Только теперь, в непосредственной близости, Зара обратила внимание, что девушка очень молоденькая, ей семнадцать-восемнадцать весен, не больше. Смазливая простушка из деревни, которая надеялась, что любовной связью с офицером из Маскарелля избежит участи провести жизнь между корытом для свиней и сеновалом. Но теперь ей не на что рассчитывать.
Служанка пристально уставилась на Зару испуганным взглядом раненой косули. Наконец собралась с духом и, помедлив, вымолвила:
— Мы… мы хотели пожениться…
И принялась нежно гладить волосы мертвеца.
— Он говорил, что, как только Мураг-Нар падет, мы вернемся в Маскарелль и сочетаемся святыми узами брака. Он говорил, мы… создадим семью. Теперь он мертв, и я… я…
На глаза вновь навернулись слезы, и она начала горько плакать, сотрясаясь от судорожных рыданий, которые душили ее.
— Бедное дитя, — мягко сказала Зара, наклонилась и взяла молодую женщину за руку, которую та покорно, как тонущая, протянула Заре.
— Бедное, потерянное дитя…
Служанка крепко прижалась к Заре и дала выход слезам, в то время как Зара рукой в кожаной перчатке успокаивающе гладила ее по спине. Зара чувствовала ее теплое дыхание, чувствовала, как при рыдании, словно кузнечные мехи, поднималась и опускалась ее грудь, как сердце, питаемое кровью, неустанно распределяет искры жизни по венам и артериям тела. Она чувствовала биение чужого сердца — ритмичный, полной жизненной силы звук…
И внезапно внутри Зары вспыхнула искра, которая мгновенно переросла в единый все пожирающий огонь, охвативший тело и тут же прямо спаливший ее изнутри. Ноздри Зары затрепетали, и запах смерти повлек за собой, как аромат дорогих духов, — упоительный, манящий и в прямом смысле слова потрясающий.
— Бедное, потерянное дитя, — снова пробормотала Зара, но мягкие, успокаивающие нотки исчезли без следа, оставив пробирающий до костей холод.
— Ты еще так молода… Ты не должна больше страдать… — С этими словами Зара перестала гладить служанку, рукой глубоко зарывшись в густые волосы. Резким движением Зара запрокинула голову молодой женщины, чтобы обнажить ее горло.
Из уст служанки вырвался хриплый, полный изумления вскрик, но, прежде чем она попыталась освободиться, Зара ринулась вперед, как атакующая змея, опустив нижнюю челюсть, как невозможно нормальному человеку, и пока еще служанка пыталась понять, что происходит, Зара погрузила свои выросшие в долю секунды длинные, цвета слоновой кости клыки ей в горло.
Кровь брызнула в рот Зары, наполнила глотку и потекла сладким, благородным вином в горло, и она стала пить жадными глотками. Служанка еще пыталась бороться за жизнь, но пальцы Зары держали ее словно тиски. И пока Зара высасывала кровь и жизнь из своей жертвы, ее восприятие происходившего вокруг внезапно стало гораздо острее: голодное карканье ворон, елейный запах огня, тяжелые клубы дыма, слабым ветром тянувшиеся над полем сражения, плач и стенания женщин на поле…
Только когда душа покинула тело, Зара оторвала испачканное кровью лицо, с глазами темными и пылающими, как уголья, от горла жертвы.
— Вот кто я на самом деле, — пробормотала довольная Зара, — и даже вечность не изменит меня…
Глава II
Зара резко очнулась от сна, с трудом сдержав крик, готовый сорваться с губ. Роковые слова, во сне слетевшие с ее уст, гулким эхом звучали в голове:
Вот кто я на самом деле, и даже вечность не изменит меня.
Она потрясла головой, пытаясь прогнать кошмар, и потянулась с мучительным стоном. Длинные черные волосы буйной копной ниспадали на плечи. Она отвела с лица несколько сбившихся прядей и поморгала, стараясь прогнать остатки сна. Мимоходом Зара подумала, что, собственно говоря, могла и вовсе не ложиться, так как непрерывного сна было не более двух часов, после чего он сменился кошмаром, вырвавшим ее из объятий Морфея. Порой ей казалось, будто ужасный сон таится в самом темном уголке ее души и только ждет, чтобы накинуться на нее, как только она закроет глаза, — путаная смесь из воспоминаний, легенд и фантазий, кошмар, мучивший Зару так давно, что она уже не могла сказать, когда все это началось. Казалось, прошла вечность с того момента, когда ей в последний раз удалось мирно заснуть и так же спокойно проснуться. Но, как любое живое существо, Зара нуждалась в определенном количестве сна, чтобы не потерять рассудок. Только иногда задавалась вопросом, не было бы ей легче нести свой крест, если бы она лишилась рассудка…
Зара отогнала от себя мрачные мысли и огляделась. Молочный свет луны окрасил дикую местность тусклым полумраком. Еще не угасло пламя костра. Кое-где вспыхивали золотисто-красные язычки пламени, и налетевший со стороны леса порыв ветра, принесший с собой запах снега, взметнул в воздух несколько искр. Наверняка Зара спала какой-нибудь час, не дольше.
Чуть поодаль в слабом отсвете затухающего огня стоял ее черный жеребец Кьелль, который, заметив, что Зара посмотрела на него, неторопливой рысью направился к хозяйке.
Зара села, взяла в руку палку, валявшуюся рядом с расстеленным на земле плащом, и принялась рассеянно разгребать угли. Столп искр крохотными светлячками взметнулся в небо и с легким потрескиванием растворился в воздухе, чего Зара даже не заметила. Ее взгляд был обращен внутрь. И хотя она знала все детали терзавшего ее кошмара, но каждый раз была потрясена, насколько правдоподобным он был. Зара все еще чувствовала окутавший поле битвы запах дыма, и вкус крови служанки вызвал у нее удушающую тошноту. Она пыталась успокоиться, уговаривала себя, что это лишь дурной сон, плод ее измученного рассудка. Но, увы, все обстояло не так просто.
Глубоко задумавшись, Зара пристально смотрела на тлеющий в углях огонь. Для чего ломать себе голову над тем, что нельзя изменить?
Ничего нельзя изменить.
Но мысли продолжали метаться по замкнутому кругу.
Вот кто я на самом деле, — слышала она свой голос, — и даже вечность не изменит меня…
— Вздор, — пробормотала она и испугалась, каким тонким и слабым оказался ее настоящий голос. — Времена изменились. Я изменилась…
Пожалуй, это соответствовало действительности. Но все-таки ее мучила жажда, она жаждала — нет, не крови, боже сохрани, просто человеческого общества, звуков, производимых другими разумными существами. Уже несколько недель она никого не видела, так как намеренно держалась подальше от больших дорог и оживленных торговых путей. Но время от времени даже Заре было необходимо ощутить, что она не одна на белом свете, что есть другие люди — мужчины, женщины и дети, которые просто живут своей жизнью и даже не задумываются о том, что было когда-то или скоро произойдет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});