Читать интересную книгу Ода абсолютной жестокости - Тим Скоренко

– Следующий.

И тут тройка похожих бросается на меня. Желтокожий человечек остаётся позади.

Они сговорились: уже бывали такие случаи. Тогда я поступаю просто. Они не представляют устройства моей кобуры.

Не вынимая дробовик, я стреляю прямо с бедра: кобура держится на шарнире. Дыра в груди первого размером с бильярдный шар. Второму выстрел разносит ногу, он падает. Третий застывает на месте.

– Я буду драться, – говорит он.

– Поздно.

Я вынимаю дробовик, передёргиваю затвор и сношу ему голову.

Желтокожий смотрит на меня молча. Я убираю дробовик. Второй брат отползает в сторону, за ним тянется кровавый шлейф.

Человечек опасливо подходит.

– Ну что же ты?

Я улыбаюсь. Он бросается на меня и получает страшный удар в живот. Скрючившись, он лежит на земле. Я нагибаюсь и чётким ударом в висок добиваю его.

– Ещё, – спрашивает Пантера?

– Позже. Я хочу потолковать с тем узкоглазым.

– Только не называй его так.

– И как мне его называть?

– Он просил называть себя Киронага-сан.

– Ну, хрен с ним. Пусть будет так.

Ловлю на себе восхищённый взгляд Катины.

Выхожу из загона. Снова всё та же картина: тренировки, возведение препятствий и декораций, только теперь я вижу всё это двумя глазами. Где-то раздаётся львиный рык.

Останавливаю гладиатора по имени Тень, тонкого, почти хрупкого, но очень ловкого.

– Где найти Киронагу?

– Он сегодня не появлялся. Наверное, в деревне.

– Точнее.

– Спросите там, господин Риггер, я не знаю.

Иду к выходу. Слышны крики Пантеры: он кого-то отчитывает.

На выходе снова стоит Монгол.

– Слушай, Монгол, – говорю я, – почему ты всё время ни хрена не делаешь?

– Должен же кто-то охранять ворота, – спокойно отвечает он.

Подхожу в упор и смотрю в его чёрные глаза.

– Никто не должен охранять ворота, Монгол. У тебя есть определённые обязанности, за которые ты получаешь свои деньги. В эти обязанности входит обучение неопытных гладиаторов обращению с алебардой. Я уже полторы недели не видел тебя за работой. Если завтра это повторится, я отрежу тебе член и заставлю его сожрать. И так каждый день. Понял?

Монгол спокоен, как всегда.

– Да, господин Риггер.

Иду прочь.

Деревушка вокруг амфитеатра совсем маленькая. Через неделю, когда начнутся игры, она вырастет: появятся торговые ряды; кто-то из деревенских уже пристраивает к своим домам дополнительные комнаты, чтобы их сдавать.

Я останавливаю женщину с кувшином на голове. Она некрасивая, очень худая.

– Не знаешь, где живёт узкоглазый?

– У Марьяны. Это вон там, – она показывает на один из домов.

Иду к дому.

Обычный деревянный дом, на широкой террасе – море цветов. Поднимаюсь по ступенькам, захожу внутрь. В передней пусто и темновато: окна увиты плющом.

Прохожу дальше. Никого. В третьей комнате – тоже. Слышу звуки на заднем дворе. Нахожу дверь, оказываюсь снаружи.

Посреди двора стоит Киронага. У него в руке – катана. Вторая катана – в руках у светловолосой женщины. Киронага учит её правильно обороняться.

– Киронага-сан! – говорю я.

Они оборачиваются. У женщины в глазах испуг. Я пару раз спал с ней. Один раз я затолкал её голову в печь, когда у меня было плохое настроение.

– Господин Риггер! – Киронага изящно кланяется.

– Нам нужно потолковать.

– Не спорю, – говорит Киронага. – Я за этим и приехал, потолковать с вами, а вы на меня просто набросились, не дав и слова сказать.

Я так и знал, что он не наниматься приехал. Уж слишком благородные у него манеры и одежда изысканная. Слишком хорошо он фехтует.

– Марьяна, мы продолжим чуть позже, – обращается он к женщине. – Нам с господином Риггером есть о чём поговорить наедине.

Марьяна кивает, отдаёт ему катану и идёт мимо меня в дом. Я подбадриваю её смачным шлепком по заднице.

Жестом Киронага приглашает присесть на лавочку в дальнем конце двора. Идём туда.

Киронага садится, его одежды задираются, и я вижу, что у него двое ножен – справа и слева. Он аккуратно вставляет вторую катану в левые ножны.

– Я слушаю вас, – говорю я.

Если Киронага приехал сюда, чтобы поговорить со мной, пусть говорит первым.

– Господин Риггер, я сразу перейду к делу. Я состою на службе Императора.

Я так и знал.

– Но суть не в этом. Суть в том, что вы – великий боец. Вы из тех, кого называют берсерками.

– Как?

– Это слово пришло с севера. Берсерки непобедимы. Они не боятся боли, это совершенные воины, любой из них в одиночку может разметать целую армию. Берсерком нельзя стать. Нужно им быть.

