не утерпела:
- Марья Власьевна, ну же!
- Что, Сонюшка? - с деланным непониманием отозвалась та.
- Вы сказали, что сыскали гувернера. Каков он?
Марья Власьевна сжалилась:
- Врать не буду, не видела.
- Как? - разочарованно воскликнула Мартынова.
- Бояться нечего: верные люди рекомендовали. Сказывали, он в доме какого-то петербургского князя служил. Настоящий француз, рекомендации при нем. Правда, по-нашему ни бельмеса не смыслит.
Соня авторитетно заявила:
- И славно. Миша будет говорить с ним по-французски, да и девочки подучатся.
Наконец голос подал Владимир:
- Полагаемся на вас, Марья Власьевна.
- Или я когда-нибудь подводила? - готова была впасть в амбицию почтенная дама.
- Полно, сударыня, я и не думал вас задеть. Когда же этот господин приступит к своим обязанностям?
- Да хоть завтра! Сами-то готовы принять? - ловко опрокидывая стопочку водки, поинтересовалась Марья Власьевна.
Мартыновы переглянулись.
- Что ж, учитель займет комнату возле Сониной и детской., не отправлять же его вниз, к прислуге.
- А жалованье какое положите? Что передать ему? - деловито осведомилась Аргамакова.
Мартыновы вдругорядь переглянулись.
- А что нынче платят учителям-иностранцам? - спросил Владимир.
Марья Власьевна ответствовала:
- Вон у Львовых англичанке две тысячи в год отваливают. А она у них, почитай, как в родной семье живет, на всем готовом.
Соня вздохнула:
- Дорого.
- Да, изрядно, - подтвердил ее кузен.
- Что ж, - отчаянно тряхнула чепцом Аргамакова, - воля ваша предложить менее, авось, уговорим.
- Вот если хотя бы тысячу...- просяще смотрела на Марью Власьевну Соня.
- Тогда за вами платье, сапоги на год да еще к праздникам подарки, -азартно торговалась бойкая дама.
- Добро, - согласно ответили Мартыновы.
На том и порешили.
Предстоящее событие взбудоражило весь дом. Горничная Сашеньки шепталась с сенными девушками. Господа молчали, но по некоторым репликам можно было предположить, что их тоже весьма занимают грядущие перемены в доме. Лишь дети были вполне беззаботны, их мало беспокоило, что будет завтра.
Миша, впрочем, важничал и дразнил Соню.
- А грамматику я не выучил и из Святого Писания тоже не выучил. И кто же теперь с меня спрашивать будет?
- А вот как придет сердитый, старый дядька с розгами, твой новый учитель! То-то он тебе задаст! - подыгрывала ему Соня.
Миша смотрел на свою няньку с недоверием: неужто правду говорит? Будут сечь? Это ни в какие ворота.
- Так и знай, - бесцеремонно ткнул он в бок Соню, - хоть раз меня тронет, убегу в Америку!
- Что ж, покажи на карте, каким путем побежишь, - предложила Соня.
Они два часа ползали по полу, где был разложен огромный старинный атлас из папенькиной библиотеки, и прокладывали маршрут для Мишиного побега. Мальчик должен был назвать города, которые он минует, пока доберется до моря, рассчитать прогоны, "собрать" поклажу из необходимого в путешествии, объяснить, как действует компас и прочая. Лиза и Катя деликатно заглядывали в Мишину комнату и, видя, как азартно спорят, лежа на полу Соня с братцем, тихонько прикрывали дверь.
- И как изволите доставлять бочонок с солониной? - язвила разошедшаяся учительница. - На собственном загривке? Нет, только сушеное мясо и сушеная рыба! Как у самоедов! Ты бы еще погребец с собой взял для совершенного удобства.
- Отчего же не взять? - не менее горячился отважный путешественник.
Соня смотрела на него строго, но не выдерживала, принималась весело хохотать и тузила Мишу почем зря. А после, вечером уже, когда весь дом засыпал после общего чтения вслух в маленькой гостиной, где жарко пылал камин, Соня долго лежала с книгой и, не понимая ни строчки прочитанного, все думала, думала...
5.
Соня тоже была встревожена предстоящими переменами в доме. И вовсе не потому, что она на что-то надеется, как смеялся давеча Владимир. Соня думала о своем питомце, который рос на ее руках и был несомненным любимцем. Миша пылкий и ранимый мальчик, она одна знала, сколь хрупок его душевный мир. Настаивая на учителе, Соня исходила из пользы. Теперь же она готова была пойти на попятный, представив себе жестокого, грубого мужлана с розгами, каковым сама нынче стращала Мишу. Да пусть это будет вполне добропорядочный, воспитанный француз, все чужой человек. Для него наставничество лишь обязанность, оправдание жалованья. И пусть даже Соня будет прилежно надзирать, за всем не уследишь... Их комнаты по соседству. Чужой мужчина, иностранец, сделается членом ее семьи... Решительный шаг. Соня никуда не выезжала с тех пор, как Владимир забрал ее из осиротевшего дома. Бедная девушка решила посвятить свою жизнь ему, его детям. В их доме редко бывали званые обеды и вечера. Да и тогда Соня предпочитала отсиживаться у себя или в детской, будто стеснялась показываться на людях. Было отчего. С детства ее жалели, говоря, что никто ее замуж не возьмет с таким длинным носом. После девица отказалась от всяких надежд, ведь Владимир женился не на ней...
Соне исполнилось пятнадцать, когда в их саратовскую деревню приехал столичный кузен, только что окончивший курс в университете. Он посмеивался над провинциальной барышней, которая не расставалась с книгой и краснела по любому поводу, но после они подружились. Да и куда ему было деваться? В деревне Владимир скучал без общества. Они совершали дальние верховые прогулки, читали одни и те же книги, часто вслух, уединившись в беседке. Катались на лодке по озеру. Соня нашла во Владимире идеал своих девичьих грез, а кузен обрел в ней занимательного собеседника и прилежного слушателя. Они и не заметили, как их отношения из родственных переродились в иные. Их героями сделались Байрон и Шатобриан, которые любили запретной любовью своих сестер. Как им понятны были их страдания! Вся жизнь Сони сосредоточилась в любимом кузене, но она вовсе не заблуждалась насчет будущего, зная, что надежды нет. Близкое родство исключало всякую надежду. К тому же мать Владимира на коленях умоляла его жениться на богатой соседке. Их дела были вконец расстроены. Дядя, бывший гвардейский офицер, промотал свое и женино изрядное состояние. Имение и московский дом были перезаложены, проценты платить не из чего. Владимир, повеса из повес, впервые оказался перед выбором, от которого зависела судьба его семьи.
Соня вновь припомнила с болью тот вечер, когда кузен вернулся из соседнего Заварзино, куда ездил, чтобы приглядеться к невесте. Он определенно был сам не свой, Соня тотчас почувствовала это. Они объяснились. Владимир держал кузину за руку и смотрел ей в глаза. Девушка