Читать интересную книгу Невидимые нити природы - Игорь Акимушкин

Вот некоторые весьма тревожные сообщения из журнала «За рубежом» за минувший год:

«В международных аэропортах не проходит и недели, чтобы туда не доставили погибших при перевозке животных, принадлежащих к редким или вымирающим видам…»

«В Кении во многих магазинах Найроби глаза разбегаются при виде огромного количества разнообразных изделий вроде ожерелий из львиных зубов, канцелярских корзинок из ступней слона, обезьяньих палантинов, браслетов из жирафьей кости…»

«Аптекари на Востоке почти повсеместно торгуют рогом носорога и тигровыми усами, из которых изготавливается возбуждающее средство».

Несмотря на запрещения местных властей и международных организаций, истребление диких животных, даже редких, внесенных в «Красную книгу», продолжается. На Суматре добивают последних тигров. Индонезийские генералы и чиновники высших рангов украшают шкурами и чучелами тигров комнаты своих роскошных домов. Правительственные постановления Кении все еще бессильны остановить уничтожение слонов. Цена на слоновую кость слишком высока, а контроль так еще неэффективен, что браконьеры немногим, собственно, рискуют. Пару бивней весом около сорока килограммов в Гонконге можно продать за три тысячи долларов. А это больше, чем «получают кенийские егеря за борьбу с браконьерством в течение пяти лет».

Главный егерь в парке Цаво (на востоке Кении) Дэвид Шелдрик подсчитал, что в 1974 году на одном из небольших участков этого парка браконьеры убили около тысячи слонов. Всего в Цаво живет около 14 тысяч слонов, но если масштабы браконьерства не сократятся (а на это пока нет никаких надежд), то, полагает Шелдрик, «слоны в этом парке исчезнут через четыре года». К счастью, его прогнозы не оправдались: слоны в Цаво не исчезли.

И вообще положение со слонами, можно сказать, благополучно: удалось приостановить массовое их истребление.

Охота на крупного зверя и раньше-то была «почетна», ныне на нее пришла новая мода. Современный прогресс техники, в частности транспортных средств и вооружения, сделал ее комфортабельной и безопасной. Можно, взяв отпуск на недельку (а то лишь на субботу и воскресенье), прилететь даже из Нью-Йорка в Африку, пострелять в слонов, буйволов, носорогов и всевозможных антилоп. Нужно только купить лицензию.

В последнее время активизировались многие туристические бюро Европы и Америки. Красочные проспекты зазывают туристов поохотиться две недельки в Африке. В стоимость путевки включена цена билетов, питания, обслуживания, лицензии на отстрел по крайней мере трех крупных животных (только стоимость спиртных напитков составляет статью расхода самого туриста). Профессиональный охотник, руководитель сафари, тоже оплачен. Его задача — выслеживание дичи, но главное — страховка охотника-любителя. Он стоит рядом с «любителем» и в случае промаха или атаки раненого зверя метко стреляет сам. «Он отвечает перед правительством за то, чтобы у богатого, приносящего доход государству гостя ни один волос не упал с головы…» Иначе он потеряет работу.

«Крупное сафари — весьма большое и сложное предприятие. Некоторые клиенты отправляются в путь с целым городком палаток с электрогенератором для освещения; в каждой палатке имеется ванная, туалетная и ледник „электролюкс“. Чтобы легковые и грузовые машины были постоянно на ходу, приходится брать с собой чуть ли не походную авторемонтную мастерскую. В таком сафари меню богато и разнообразно. Подаются обеды из 6–7 блюд с винами, которые не посрамили бы лучшие гостиницы Парижа или Лондона. Эти роскошные сафари, как правило, сопровождают два, а то и три профессиональных охотника. Один ведает снабжением и грузовиками, другой развлекает клиентов, а третий занимается охотой» (Джон Хантер).

Что касается гостей, то у них остаются, судя по отзывам, самые приятные впечатления от такой охоты: «Ужин подают на стол, накрытый белоснежной скатертью. Африканцы в длинных белых одеяниях молча нас обслуживают. Бокал шампанского приятно взбадривает, а над нами изумительное звездное небо, на котором светится Южный Крест…»

В Кении можно за тысячу марок купить «большую охотничью лицензию». Она разрешает застрелить трех буйволов, шестерых бушбоков, одного бонго (а это редчайший вид антилопы, открытый лишь в нашем веке!), шестерых дукеров, шестерых дик-диков (крохотных, чуть больше болонки, прелестных антилоп-карликов!), одну антилопу-канну (самую крупную из антилоп; они, полудомашние, пасутся у нас в степи в Аскании-Нова, их доят там!), одну газель Гранта, двух геренуков (антилоп-жираф, наделенных почти такими же длинными шеями), одного бегемота, трех гну, одного бубала хантера (тоже довольно редкая антилопа), четырех антилоп импала, двух малых куду и одного льва, десять газелей Томсона, четырех зебр (из них одну редкую — зебру Греви)… утомительный для чтения, этот список на том не кончается. Что касается отстрела шакалов, гиен, гиеновых собак, свиней, обезьян-павианов, крокодилов и прочей «мелочи», то на них никаких разрешений не требуется.

Кто же захочет умертвить слона или носорога, должен доплатить еще 1500 марок за первого и 300 — за второго.

«Притом для такой охоты вовсе не нужно, обливаясь потом, рыскать в поисках добычи по бушу. Делается это все значительно проще. В Найроби, столице Кении, идешь в контору, заказываешь у подрядчика сафари — и ты всем обеспечен: и ежедневной горячей ванной в палаточном городке прямо посреди степи, и… дикими животными, которых вам подгонят на необходимое расстояние под выстрел, чтобы вы их могли с полным комфортом и не подвергая себя никакой опасности застрелить» (Бернгард Гржимек).

Бернгардт Гржимек в книге «Для диких животных места нет» рассказывает далее о чудовищных «воспоминаниях» охотников на крупного зверя. Некий Гордон Камминг пишет:

«31 августа я встретил самого высокого и красивого слона, которого мне когда-либо приходилось видеть. Я остановился, выстрелил ему в плечо, и этот единственный выстрел дал мне полную власть над сильным и огромным животным. Пуля попала ему прямо под лопатку и парализовала на месте. Я решил некоторое время полюбоваться этим статным животным, прежде чем прикончить его. Я чувствовал себя в эти мгновения господином этих безграничных лесов, позволяющих человеку вести ни с чем не сравнимую по благородству и привлекательности охоту. Полюбовавшись некоторое время этим прекрасным экземпляром, я решил провести некоторые опыты, в частности выявить наиболее уязвимые места у таких животных. Итак, я приблизился к раненому слону и с близкого расстояния всадил ему несколько пуль в различные части его огромного черепа. При каждом новом выстреле он, словно кланяясь, низко опускал свою голову, а затем хоботом очень осторожно и нежно притрагивался к очередной ране. Я был страшно удивлен и искренне растроган тем, как это благородное животное с таким самообладанием переносит свои мучения и столь покорно идет навстречу неминуемой гибели… Я открыл огонь по нему, целясь в наиболее уязвимое, на мой взгляд, место; я всадил ему из моей двустволки шесть зарядов под ключицу, которые неминуемо должны были оказаться смертельными, но они поначалу не произвели должного эффекта. Тогда я еще три раза выстрелил по тому же самому месту из своего тяжелого голландского ружья. Я заметил, что из глаз слона покатились крупные слезы; он их медленно открыл, посмотрел на меня и закрыл снова. По всему его огромному телу прокатилась волна судорог, гигант задрожал, повалился на бок и… скончался».