– Про нас всякое будут говорить – сестра моя, Огнася, когда-то сама к чародеям убежала.
Диводан вылез из-за печи, перевернул пустое деревянное ведерко и сел на него: локти – на коленях, подбородок – в ладонях, только бирюзовые глаза огоньками светятся.
– Она красавицей была? Да? – продолжала расспросы сестра.
– Еще какой! Любого спроси: ни до нее, ни после нее такой не видали. Высокая, стройная, ловкая, быстрая… как Диводан с утра.
– Чего же это только с утра? Я и вечером прыткий! – мальчик по-кошачьи подскочил, и девушки засмеялись.
– Я пошутила, – старушка улыбнулась уголками морщинистых губ. – А еще у Огнеславы были рыжие, как огонь, живые волосы, они все время трепетали – то ли от ветра, от ли ее неистовости. Кучерявились, как ни у кого, в косы трудно было заплести. И звонкие глаза, изменчивые, зеленые.
– Голос звонкий?
– Нет, глаза…
– Разве могут глаза – звенеть?
– Это трудно понять, если сама не видела, но так бывает… Как-то пасла она овец за холмом, возле большого ручья. Там и встретила колдуна. Весной это было. Видать, приворожил он ее, возвратилась Огнася домой взбаламученная, на себя не похожая. Смотрела вдаль, будто там что-то такое видела. А то закроет глаза руками и сидит так… И захотелось ей к колдунам. Понимала, что попасть к ним хуже, чем к диким степнякам, а ничего с собой не могла поделать. Стерегли ее, да не помогло – посреди лета убежала, и след простыл. Я меньше ее была, очень грустила тогда. А ей к тому времени пятнадцать минуло, и не было парня, чтобы о ней не мечтал…
– Я еще никогда не видел человека с черными волосами! – рванулся Диводан, и ведерко, на котором он умостился, весело громыхнуло, перевернувшись. Но не покатилось, форма-то приплюснутая – чтобы, не дай бог, не походило на круг. А мальчик едва и сам не грохнулся на старательно выметенный земляной пол. Это снова рассмешило девушек.
– Чего вы? – задорно разозлился он. – Будто сами чернявых видели?
– И не надо их видеть, – строго промолвила бабушка.
– Почему? Они злые? Страшные? Уродливые?
– Они чужие, и все их боятся.
– Огнеслава не испугалась! – Диводан подскочил чуть не до потолка – рыжий, как огонек, кудрявый и патлатый, осыпанный веснушками с ног до головы. – А ребята говорят: у степняков недавно опять колдуна видели!
– Сядь спокойно, расскажи.
Диводан прыгнул на лавку, поджал под себя ногу:
– Люди из Заречья ездили к степнякам меняться. Там снова воюют – Стратомир со своими замок на восходе в осаду взял, а с ними – колдун! Он тот замок разрушил! Говорят, Стратомир там сокровищ без счета взял и теперь всех покорит в степях.
– Плохо… – старуха отложила пряжу.
– Что плохо?
– Мы спокойно живем, потому как степняки между собой не мирятся – где им нас трогать. А когда объединятся…
– И колдун с ними! А болтали, будто все черные вымерли…
– Не все видать… А что за богатства Стратомир в замке взял? В разрушенном?
– Золото ж, наверное. А то и серебро! – снова подскочил Диводан.
– Серебро только у колдунов бывает, – не согласилась старшая сестра.
Мальчик повернулся к ней:
– Хочу его увидеть.
– А ужинать не хочешь, Даньчик?
– И есть тоже хочу! Я много чего хочу! – Диводан только теперь заметил на своих рукавах стебельки сена и побежал из дома – отряхнуться. На пороге оглянулся: в зрачках – шаловливые искры, сейчас засмеется! Сестры вослед улыбнулись, и бабушка тоже.
За спиной остались тепло и покой низкого, вросшего в землю домика, трепещущие огоньки каганцов, ласковые запахи хлеба, льна и шерсти.
А на дворе – тишина, метель утихла, из черной заплатки между тучами выглядывают большие блестящие звезды. Серебряные что ли?
Нащупал за пазухой свирель, но заиграть на ней возле сеней не отважился – снова смеяться будут. Вообще-то насмешек не боялся, был веселый и часто шутил даже над собой. Но вот чтобы кто-то потешался над его музыкой – не хотелось. Зыркнул еще раз на небо и подался домой.
