— Он отведёт нас в город после завтрака. Мы найдём там больше ответов.
Дерево отмахивает лососевый палец.
— Так как мы выберемся отсюда?
Лосось пожимает плечами. Тени устилают пейзаж на многие мили во всех направлениях.
Большая металлическая тарелка с жареными кусками мяса и густым сопливым соусом шлёпается по столу перед Деревом. Он съёживается и отталкивает её. Сидя в огромном стуле, он чувствует себя привередливым ребёнком, отказывающимся есть лимскую фасоль. Не видя кладовой в поле зрения, Дерево предполагает, что еда должна быть розовыми червями из рва.
— Ты будешь удивлён, — говорит Лосось, поедая слизистое мясо большой вилкой, которая лишь наполовину помещается в его рот, и слизывая с пальцев сопливый соус.
Дерево по-прежнему отказывается от еды.
— Ты мог бы спать с нами в одной постели, — говорит Ровак. — Там достаточно места для пятерых.
— От лестницы я получил занозы, — говорит Лосось с набитым ртом.
Дерево хмурится на свою еду и откусывает крошечный кусочек мяса. Его лицо загорается, как будто внутри что-то оживает и движется. Вкус подавляющий. Не обязательно хороший или плохой, но сложный и интенсивный. Словно десятки противоположных вкусов сталкиваются одновременно. Он не помнит, что были десятки вкусов. Он помнит сладкое, острое, солёное, кислое, горькое, что там ещё было? Вкус жирного мяса не является ни одним из этих, но очень сильным во многих других отношениях.
— По выражению твоего лица я могу сказать, что ты заметил перемену, — говорит Ровак.
Дерево смотрит на него с отвисшей челюстью.
— Ощущения на Небесах другие, — говорит Ровак. — На Земле они были простыми и лёгкими. Здесь они бесконечны. Чувств уже не пять. Их сотни. И каждое чувство имеет миллиарды разновидностей.
— Я не замечаю никаких новых чувств, — говорит Дерево.
— Пока нет, — говорит Ровак. — Но пять чувств, которые у тебя были в прошлой жизни, начинают расширяться, не так ли? Ты начинаешь ощущать новые ароматы. Вероятно, ты видишь цвета, которых никогда раньше не видел?
— Я не знаю, — говорит Дерево. — Я не уверен, что новое, а что я просто забыл.
— Всё ещё долго будет запутано, — говорит Ровак. — Вам двоим предстоит многому научиться.
Лосось слизывает сопливый соус со своей тарелки, выражение его лица такое, будто он облизывает батарейку и заряжается от этого с каждой секундой.
* * *
Прежде чем они уйдут в город, Дереву нужно сходить в туалет. К сожалению, он не может найти ванную комнату в крепости. Он также не может найти никаких отверстий на своём теле, чтобы выпускать отходы жизнедеятельности.
— Что я должен делать? — спрашивает он Ровака.
Ровак идёт в свою спальню и вытаскивает из-под чудовищной кровати деревянное ведро. Ведро имеет огромный шип, указывающий из него.
— Вот, — говорит Ровак. — Я покажу тебе.
Ровак встаёт позади Дерева и ставит ведро между ними. Лосось наблюдает со смешком со стула великана, покачивая ногами в музыкальном ритме.
— Что ты собираешься…
Прежде чем Дерево успевает закончить, Ровак тянет его назад и пронзает деревянным шипом. Дерево пищит, как летучая мышь. Это не больно; это создаёт ощущение, как сидение на сыром яйце. Ровак удерживает Дерево вертикально, и сироп из белых, красных и чёрных завитков вытекает из новой дыры и наполняет ведро. Рот Дерева расширяется от шока. Он чувствует, что его внутренности изменились по сравнению с теми, что были до смерти. Он в основном жидкий внутри. Как насекомое. Он уверен, что в прошлой жизни у него были толстые внутренние органы.
После того, как сироп перестаёт течь, Ровак зашивает новое отверстие чёрной ниткой и вытирает жидкость с ног и промежности старой тряпкой. Запах персиков, смешанный с мёртвыми уховёртками, забивает комнату, пока Ровак не высыпает содержимое ведра в окно и не прячет его под кроватью.
