Читать интересную книгу Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей

— Ща кому-то и много раньше…  — замахнулся Мих.

Удар последовал много раньше. И грохот тела у его ног.

— Беккер — сволочь! Вечно лезешь под руку!

Мих переступил через его тело на полу. И даже добивать не стал — ладонью по лицу. Так что «русскому» ещё повезло, что тот столкнулся с ним, а не Фашистом. Имелся и таковой в группе у них с какой-то там не то литовско-эстонской, не то эстонско-финской фамилией — и также ещё один чисто русский человек. А придурков навалом, точнее кагалом.

Наконец препятствие в виде двери из барака было устранено Михеем, и на глаза попалась Тушёнка. Сарафан она подрала или порвала, а возможно и та зверюга, что гонялась за ней и казалась неуклюжей, хотя представить, что кто-то окажется неуклюжее класуки — нонсенс. Но он случился в отдельно взятом случае и на отдельно взятом клочке суши.

— Твою нах… утор! Это что за ё-маё!? А твоё-наше! И ваще…

А надо было видеть…

Реагируя на голос откликнувшегося ученика, класука кинулась искать у него защиты, ну и заодно убежища, коим представлялся барак.

— Се-Се-Сер-Гей…  Эй…  Эй…

Благо не «гей» подхватило эхо. Но смысл происходящих событий от этого не менялся. Чудище надвигалось теперь уже на него вслед за ней.

Устоять на ногах против Тушёнки — лучше сразу под поезд локомотивом с грузовым составом. А тут ещё и оно — чудовище, скорее от производного слова — чудо.

С ним и столкнулся Мих после встречи с Тушёнкой.

— Сука, а не кла… сука! А-а-а…

— Ы-ы-ы…

* * *

— Вы это слышали, мужи-Ик-и?!.. — выдал Зуб, протрезвев при виде класуки.

— Шухер! Тушёнка-А-А…  — зашёлся Мак, силясь свалить в свою комнату. Да где там. И смысл бежать. Требовалось стоять на своём — быть мужиком. Как говориться: сядем все разом!

— Зараза…

— А-а-а-ага-А-А…  — было видно: не отошла она от прогулки предутренний час.

— Вот…  — первым из всех сообразил Паштет, что надо делать. Сия отличительная черта осталась у него с армии. Он сунул ей кое-что, предлагая отпить — и не воды.

— Водка-А-А…  — вытаращила на него глаза класука.

Последовала молниеносная смена посуды — спиртосодержащей жидкости на воду. И всё встало на свои места. Нет, орать Тушёнка не перестала, но теперь это делала не от отчаяния, а наоборот качая права.

— А закусить, — напомнил Зуб.

Сак подсуетился. И скудные запасы студентов пошли на ура. Тушёнка зачавкала, как…

Тише не стало. Из коридора на выходе из барака донеслись крики и рыки.

— Мих!? — спохватились сокурсники.

— А второй кто? Непохоже, что он рычит на себя и при этом ещё успевает материться! На шизофрению смахивает! — заявил Зуб.

— Беккера уму-разуму учит или мучит…  — предположил Сак.

— Кто — кого? Он его или наоборот? — вступил Мак в полемику.

— Надо бы глянуть…  — встрял Паштет. — Что там у них, да как!

— А-а-а…  Акха-А-А…  — подавилась и снова заголосила класука. И на этот раз просто так безо всякого повода, как казалось её ученикам, а по жизни мученикам-страдальцам.

Децибелы ёперной дивы зашкаливали в октавах. И где-то перевалили далеко за сотню. А поскольку публика неистовствовала, то предпочла покинуть зал ещё до наступления антракта и подалась…  в «буфет». Точнее на безальтернативной основе на выход.

Едва толпа народа переместилась в коридор, как их сдуло оттуда сквозняком, при этом ураганным порывом назад, где они предстали пред ясные очи с затуманенным разумом класуки. Что подтверждала её всклокоченная причёска: аля взрыва на макаронной фабрике. При этом пряди распрямились и торчали щёткой в разные стороны, словно та решила лизнуть лампочку, которую забыли обесточить.

Она окончательно вырубила их своим видом, как чуть ранее криком, а между делом своим чудовищными габаритами нечто несуразное, с коим в дверях толкался…

— Мих…  — опомнился Зуб. — Надо бы это…

— Чего? — вернулась человеческая речь ещё и к Саку.

— Помочь ему? — присовокупил Паштет.

