусалима, как поднялась буря, их повозка перевернулась, она выпала и ветер подхватил ее, катая по земле. Ударившись о камень головой, очнулась уже в нашем городе где-то на окраине и возле городской свалки. Там она, долго не могла прийти в себя, и все время плакала и звала своего мужа. Ее нашил местные бомжи. Они-то ее и пригрели, накормили и приодели, как могли. Сначала она всего боялась, так как не понимала где она и что с ней, потом начала потихоньку помогать сердобольной женщине, в поисках бутылок. Та уходила в город покупала водку и закуску. Так она прожила три месяца и все увидели, что она беременна. Но это ребенок ее мужа, которого она любила и которого уже, наверное, и не увидит.