Неужели же вы этого не понимаете, адмирал Старр?
С полминуты в адмиральской каюте стояла полная тишина. Слышен был лишь тонкий, пронзительный вой ветра да стук града. Встав, Старр потянулся за перчатками. Подняв на него глаза, Вэллери понял, что Бруксу не удалось ничего доказать.
– Распорядитесь подать мой катер, господин капитан первого ранга. И не мешкая. – Голос Старра звучал ровно, совершенно бесстрастно. – Как можно скорее заправьтесь горючим, примите на борт продовольствие и полный комплект боезапаса. Адмирал Тиндалл, желаю вам и вашей эскадре успешного плавания.
Что касается вас, коммандер Брукс, то я понял подтекст ваших высказываний, по крайней мере ваше личное отношение к событиям. – Губы его растянулись в недоброй усмешке. – Вижу, вы переутомлены и крайне нуждаетесь в отдыхе. Вас сменят до полуночи. Прошу вас, проводите меня, капитан первого ранга...
Старр направился было к двери, но не успел сделать и двух шагов, как услышал голос Вэллери:
– Одну минуту, сэр.
Старр круто повернулся. Командир «Улисса» по-прежнему сидел, он не сделал даже попытки подняться.
На лице каперанга застыла улыбка – в ней сквозили почтительность и в то же время решимость. При виде этой улыбки Старру стало не по себе.
– Корабельный врач коммандер Брукс, – отчеканил Вэллери, – совершенно исключительный офицер. Он, по существу, незаменим, на «Улиссе» без него не обойтись. Мае не хотелось бы лишиться его услуг.
– Я уже принял свое решение, каперанг Вэллери, – резко ответил Старр. – И оно окончательно. Полагаю, вам известно, какими полномочиями наделило меня адмиралтейство.
– Да, вполне, – Вэллери был спокоен и невозмутим. – И все же я повторяю, что мы не можем себе позволить лишиться такого офицера, как Брукс.
И слова, и тон, каким они были произнесены, были сдержанны и почтительны. Однако в смысле их сомнения быть не могло. Брукс шагнул вперед, на лице его было написано отчаяние. Но, прежде чем он успел открыть рот, заговорил Тэрнер. Речь его звучала изящно и дипломатично.
– Полагаю, я приглашен сюда не для декорации. – Откинувшись на спинку стула, он задумчиво уставился в подволок. – Пожалуй, пора и мне высказаться.
Я безоговорочно присоединяюсь к мнению старины Брукса и поддерживаю каждое его слово.
У Старра побелели губы, он стоял точно вкопанный.
– А что скажете вы, адмирал? – посмотрел он на Тивдалла.
Тиндалл вопросительно взглянул на Старра. На лице его не осталось и следа былого напряжения и озабоченности. Сейчас он как никогда был похож на старого доброго фермера Джайлса. Криво усмехнувшись, Тиндалл понял, что в эту минуту решается его судьба, и даже удивился тому, насколько он равнодушен к собственной карьере.
– Для меня, как командующего соединением, главным являются максимальная его боеспособность. Некоторые люди действительно незаменимы. Капитан первого ранга Вэллери утверждает, что Брукс – один из таких людей. Я с ним согласен.
– Понимаю, господа, понимаю, – тяжело проговорил Старр. На скулах его вспыхнул румянец. – Конвой вышел из Галифакса, у меня связаны руки. Однако вы еще пожалеете, господа, очень пожалеете. У нас на Уайтхолл[2] память долгая. Мы еще... гм... вернемся к этому разговору по возвращении эскадры из похода. Прощайте, господа.
Дрожа от внезапного озноба, Брукс тяжело спустился по трапу на верхнюю палубу и, пройдя мимо камбуза, завернул в лазарет. Из дверей изолятора выглянул старший санитар Джонсон.
– Как поживают наши хворые и страждущие, Джонсон? – спросил Брукс. – Мужественно ли переносят лишения?
– Какие там к черту лишения, сэр. Половина из них меня здоровей. Только поглядите на кочегара Райли. Лежит со сломанным пальцем, журнал «Ридерс дайджест» перелистывает. Все статьи по медицине выискивает, а потом вопит – подавай ему сульфидин, пенициллин и новейшие антибиотики. А сам и названий выговорить не может. Считает, что вот-вот умрет.
