Читать интересную книгу Эффект искажения - Диана Удовиченко

— В пятницу вы пошли в "Колизей", правильно?

— В "Колизей", — послушно подтвердила Леночка.

— Вас было трое: ты, Ирина и Алиса, так?

— Так…

— Хорошо. Расскажи, что вы там делали.

Леночка оживилась, голос зазвучал более уверенно:

— Как обычно. Сидели, выпили по паре коктейлей, слушали музыку, танцевали…

— Долго вы пробыли в клубе? — Сергей старался говорить как можно спокойнее, чтобы не вспугнуть девушку.

— Где-то до четырех, наверное. Потом Иришка захотела спать, мы заказали такси и уехали.

— Алиса уехала с вами?

Снова непонятная рассеянность во взгляде, словно имя Алисы воздвигало в сознании Леночки стену, сквозь которую не могли пробиться воспоминания.

— Сосредоточься, Лена, — сказал Сергей, подавляя желание схватить девушку за плечи и как следует встряхнуть. — Вы поехали по домам. Где была Алиса? С вами?

— Нет… по-моему. Нет, ее не было…

— Она осталась в клубе? Ушла раньше? С кем? Вспоминай!

Андрей толкнул напарника в бок, отрицательно покачал головой: не перегибай… Карие глаза Леночки наполнились слезами.

— Не помню, не помню… Ребята, я понимаю, это очень странно, но поверьте, пожалуйста: я правда не помню!

— Сколько ты выпила? — сочувственно спросил Андрей.

— Два коктейля, не больше!

Ничего другого от нее добиться не удалось. Мужчины провели в кафе еще час, успокаивая, а потом снова расспрашивая Лену. Картина складывалась непонятная: девушка вполне внятно описывала времяпровождение в клубе, вспоминала мельчайшие подробности, но как только речь заходила об Алисе, вдруг замирала, сбивалась и впадала в прострацию. Так ничего и не узнав, Сергей с напарником вынуждены были с нею распрощаться.

— Ничего не понимаю, — угрюмо проговорил Андрей уже в машине, — запугал ее кто-то, что ли?

— Непохоже. Согласись, если бы она что-то скрывала, придумала бы версию поубедительней.

— Наркота?

— Ты ее видел? — хмыкнул Сергей. — Девчонка пышет здоровьем.

— Ну, может, попробовала впервые. Экстази, допустим. В сочетании со спиртным эффект убойный.

— Тогда бы ее просто вырубило до утра, она бы не вспомнила даже, как блевала на собственные пятки, изогнувшись в лихом пируэте! А она подробно описывает, как рассталась с Ириной, и что в подъезде на ее этаже кто-то выкрутил лампочку.

Сергей вел машину, отвечал напарнику, но делал все это машинально, занятый мыслями об Алисе. За три года службы в милиции он наслушался баек об особой интуиции оперативников, но не особо верил в эти россказни, считая, что чутье на самом деле — не что иное, как опыт, помноженный на аналитические способности. А тут не требовался ни опыт, ни интуиция, чтобы понять: случилось что-то очень паршивое.

"Субарик" выехал из центра, без приключений преодолел Спортивную, и покатился к бухте Тихой. Здесь, на сопке, между типовыми серыми девятиэтажками гулял холодный пронизывающий ветер, перекатывая унылые клубы тумана.

Ирина была в отпуске, поэтому назначила встречу у себя дома. Сергей очень надеялся на беседу с нею. Но надежды не оправдались: разговор, состоявшийся в маленькой уютной квартирке, почти в точности повторил диалог в кафе. С той только разницей, что теперь запиналась и плакала хорошенькая хрупкая брюнетка.

— Не понимаю, — говорил на обратном пути Андрей, — они обе словно зомбированы. Если не наркотики, то что? Гипноз?

— Возможно, — мрачно ответил Сергей.

— А ты в него веришь?

— Верю — не верю… Гипноз, НЛП, секта… у меня пока нет более убедительных версий. С девчонками кто-то поработал, это точно.

— Думаешь, Алису похитили?

— Возможно…

Вернувшись на работу, Сергей коротко отчитался перед начальником и отыскал в телефонной базе номер "Колизея". Трубку никто не взял — понедельник, в клубе наверняка выходной. Он снова позвонил Алисе: безрезультатно. "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети", — вещал механический голос. Сергей откинулся в мягком крутящемся кресле, с минуту бездумно смотрел в белые пористые плиты подвесного потолка. Потом выдохнул, решительно нажал клавишу "4" на своей трубке. Пора.