А в голове вертелась веселая мелодия. Слышал ли где-то, сам ли придумал?
4
Стремена звенели.
Этот звук был слышен отчетливо – кони ступали тихо, не ржали, и всадники ехали молча, ничем не нарушая тишины. Впереди – суровый хмурый Вельф. В ясный день его выразительное неподвижное лицо выглядело не таким хищным, как обычно, а взгляд казался даже мечтательным.
Колдун и его спутники, одетые в черное, на вороных конях, издалека были заметны на необозримой степной равнине, журчавшей множеством весенних ручейков. Среди слуг чародея не было ни одного старого, толстого или хромого, все – молодцы, как на подбор: румяные, ясноглазые, с красивыми коротенькими усиками. Но их невозмутимая бесстрастность производила впечатление какой-то странной болезни, душевной немочи или глубокого потрясения.
Вдали уже различались контуры высокой каменной крепости, к которой и направлялись молчаливые всадники.
Подъехав ближе, они увидели, что мост через ров перекинут, а ворота гостеприимно открыты. И когда конь Вельфа ступил на первое бревно помоста, в широко распахнутых воротах появилась рыжая Огнеслава. Взялась рукой за кованое кружево железной решетки. Словно подчеркнула хозяйским жестом свое право на эту твердыню.
Высокая и стройная, в черном бархатном платье, плотно облегавшем руки, грудь и бедра и расширявшемся ниже талии, с роскошным поясом, увешанным нитками бриллиантовых бус, она была бы совсем похожей на прекрасных колдуний, которыми гордилась легендарная страна Авилар, если бы не длинные огненные волосы, не зеленые-презеленые глаза.
– Остановись, Вельф! – звонко бросила она навстречу непрошеному гостю. – Замок Тровика для тебя закрыт!
Чародей не шевельнулся, не изменил выражения лица, но его конь стал, как вкопанный, едва прозвучало первое слово. Зазвенели стремена и уздечки – это слуги Вельфа осаживали и своих скакунов, которые беспокойно топтались и крутили головами.
Некоторое время все молчали. Взгляды скрещивались, словно мечи, глаза излучали такую ненависть, что казалось: это она звенит в прохладном воздухе холодом стали.
– Как это ты оказалась здесь? – процедил сквозь зубы колдун.
– Неужели трудно догадаться, Вельф? – с дерзким злорадством улыбнулась Огнеслава.
Вельф потер украшенное широким браслетом запястье, презрительно скривил губы:
– Морельда передала тебе луч Тровика.
– Как видишь, – посмотрела свысока. Она и пешей казалась выше всадника – стояла на невысоком камне перед въездом на бревенчатый мост. – Ты зачем притащился?
Он словно и не заметил грубости. Ответил просто:
– Приехал за Виландой.
– Откуда знаешь, что она здесь?
– Твоя очередь отгадывать.
Вдруг она разозлилась до неистовства, тонкие ноздри угрожающе шевельнулись:
– Ты схватил Кориэля!
Теперь победоносно улыбнулся Вельф. И даже взгляд его коня стал неприятно-пристальным.
– Морельда проклянет тебя с того света! – от звонкого Огнеславиного голоса задрожали цепи подвесного моста.
– Я боюсь ее проклятий не больше, чем твоих.
– Виланды ты не получишь.
– Посмотрим. Я не спешу. Ты все равно не сможешь сделать ее колдуньей.
Огнеслава злобно прищурилась в ответ:
– А почему ты не привез Кориэля? Чего боишься? Не успел еще искалечить его?
Вельф потянул половодья, поворачивая коня, и небрежно бросил на прощанье:
– Твоя беда, Огнася, в том, что ты воображаешь себя колдуньей. Но ты просто девчонка, научившаяся колдовать. Совсем немного.
И быстро поехал прочь, челядинцы едва успевали за ним.
Чародеи никогда не употребляли своих имен в сокращенной или уменьшительной форме, в обращении «Огнася» звучала нескрываемая насмешка. И потому, что она не отвечала, колдун через некоторое время оглянулся. Огнеслава стояла, гордая и величавая, в сиянии солнечной меди своих волос, пристально смотрела вслед всадникам в черном, среди которых лишь у одного были черные волосы.
И заметила, как он оглянулся. И оба поняли, что это означает. Вельф обжег взглядом своих молчаливых спутников и ударил коня стременем, чего обычно никогда не делал.
Конец ознакомительного фрагмента.