– Это было бы невосполнимой потерей, – проговорил Брукс, сокрушенно качая головой. – И что так держится за него Додсон, не понимаю... Какие новости из госпиталя?
Выражение лица Джонсона переменилось.
– Пять минут назад пришло сообщение, сэр. В три часа умер матрос второго класса Ральстон.
Брукс мрачно кивнул. Незачем было отправлять беднягу в госпиталь. На мгновение он почувствовал себя усталым, опустошенным. «Старый Сократ» – таково было его прозвище, и в эти дни он действительно ощущал бремя возраста – и не только это.
– Ты, я вижу, расстроен, Джонсон, не так ли? – вздохнув, спросил Брукс.
– Парню было восемнадцать, сэр. Всего восемнадцать. – Голос Джонсона был глух, в нем звучала горечь. – Я только что разговаривал с Бэрджесом. Вон на той койке лежит. Он рассказал, как было дело. Ральстон выходит из умывальника, полотенце через плечо. Тут мимо него проносится толпа, следом бежит этот проклятый верзила-солдафон и бьет мальчишку прикладом по голове.
Он так и не узнал, чем его ударили, сэр, и за что.
– Знаешь, Джонсон, а ведь это называется подстрекательством, – проговорил, усмехнувшись, Брукс.
– Виноват, сэр. Напрасно я затеял, этот разговор...
– Ничего, ничего. Я сам его начал. Нельзя же запретить людям думать.
Только не надо думать вслух. Это... это нарушение корабельного устава...
Полагаю, твой друг Райли ждет тебя. Захвати для него толковый словарь.
Отвернувшись, Брукс раздвинул шторы, вошел в хирургическую палату.
Темноволосая голова, возвышавшаяся над зубоврачебным креслом, повернулась в его сторону. Лейтенант медицинской службы Джонни Николлс вскочил на ноги, держа в левой руке пачку амбулаторных карт.
– Здравствуйте, сэр. Присядьте, отдохните.
– Золотые слова, лейтенант Николлс, – улыбнулся Брукс. – Поистине утешительно в наши дни встретить младшего офицера, который помнит свое место. Весьма, весьма признателен.
Забравшись в кресло, он со стоном откинулся на спинку.
– Не поправите ли вы упор для ног, мой мальчик... Вот так. Благодарю вас.
Он с наслаждением потянулся, закрыв глаза и положив голову на кожаную подушку, и снова простонал:
– Я старик, Джонни, дряхлая развалина.
– Ерунда, сэр, – поспешно возразил Николлс. – Просто легкое недомогание. Позвольте прописать вам подходящее лекарство...
Он достал из шкафчика два стакана для полоскания зубов и темно-зеленый ребристый флакон с надписью «Яд». Наполнив стаканы, один из них протянул Бруксу.
– Мой собственный рецепт, сэр. Доброго здоровья! – Брукс посмотрел на янтарную жидкость, потом взглянул на Николлса.
– Крепко же в ваших шотландских университетах укоренились языческие обычаи... Среди этих язычников есть славные ребята. Что это за отрава на сей раз, Джонни?
– Отрава что надо, – улыбнулся Николлс. – «Изготовлено на острове Колл».
– Не знал, что там есть винные заводы, – подозрительно посмотрел на него старый хирург.
– А кто говорит – есть? Я просто сказал, что виски изготовлено на Колле... Как там начальство, сэр?
– Рвет и мечет. Их священная особа грозилась всех нас повесить на одной рее. Особенно они невзлюбили меня. Сказали-с, что меня надо гнать с корабля.
Причем на полном серьезе.
– Вас! – Карие глаза Николлса, глубоко запавшие, красные от бессонницы, широко раскрылись. – Шутите, сэр.
– Какие там шутки! Но все обошлось. Меня оставили. Старина Джайлс, командир корабля и старпом – идиоты несчастные – так и заявили Старру, что если меня выгонят, то пусть он ищет себе нового адмирала, командира и старпома. Вряд ли дошло бы до этого, но старика Винсента едва кондрашка не хватил. Отвалил, дрожа от злости, бормоча под нос какие-то угрозы. Впрочем, если додумать, угрозы вполне определенные.
– Проклятый старый дурак! – в гневе воскликнул Николлс.
– Не такой уж он дурак, Джонни. Скорее это талантливый чурбан. Зря начальником штаба не сделают. По словам Джайлса, он умелый стратег и тактик.