– И что?

– Вы сильнее всех в провинции Санлон.

Я нечасто употребляю настоящее имя Жирного, поэтому не сразу даже понимаю, что речь идёт о моей провинции.

– Берсерков очень мало, – продолжает он. – Один на несколько тысяч воинов. И один берсерк стоит тысячи.

– Вы хотите предложить мне работу? – спрашиваю я.

Киронага усмехается.

– Можно сказать и так. Я знаю, что вы вольны покинуть наместника Санлона в любой момент, и он не сможет вас удержать. Так вот, Император собирает войско, чтобы идти войной на Империю Фаолан.

Империя Фаолан вдвое больше нашей империи. Если не втрое. Она просто задавит нас количеством. Войны в условиях бессмертия долгими не бывают.

– Это глупо.

– Это мудро, – возражает Киронага. – Фаолан не готова к войне, а населению провинций безразлично, под чьим началом жить – будь то наш Император или их. Они соберут войско больше нашего – но наш Император мудр. Он уже несколько лет создаёт организованный отряд берсерков. Отряд, который стоит всей армии Фаолана.

– И сколько берсерков он набрал?

– Двадцать четыре.

– Какова численность армии Фаолана?

– Приблизительно шесть тысяч человек.

– А нашей?

– Около трёх тысяч.

Я смеюсь.

– Хорошо, – говорю я. – А если у Фаолана тоже есть берсерки…

– Нет, – отвечает Киронага. – Даже если и есть, они не организованы, и их гораздо меньше. Император борется за каждого берсерка в своей армии. Вы, господин Риггер, наверняка один из лучших.

– Проверим это, – я встаю.

Киронага также поднимается. Он достаёт обе катаны, протягивает одну мне. Я отстёгиваю кобуру, аккуратно кладу её на скамью. Мы выходим в центр двора. Из окна дома смотрит Марьяна.

Я знаю, что сказать.

– Если ты меня побеждаешь, я иду с тобой.

– Хорошо.

В его глазах – лёд. Почему-то мне кажется, что он сильнее меня. Я отгоняю эту мысль: я никогда себе такого не позволял.

И тут Киронага бросается в атаку. Он раздваивается, растраивается, становится расплывчатым и невидимым. Его меч мелькает со всех сторон: кажется, что у него тысяча рук, и в каждом по катане. Я едва успеваю отбивать его атаки, не говоря уже о каком-либо нападении. Постепенно я привыкаю к ритму Киронаги и начинаю искать лазейку в его движениях. Я ловлю его на том, что при верхнем ударе справа он на долю секунды оставляет открытой ногу, и сразу после парирования я могу ударить его по бедру. Я выдерживаю время, а потом осуществляю манёвр.

Мой меч проходит мимо. Киронага увёртывается и бьёт меня ногой в пах, я сгибаюсь, и к моей шее прижимается меч.

– Нет, Риггер, ты слабее. Сейчас ты слабее. У тебя – дар. Но этот дар нужно развивать на более сильных противниках, чем твои гладиаторы.

Он прав.

– Убери меч. Я признаю поражение.

– Мы едем завтра утром. Будь готов.

Я разгибаюсь.

– Только мы?

– Только мы, Риггер. У берсерка не может быть привязанностей.

Вот в этом он ошибается. Эта ошибка может стоить ему жизни – но позже.

Я смотрю в его раскосые глаза, потом беру кобуру, разворачиваюсь и ухожу. Марьяна стоит у окна. Уже сегодня все будут знать, что Риггер проиграл бой. Поэтому, зайдя в дом, я направляюсь к ней. Катана Киронаги у меня в руке. Марьяна пытается защититься руками, но я перерубаю тонкие запястья и рассекаю ей череп. Теперь о моём позоре узнают только завтра – уже после моего отъезда.

* * *

Во дворе усадьбы всё как обычно. Снуёт быдло, Болт сидит у колодца, Мормышка носится туда-сюда по мелким поручениям. Тяжело быть лилипутом.

Я зол. Я сейчас очень зол. По мне это видно. Болт, заметив меня, тут же куда-то исчезает. Партизан принимает коня, потупив глаза. Пузан скрывается в недрах кухни. Быдло расступается передо мной. На моём пути оказывается Голова-с-Плеч. Он худой и невысокий, но зато профессионал высокого класса. Никто так не разбирается в пытках, как он. Я его ненавижу.

Он оборачивается слишком поздно. Я бью его в живот кулаком, а потом достаю из-за пояса прут с рукоятью. Из всех щелей на меня смотрят дворовые. Голова-с-Плеч с трудом разгибается, и тут я наношу удар прутом по его голени. Нога подламывается, он с воплем падает. Я начинаю методично дробить ему кости: одну за другой, не трогая только голову. Он орёт. Он весь в крови – кровью пропиталась его красная накидка, его штаны. Один из ударов превращает его челюсть в кучу осколков. Я устаю. Оглядываюсь. Глаза – повсюду глаза.