Читать интересную книгу Врачеватель. Олигархическая сказка - Андрей Войновский

– Вот хожу, мой дорогой, и размышляю. Вся жизнь людская из сплошных несоответствий. Вы подумайте, как вши, веками ползаем по телу матушки-Земли, а она все терпит и терпит. Овечку состряпали и тут же за себе подобных принялись. Социум клонируем! Ведь это ж додуматься надо! А до идиотизма простая мысль – нельзя переходить грань дозволенного – господам, жаждущим прогресса, в голову-то не приходит.

– Я вас очень хорошо понимаю.

– Меня? Хе… Нет, батенька, не меня. Вы прежде всего должны понять себя. Это! Это для вас сейчас является главным. И от этого будет зависеть то… как рано вы состаритесь душой и телом! Ха-ха-ха! Это я опять шучу! Ладно, не сердитесь на меня, голубчик. Знаете, имею слабость – взять да пошутить неожиданно. Вы, Пал Палыч, привыкайте к моим странностям.

Пал Палыч в очередной раз вытер платком пот с лица, неоднократно выступавший за время беседы, и как-то интуитивно понял, что настал момент истины. Собрав остатки мыслей и воли в кулак, наконец-то выдавил из себя.

– Петрович! Я вижу – вы удивительный человек. Не знаю, как это все объяснить, но чувствую – вы человек удивительный! Скажите, что со мной?

– А-а-а… У вас совесть болит, – как-то уж очень обыденно произнес врачеватель, раскуривая трубку. – Перманентный воспалительный процесс. Синдром метеоризма.

Словно свинцовая туча, в комнате повисла мхатовская пауза. Пал Палыч сидел в своем кресле неподвижно, как изваяние, и немигающим взглядом смотрел в одну точку, слегка приоткрыв рот. Он походил на человека, которому совсем недавно хулиганы дали по голове матрасом, плотно набитым песком. Между тем Петрович, явно не желая отвлекать пациента от тяжелых раздумий, подошел к столику, где стояла початая бутылка, и налил обе рюмки. Немного подумав, одну выпил и тут же наполнил снова. Затем, взяв рюмки, не торопясь, подошел к Пал Палычу.

– Ну-с, батенька, еще по одной?

– Куда?

– Внутрь. В себя, естественно. Куда ж еще?

– Петрович, а что я, действительно?..

– Да, голуба моя, именно так – единственный и неповторимый. На всем белом свете. Аналогов не имеем. Иначе я бы непременно знал об этом. Можете мне поверить.

– Я готов понести любые расходы.

– Эх, Пал Палыч, не творческая вы натура, честное слово. Вы же у нас своего рода феномен получаетесь. Это ж все равно, что тридцать третий зуб заиметь. Другой бы радовался на вашем месте. Выпьем?

Они выпили.

– Зуб можно вырвать, – упаднически пролепетал Пал Палыч.

– Спорить не стану. Разница, конечно, имеется, но я решительно не понимаю причину вашей подавленности. Такой серьезный человек, машины направо-налево раздариваете. Если подумать, испокон веков лучшие умы страдали всевозможными там… угрызениями. Бывало, целыми народами болели. А тем более матушка-Россия. «Кто виноват?», «Что делать?», «дураки и дороги», «воруют…» Ой, я вас умоляю!

– Да все я вроде понимаю, только вот как кольнет – хоть на стену лезь!

– А как же вы думали, голубчик? Феномен – это, в определенном смысле, большая ответственность. Pour étre belle il faut souffrir…

– А? Как вы сказали?

– Да это я так. Навеяло что-то… Из детства.

Лицо Пал Палыча выразило такое неподдельное удивление, что Петрович громко расхохотался, что называется, от души.

– Ой, дорогуша, у вас сейчас лицо, как у школьника. Вы так поражены тем фактом, что у такого, как я, могло быть детство? А вы знаете, возможно, оно и было, но только весьма мимолетное. Если это, конечно, вообще можно назвать словом «детство». Извините меня, Пал Палыч, но я, действительно, не могу сейчас смотреть на вас без смеха.

Вдоволь насмеявшись, Петрович принял серьезный вид.

– Так, все. Юмора достаточно. Теперь о деле: диагноз вам мною поставлен. Диагноз точный. Точнее и быть не может. Я гарантирую. Так что будем считать, первый этап благополучно нами пройден. Значит… Значит, это надо отметить, как и принято в этой стране. Одним словом – везите-ка вы меня в ресторан, дорогуша!

– Какие проблемы? Я с радостью! Только вот не знаю, это нормально? – растерялся Пал Палыч.

– А что тут ненормального? Разве у вас сейчас что-нибудь болит?

– Пока, слава Богу, нет.

– Ну так в чем же дело? Одеваемся – и вперед!

То-то и оно, что «пока». А может, и «слава Богу»?

– Ладно, поживем – увидим, – как-то загадочно произнес Петрович вслед выходящему из комнаты.

В прихожей, подавая Пал Палычу пальто, баронесса не скрывала своих эмоций. Ее большие, красивые, наполненные слезами глаза готовы были выплеснуть из себя все содержимое.

– Пал Палыч! Обожаемый мною Пал Палыч! Вы всецело завладели моим сердцем. Мою плоть раздирает безудержная страсть. Я полюбила вас, как только может полюбить женщина. Женщина, страдающая в поисках истинного чувства.