— Я - пас…  — заявил Мак. Хотя сейчас и сам бы не отказался податься до ветра, но куда, когда некуда. — Засада!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Пацаны-ы-ы…

— Ы-ы-ы…

Доносилось наперебой от входной двери.

— Будьте же людьми!.. Уйди скотина-А-А…

— Это он ща всё это кому — вам?! — выдала членораздельно класука.

— Нет, вам, — напомнили они Неведомской: это она привела сию неведомую зверушку к ним. И теперь та рвёт на части одного из них. А то, что вот-вот вломиться к ним и их ждёт аналогичная участь — не подумали.

Это чуть погодя и сообразил Паштет, вооружившись топором, а Зуб своим «клыком», как называл нож — блин, Маугли. Ну и Сак с Маком взяли по бутылке в руку — пустые, зато стеклянные и было обо что и кому разбить их.

Досталось сокурснику. А вот зверюгу испугали.

* * *

— Чем это меня-а-а…  — простонал Мих. — И кто?

Перед глазами мелькнуло видение Тушёнки. Вид класуки вернул его в реальность. Он отшатнулся от неё, как от того, кто от него при виде толпы народа.

— А где тот у-у-урод?!

На глаза наконец-то попались знакомые, пусть и не совсем сейчас приятные лица. Но всё лучше эти кривые физиономии с перекошенными рожами, чем того чудовища. И не такие обезображенные, как у него.

Снова испытал шок.

— Прогнали…

— Ты…  — выдала Тушёнка, сменив гнев на милость.

Уж лучше бы Мих впал ей в немилость, а то она же грозила ему со стороны сокурсников. Хотя и тут ничуть — отнюдь.

Голова болела, и не то что бы гудела. Всё-таки кто-то вломил ему по чердаку. Смахнул стекло.

— Это он, а не я! — ткнули разом друг на друга Сак с Маком.

— Ага…  — заговорщицки взглянул Мих на парочку заговорщиков. И обнаружил щепки от штатива-треноги.

— Ну, ты и дал, Паштет! — озвучил Зуб, заметая за собой следы также содеянного преступления — и группового — над сокурсником.

— А кто мне вспорол…

— Не я, ты сам наткнулся на меня и мой «клык»!

— … майку, — чуть погодя докончил мысль озвученную вслух Мих.

— Ну, это нестрашно! — порадовался Зуб за друга.

— Конечно, вы только в следующий раз предупреждайте, чтобы я не стоял у вас на пути и…

— Так…  о чём речь — кто виноват — и помощи просил!

— Понял! Спасибо! Больше в жизни не стану! Ни-ког-да…

Тушёнка аж заслушалась. Её никто не замечал. И она решила напомнить про себя.

— Ну, мне пора домой, ребятки! Сы-спасибо! Вы-ы-ручили! — заикнулась она к слову — и не только.

Ей требовалось сопровождение. И она опасалась: чудовище далеко не ушло и могло караулить за углом любого из трёх бараков.

Провожатых не нашлось. Но долго ли приказать, чем просить, а милостыни не собиралась. И подавать. Хотя самой без спасательного круга некуда деваться.

— Кому нужны оценки по практике — хорошие? — нашла тут же выход из тупиковой ситуации.

— Мне…  — вызвался Беккер, вломившись в комнату, где и пяти человек было тесно, а когда там стало семеро — и вовсе перебор. Со стороны попахивало групповухой. И если кто из других сокурсников подглядит, поди, потом докажи, что ты тут ни причём — и Тушёнка орала не по той причине, которая всем будет очевидна с подачи очередного придурка. — Таки ставьте пять с плюсом!

И зачётка у Югы нашлась. Словно он прятал её в трусах как фотоснимок очередной красотки «Плейбоя».

— С пылу с жару…  — отпустил очередную реплику Маковец. — И Кислого, он же Шавель, назад из бабской части верни! Заглянешь? И не как в прошлый раз, когда подглядывал…

— Ах вы…  — взъерепенилась Тушёнка.

Секса и впрямь не хватало бабе. В чём и укорили Михея.

— Не понял!?..

— Помешал ты ей с тем уродом. Для неё может быть он самое оно — идеальный вариант!

— Сам мудак! — отреагировал Мих на заявление друга, показывая Зубу свои в два ряда.

— Всё — я спать…  — отвалился Сак.

И мочевой пузырь его не беспокоил. Даже Паштет согласился с ним. Про Маковца и речи ни шло — его словно ветром сдуло.