по маминой линии пошалил. Она ведь не из дворян, в простых семьях никому не важно, в браке или нет рожден ребенок. Вот и отметился кто-то из ушастых красавцев в давние годы. На внешности и даре это никак не отразилось, только при магическом разборе состава крови и выявляется.
Я так и носилась по городу с ярко-розовой шевелюрой и в таких же оттенков платьишках. Пришлось поработать над своим гардеробом. Покупать новый в мои планы не входило. А носить привычную одежду не давала магическая клятва. Феи — милые особы, но взбалмошные, игривые и легкомысленные. Они не выносят мрачных тонов в своем окружении. А моя аура из-за нынешнего состояния была аурой феи, что влияло и на восприятие. И я сжимала зубы, но переделывала свои приличные строгие наряды в веселенькие воздушные платьишки и юбочки.
Моника меня утешала, что мне все равно все получившееся очень идет.
— Клара, ну ты же всегда говорила, что хочешь больше свободы и творчества, но родители и окружение не позволяют. Наслаждайся эти две недели. Приедешь домой, наверняка твоя мама поведет тебя по салонам, и вы опять накупите все это твое привычное — черное, фиолетовое, коричневое и серое.
— Мне будет тебя не хватать, — приобняла я подругу и принялась рассматривать только что перевоплотившийся наряд.
Вместо строгого серого платья-футляра на вешалке сейчас висело нечто воздушное, словно зефирка, цвета молочных сливок.
— Если ты перестанешь пытаться соответствовать им, а станешь собой, тебе будет легче.
— Я не могу. Мне не позволят.
— Клар, ну ты ведь не такая! — повернулась ко мне подруга. — Когда ты забываешься, отпускаешь себя, ты ведь легкая, веселая. На тебя не давит дар смерти, как на них. Ну перестань стараться быть как они! Стань собой! Порывистой, упорной, но не... мрачной.
— Да не дадут! Ты ведь знаешь!
— Но ты ведь выросла. Вспомни себя пять лет назад. Ты ведь тогда даже не улыбалась. Вела себя, как... Как некромант. Но ты — не маг смерти, а бытовик. Тебе необязательно носить черную одежду, делать строгие прически, выглядеть неулыбчивой.
— Но они моя семья, — улыбнулась я. — Мне нужно соблюдать внешние приличия. Я и так порчу им всю статистику.
— Сбеги к деду. Тому, который лекарь. Он тебя понимает и не пытается заставлять быть суровой и мрачной букой.
— Шутишь? Что я буду делать в той дыре? Да и кто мне позволит? Найдут и вернут. Ты же в курсе, какой характер у моего второго деда. Уф-ф! — Я передернула плечами.
— Тогда... Тогда просто сбеги! — И Моника прыснула смехом, поняв, что сказала. — Или хотя бы отпусти себя окончательно на оставшуюся неделю и наслаждайся тем, то ты временно фея.
— Это я могу попробовать, — усмехнулась я и потянулась. — На несколько дней можно уйти от всех установок. Пойдем спать. Мне завтра опять ходить по собеседованиям. У меня осталось совсем немного от времени, отпущенного родителями. Потом придется ехать домой.
Следующий день прошел так же безрезультатно, как и остальные. Вакансий было много. Но мне по-прежнему ничего не подходило. Некоторые — потому что не соответствовали моему дару и образованию. Другие — потому что они были для фей. Но я-то фея еще ненадолго, пока отбываю проигрыш пари.
Устав как собака, я пришла к городскому храму и присела на ступенях, ведущих к огромной двустворчатой двери. Уже был вечер. Я за весь день съела только завтрак в общежитии, а потом перехватила пирожок с яблоком у торговки с уличного лотка. Хотелось пить, есть, прилечь и разуться. За неимением возможности сделать все желаемое, я выполнила только последнее — сняла туфли и с наслаждением пошевелила босыми пальцами ног.
Будучи временно феей, я нарушала все мыслимые и немыслимые правила приличий. На мне не было чулок.
Сумерки опускались на город. Закат окрасил крыши домов в ярко-розовый цвет, и я с улыбкой смотрела вдаль. Красиво. Мне будет не хватать этого города, в котором я провела пять лет.
Вниз убегали белые ступени храмовой лестницы. По ней неторопливо спускалась дорого одетая дама в изумрудном платье до колен. Я даже отсюда видела, что платье у нее из плотного тяжелого шелка василее́вских шелкопрядов, а кружевные чулки сплетены пауками-кружевниками.
Женщина почувствовала, что на нее кто-то смотрит, обернулась и смерила меня надменным взглядом. После чего поправила пальцами с ярко-красным маникюром ворот платья и поспешила вниз. Только пышный подол взметнулся, чуть выше открывая ноги. Так, что стала видна резинка чулок.
Красиво. Тоже хочу так одеваться. Чтобы платье яркое и с вырезом, и чтобы чулки кружевные, а не строгие гладкие и шелковые. Моника права, мне нравятся эффектные яркие вещи. Я украдкой изучала витрины одежных лавок. Иногда заходила и просто листала каталоги модных салонов. Я не могла все это купить и носить. Точнее, купить могла. Носить — нет. Репутация семьи некромантов, чтоб ее. И родители всегда сами закупали мне весь гардероб. Так принято.
Но это так грустно. Подруга права. Сто раз права. Я не маг смерти. Но вынуждена вести себя как они.
Может, не так уж и плохо выйти замуж? Тогда я смогу сама себе покупать одежду. Если муж попадется понимающий и не некромант.
Я совсем загрустила. В животе жалобно заурчало, напоминая, что мечтать о красивых нарядах — это, конечно, приятно. Но не мешало бы вспомнить о чем-то более приземленном и насущном.
Со вздохом я собралась уже вставать, и тут появилось новое действующее лицо. По улице, ведущей к храму, сломя голову бежал высокий крупный светловолосый мужчина. Прилично одетый риат во... фраке.
Это откуда и куда он так мчится в подобном виде? Фрак не принято носить в повседневной жизни. Еще можно понять — на свадьбу, похороны, оперу или бал. Да и то, последние годы фрак, по большому счету, остался непременным атрибутом лишь на свадьбах. Как у невест — фата.
Интересно, этот риат спешит к невесте или от невесты? Я улыбнулась своим мыслям и встала, держа туфельки в руках.
А тот, за кем я наблюдала, увидел на опустевшей лестнице меня, резко повернул и поскакал через две ступени вверх, к храму.
Поравнялся со мной и, не дав опомниться, схватил за руку и потащил за собой.
— Фик... тив... ный... на... не.. де... лю... — По слогам, делая паузы и задыхаясь, выдавил он.
— Но я не... — попыталась я вырвать