тонкую подошву туфель она почувствовала ребристую металлическую поверхность и холод.
— Что это? — неуверенно спросила она.
— Трап моей яхты, — ответил Хасан.
— Яхта? Новая игрушка, Хасан? — насмешливо сказала она.
— Я знал, что тебе понравится, — произнес он. — Осторожнее! — предупредил он, когда носок ее непрочной туфли зацепился за металлический выступ. Она едва не свалилась в воду. Хасан быстро подхватил ее на руки и понес на палубу.
Как только Хасан опустил ее на ноги, испуг Леоны сменился яростью. Она стащила с головы абайю и уставилась на своих похитителей. Хасан и Рафик стояли в дверных проемах каюты. На обоих были длинные черные туники под темно-синими плащами, стянутыми на талии широкими черными поясами. Темно-синие гутры обрамляли их худые темные лица. Один был с аккуратной бородкой, другой — гладко выбритый. Оба держались с ленивым высокомерием и ждали реакции Леоны.
Она подошла к ним. Волосы выскочили из ее пучка и теперь, как языки пламени, падали ей на плечи, она потеряла шаль и туфли. Она сжала кулаки.
— Я хочу видеть Итана, — холодно заявила она.
Очевидно, они меньше всего ожидали такого требования. Рафик замер, а Хасан выглядел так, будто она сильно его оскорбила. Махнув рукой, он выпроводил Рафика из каюты.
Дверь закрылась, и наступила удушающая тишина. Ни один из них не двинулся с места и не заговорил тридцать долгих, душераздирающих секунд. Хасан холодно смотрел на Леону, а она пялилась на какую-то темную точку у его правого плеча.
Леона мучительно вспоминала годы любви к этому мужчине. Пять лет воплощенных мечтаний в браке, который, по ее мнению, был настолько прочным, что ничто не могло их разлучить. Теперь она даже не могла смотреть в лицо Хасана, боясь, что чувства, которые она с трудом подавляла, вырвутся наружу волной горя. Их брак закончился. Они оба знают, что все кончено. Он не должен был так поступать с ней.
Хасан, сдержанно выдыхая, заговорил.
— Чтобы не нарушать гармонию, я предлагаю тебе воздержаться от упоминания Итана Хейса в моем присутствии, — посоветовал он, прошагал мимо нее и подошел к полированной деревянной стойке, занимавшей всю стену.
Леона проследила за движениями его стройного тела любящими глазами и почувствовала спасительную ярость.
— О ком еще мне спрашивать, если я видела, как твои люди избивают его и утаскивают прочь? — Она пошла за ним.
— Они не били его. — Он распахнул дверцу шкафа. Это был холодильник для алкогольных напитков.
— Они набросились на него, как хулиганы!
— Они не позволили ему устроить драку, — сказал Хасан.
— Он защищал меня!
— Это моя прерогатива.
Она презрительно хохотнула.
— Иногда твое высокомерие ошеломляет даже меня! — язвительно заявила она, и он с глухим стуком захлопнул дверцу холодильника.
— А твой глупый отказ следовать мудрым советам ошеломляет меня! — Хасан обернулся, и она увидела, что он рассердился. Его взгляд помрачнел, выражение лица ожесточилось, губы были поджаты в тонкую линию. Он держал в руке бутылку с минеральной водой, которую швырнул поверх шкафа, и зашагал к Леоне, решительно и угрожающе.
— Я не понимаю, что с тобой! — растерянно выпалила она. — Почему на меня нападают, если я ничего не сделала?
— Как ты смеешь спрашивать меня об этом? Мы целый год не виделись, а ты думаешь только об Итане Хейсе.
— Итан тебе не враг, — упорно настаивала она.
— Нет. — Его глаза сверкнули, и у нее замерло сердце. — Но он твой…
— Я не понимаю, о чем ты, — произнесла она.
— Замужней женщине, открыто живущей с мужчиной, который не является ее мужем, полагается суровое наказание в Рахмане.
— Ты смеешь предполагать, что я сплю с Итаном? — От обиды она округлила глаза.
— Разве нет?
Его вопрос походил на пощечину.
— Ни в коем случае!
— Докажи это, — потребовал он.
От удивления она попятилась.
— Ты же знаешь, что у нас с Итаном нет таких отношений.
— Я повторяю, — сказал он. — Докажи это!
У Леоны окончательно сдали нервы, когда она поняла, что Хасан не шутит.
— Я не могу. — Она побледнела и прибавила: — Ты же знаешь, Хасан, я бы не стала с ним спать. Ты знаешь это.
— Тогда объясни мне, пожалуйста, — настаивал он, — как мне убедить моих подданных в твоей верности, если ты живешь под одной крышей с этим мужчиной?
— Но мы с Итаном ни разу не ночевали на вилле одни, — возразила она. — Мой отец всегда был с нами, но сегодня он задержался в Лондоне!
— Хватит. — Хасан кивнул. — Теперь ты понимаешь, что тебя спасли от величайшего греха в глазах нашего народа. — Он снисходительно взмахнул рукой. — Я твой спаситель, и я обязан тебя защищать.
Повернувшись, он отошел от Леоны, которая не нашлась что ответить.
— Иногда мне кажется, что ты призрак, — покачиваясь, бросила она ему вслед. — Тебе никогда не приходило в голову, что я не хочу постоянно рисковать и прыгать с края обрыва?
Хасан стащил гутру с головы и взял бутылку воды.
— Тебе пора перестать дуться. — Он распахнул дверцу холодильника и взял бутылку белого вина. — Тебе надо выйти из тупика.
— Тупик? — переспросила Леона. Он считал, что их неудачный брак просто зашел в тупик. — Я не вернусь к тебе. — Она отвернулась и притворилась, что оглядывает каюту, зная, что его мрачное молчание лишает ее права выбора.
Широкий диван, занимавший почетное место у обшитой шелком стены, точно указывал, какова функция этой каюты. Хотя на самом деле внимание Леоны привлек не диван, а два больших мягких кресла у низкого столика. Ее сердце болезненно сжалось — она узнала и кресла, и столик.
Хасан заметил, что она увидела кресла. Леона казалась крайне хрупкой в тонком золотистом платье. Он отпил белого вина и почувствовал, как алкоголь обжигает его желудок.
— Ты похудела, — объявил он, наблюдая, как она поднимает голову, а ее чудесные волосы спускаются по изящной спине. Леона медленно вздохнула, чтобы успокоиться, и повернулась к нему лицом.
— Я болела гриппом, — резко ответила она.
— Это было несколько недель назад. — Он пристально наблюдал за ней на расстоянии. — После гриппа человек быстро восстанавливается.
— Ну, ты же специалист, — язвительно протянула она, зная, что Хасан никогда ничем не болел.
— Я знаю твою привычку впадать в депрессию.
— Я болела, у меня не было депрессии.
— Ты скучала по мне. Я скучал по тебе. Зачем это отрицать?
— Можно мне вина?
— Держи. — Он протянул ей бокал.
Она посмотрела на бокал, длинные темные ресницы закрыли ее красивые зеленые глаза. Она поняла, что Хасан ждет, когда она подойдет и возьмет бокал. Она прошагала по кремовому ковру и остановилась в пределах досягаемости бокала.
— Спасибо. — Взяв бокал, она