С Вовкой Пермяковым они дружили с самого детства. Выросли в одном дворе, пошли в одну школу, сидели за одной партой. Потом вместе поступили в Высшую школу милиции, вместе начинали службу в Пушкинском РОВД. Только через три года Сергей ушел в банк, а Вовка так и остался. Сколько Сергей ни звал друга на новую работу, тот неизменно отвечал: "Да ладно, потом как-нибудь", — и продолжал тянуть оперативную лямку. И хоть при встрече Вовка любил жаловаться на то, что зарплата маленькая, премии зажимают, а вокруг — сплошная коррупция с показухой, бросать "весь этот бордель", как он называл место службы, не торопился. То ли любил свою работу, то ли работа его любила. Везде, где бы Пермяков ни появлялся, он заводил друзей. Такой у него был талант. Он умудрялся находить общий язык с девушками, таксистами, зрелыми дамами, злоехидными бабульками на лавочках и матерыми уголовниками — незаменимое качество для опера. Длинный, тощий, сутуловатый и нескладный на вид, Вовка обладал удивительными гибкостью и артистизмом, а его по-обезьяньи подвижное лицо, чем-то напоминавшее портреты Пушкина, в зависимости от желания хозяина могло выражать то искренне сочувствие, то непримиримую ярость, то мировую скорбь. Еще со школы к нему намертво приклеилось прозвище "Факофф". У Вовки не было никаких способностей к языкам, и английский он еле-еле тянул на троечку, но ругательство, почерпнутое из американских боевиков, он, к месту и не к месту, выговаривал красиво и с шиком, поражая воображение слушателей истинно суперменским произношением. Вот такой вроде бы несерьезный парень. Но в нужные моменты все клоунские замашки слезали с Вовки, словно шелуха, обнажая острый ум и железную хватку.

Капитан милиции Пермяков ответил не сразу. Сергей терпеливо ждал: мало ли, где может находиться оперативник. Наконец в трубке что-то зашуршало, брякнуло, потом голос Вовки радостно воскликнул:

— Серега, факофф! Привет!

— Володя, нужна помощь, — проговорил Сергей.

Он быстро рассказал об исчезновении Алисы. Друг был знаком с девушкой, хорошо к ней относился и при встрече утверждал в своей обычной полушутовской манере, что не понимает, чем Круглов заслужил такое сокровище.

— Ясно… — отрывисто произнес Вовка, — "Колизей" — наш район. Пусть родители завтра с утра приходят, пишут заявление.

— Вов, ты сможешь пробить по базе?…

— Хорошо, сделаю. — Друг отключился.

Остаток дня Сергей провел за работой. Так ему было легче переносить ожидание и бороться с самыми страшными подозрениями. Три года — невесть какой срок службы в милиции, но и за это время он успел неплохо узнать изнанку Владивостока. В портовом многонациональном городе, богатом, шумном, не отличавшемся порядком, живущем автомобильной торговлей с Японией и морскими перевозками, было чем поживиться. Сюда стекались преступники всех мастей — от мелких шулеров до грабителей-рецидивистов. Воры, убийцы, мошенники, держатели притонов, драгдилеры — на кого он только не насмотрелся. А еще во Владивостоке часто пропадали люди, как правило, молодые, не старше тридцати пяти. В каждом отделении милиции пылились сотни нераскрытых дел на тех, кто "ушел из дома и не вернулся". Обезумевшие от горя родители, рыдающие жены и растерянные мужья давно уже стали рутиной, чуть ли не ежедневными посетителями. Конечно, процентов десять так называемых "пропаданцев" на самом деле таковыми не были. Кто-то сбегал из дома, кто-то в погоне за романтикой пускался в путешествие автостопом, великовозрастные чада уходили от надоевшей материнской опеки, жены бросали мужей, а мужья — жен, иной раз забывая предупредить о разрыве. В таких случаях правда рано или поздно выяснялась. А вот остальные девяносто… Чаще так и оставались пропавшими без вести. Иногда они находились. Всплывали в заливе, прибитые волной к берегу, по весне в лесу показывались из-под стаявшего снега, обнаруживались в подвалах домов…

Сергей изо всей силы гнал от себя воспоминания о страшных находках, пытаясь думать только о работе. На какое-то время это ему удавалось, но потом он снова застывал за компьютером, бессмысленно пялясь в экран монитора. Тревога усугублялась зудящим чувством вины. Если бы Алиска не разозлилась на него, они провели бы выходные вместе. И не было бы ни клуба, ни последующего кошмара. И всего-то нужно было согласиться с абстрактным утверждением, что в двадцать семь мужчина готов к семейной жизни! А он как-то замялся… "Да женюсь я на тебе, дурочка! Ведь люблю же тебя! — мысленно уговаривал он Алису, как будто это могло что-то изменить. — Ты только найдись, вернись целая и невредимая. И я сразу же сделаю тебе предложение. Только сначала отшлепаю, как следует!"