— Ты должен делать это каждый раз, — говорит Ровак Дереву, усаживая его на стог сена в углу. — Дыра затянется сама через час, поэтому её нужно снова проколоть. Обязательно зашивай её каждый раз, иначе она не заживёт должным образом, и у тебя будет течь по ногам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Испуганное лицо Дерева смотрит на Лосося, которого, похоже, совершенно не беспокоит его представление в туалете.
— Ты привыкнешь, — говорит Ровак, похлопывая Дерево по плечу.
* * *
Путь находится под землёй. Ровак открывает люк под столом-гигантом и ведёт двух новичков в крошечное подполье в земле. Один за другим они бредут сквозь грязную тьму на четвереньках. Они не разговаривают, только тяжёлое дыхание наполняет туннель. Дерево может слышать текстуры и формы в своём дыхании. Он может ощутить вкус звука, который он издаёт.
Дерево ищет в своём сознании какие-то воспоминания. В темноте его мысли немного яснее. Его не роят чуждые видения и новые краски. Он пытается поймать вещи, всплывающие в его голове, и удержать их крепко. Вещи, которые он может уловить, тривиальны, но он концентрируется на них, как будто это самые важные воспоминания.
Он помнит, как женщина громко смеётся, почти как мужчина, и пьёт скотч. Она также курит. Он не считает, что это был кто-то важный в его жизни. Точно не мама и не любимая. Может быть, дальняя тётя или соседка. Возможно, она была просто персонажем из телешоу. Он помнит телевизионные шоу, но не может сказать, как они назывались. Просто безликие ситкомы со смехом и странными персонажами. Люди, разговаривающие с женщиной в этом воспоминании, нечёткие и ещё менее знакомые. Память на самом деле не идёт дальше этого. Когда женщина пьёт скотч, её язык находится в жидкости. Её сигаретный дым, опутанный паутиной в воздухе, — единственный запах в комнате.
Дерево накрывает другое воспоминание. Оно о том, как он ехал по улице поздним утром. Дома все одинаковые и утешительно знакомые. Он не уверен, ведёт ли он машину или просто пассажир, но он знает, что направляется туда, куда ему не хочется ехать. Котята ползают и обнимаются у него на коленях.
Он переходит к другому воспоминанию. Он отрезает себе пальцы выкидным ножом. Вместо крови из них выползают красные черви и корчатся о столешницу. Это должно быть из сна или фильма. Это не могло случиться с ним на самом деле. На самом деле, все эти воспоминания больше похожи на сны, которые он когда-то видел. Или, возможно, это просто то, что его подсознание придумало за него на месте.
Ему больно думать о прошлом.
* * *
Туннель привёл в небольшую комнату с кирпичными стенами, покрытую грязью и древними следами. Стопки старой одежды лежат по углам. В воздухе витает запах горелой бумаги и жевательной резинки.
Слева есть зажжённая плита, готовящая кофе. Но никого не видно. На самом деле, кажется, что здесь уже месяцы или годы никого не было.
— Иди наверх, — говорит Ровак Дереву, указывая на ржавую лестницу, ведущую к люку в потолке.
Дерево смотрит на ржавую лестницу.
— А как насчёт тех вещей?
Ровак толкает его.
— Там безопасно. Река сдерживает тени.
Дерево поднимается на несколько ступеней и затем останавливается.
Лосось наливает кофе в металлические чашки. В старом сапоге под печкой он находит сероватый сахар.
— Двигайся, — говорит Ровак, и Дерево продолжает подниматься по лестнице.
* * *
Они выходят на поле белых цветов в форме черепах, растущих зигзагообразными узорами. За ними широкая, но неглубокая река, окрашенная в розовый цвет из-за содержания червей.
— У тебя всё ещё есть твоя тень, — говорит Дерево Роваку. — Её не отрезали?
— Прошло много времени с тех пор, как отрезали тени, — говорит Ровак. — Технология давно забыта.
— Расскажи ему о многочисленных тенях, — говорит Лосось.
Ровак кивает Лососю со стальными зубами и говорит Дереву:
— Важно никогда не позволять одной из блуждающих теней цепляться за тебя. Они прикрепятся к твоей душе и станут частью тебя. Тогда у тебя будут две тёмные стороны. Твоя и чужая.