– Баронесса, я… – лепетал Пал Палыч, неловко натягивая на себя пальто. – Быть может, вы составите нам…

– Не будем задерживаться, голубчик! – не дав договорить, перебил его Петрович. – А вам, баронесса, пора бы уже, наконец, научиться владеть своими эмоциями. Повторяю, Пал Палыч женатый человек. Что он может о нас подумать?

Баронесса, крепко схватив Пал Палыча за уши, страстно поцеловала его в губы и, громко зарыдав, куда-то удалилась.

Они спускались по грязной лестнице, наполненной букетом подъездных ароматов.

– Ну что вас так тяготит, дорогой мой? Что вы с этой баронессой никак не угомонитесь?

– Да как-то некрасиво получилось: я же подарил. Петрович, может, вернемся и отдадим ей эту машину? Ну что у меня, в конце концов, машин, что ли, мало?

– Нет, это просто уму непостижимо! Вот психология! Богатеи, понимаешь ли! Раздал, подарил, осчастливил!.. А на чем я, по-вашему, поеду в ресторан? В этом городе до костей промерзнешь, пока поймаешь приличного шофера. Нет, я не спорю – машин много, но ведь цены-то варварские! А что касаемо нашей страстной натуры, то сколько ее знаю – она каждый раз умирает за очередную любовь.

– Да, но она же еще совсем… Совсем молодая! – недоумевал Пал Палыч.

– А при чем здесь возраст? Молодая, да ранняя. Кстати, не такая уж она и молодая. Короче, не берите в голову.

Не успели они толком поудобнее устроиться в салоне, как сразу же напомнил о себе мобильный телефон Пал Палыча, впопыхах оставленный в машине. Звонил начальник службы безопасности.

– Я отвечу. Не возражаете?

Петрович утвердительно кивнул головой.

– Да, Никита Митрофанович, слушаю вас. Не надо так волноваться. Я жив и здоров. С другом… Замечательно проводим время. Нет. Не надо мне никого присылать. Никита Митрофанович, я повторяю: не надо! Да, черт возьми, это мое прямое распоряжение. Что? Когда вернусь?

Пал Палыч вопросительно посмотрел на Петровича. На что тот как-то неопределенно пожал плечами.

– По настроению. У нас еще очень обширная программа. Буду возвращаться – позвоню. Да, и вот еще что. Там у тебя в этой смене Коля, охранник. Здоровенный такой. Ты присмотрись к нему. Неплохой парень, по-моему. Все. До встречи.

– Никита Митрофанович Скобликов, – сказал Петрович, глядя в окно автомобиля. – Полковник ФСБ. Действующий резерв. Орденоносец. Участник операций в Афганистане и Чечне в первую компанию.

– Петрович, кто вы?

– Да что ж такое? Опять он за свое. У вас болит?

– Нет.

– Скажи вам, что я гений, – это будет нескромно с моей стороны. Такой замечательный вечер, а вы меня в краску вгоняете. Скажите лучше, куда мы поедем вечерить?

– Да куда угодно. Я, например, «Прагу» люблю.

– Вы слишком консервативны, Пал Палыч. «Прага» – это банально, хотя и весьма добротно. Если не возражаете, есть у меня на примете один уютный ресторанчик. Правда, название у него пошловатое. Но сам интерьер очень недурен.

– А как называется?

– «У черта на рогах». Не слыхали?

– Что, действительно, так далеко?

– Да почему же? В самом центре. От нас езды, от силы, три минуты. Я укажу вам дорогу. Только, пожалуйста, не вздумайте открывать крышу.

Уютный ресторанчик «У черта на рогах» находился, как оказалось, в одном из живописных переулков между Большой Бронной и Тверской, недалеко от Патриарших прудов. Выйдя из машины, Петрович глубоко вдохнул порцию свежего морозного воздуха.

– Согласитесь, Пал Палыч, прелестное местечко. Очень мне здесь нравится. А вам как? «Булгаковщиной» не повеяло? Читали, поди, Михал Афанасича?

– Признаться, нет. Только фильм смотрел. «Доктор Живаго».

– Ну-ну. Может, это и к лучшему.

– Да я по образованию технарь, а времени как-то всегда не хватало.

– Я прекрасно вас понимаю. Зарабатывать такие деньжищи!.. Откуда взять время на литературу?

Ресторан, действительно, поражал богатым интерьером, но главное – обилием рогов. Каких здесь только не было: оленьи, лосиные, козьи, бычьи, рога архара… Практически все представители рогатой фауны внесли свою лепту в это убранство. Вероятно, по замыслу владельца заведения, вся эта костяная растительность должна была принадлежать именно «ему». То есть черту, в различных эволюционно-биологических вариантах. Посетителей было немного, но в глаза бросалась разношерстность присутствующей публики. За двумя соседними столиками, к примеру, спокойно уживались два солидных гражданина, а рядом молодые парень с девушкой с «ирокезами» на головах, переливавшимися всеми цветами радуги. При этом и те, и другие весьма искусно орудовали ножом и вилкой. Атмосфера в ресторане была спокойной и располагавшей к приятной беседе. В углу, правда, стоял небольшой рояль, но пианист отсутствовал.