О том, как в Улан-Батор попали остальные, рассказал Володя Иванов:
– Из Улан-Удэ мы втроем – я, Георгий и Стася – выехали на автобусе. По пути познакомились с женщиной, сидевшей на соседнем сиденье. В Кяхте она пригласила нас к себе ночевать, а утром накормила пельменями и отвезла на погранпереход. А по Монголии мы проехали автостопом. Правда, страшно намучились и замерзли. Попутки приходилось ждать подолгу, но и в машинах здесь не согреешься. Подвозят обычно на «Газелях». Для Стаси, как правило, удавалось найти место в кабине, а мы с Георгием мерзли в открытом кузове. Может, летом и приятно проехать по степи с ветерком. Но сейчас-то по ночам мороз под сорок! И еще одна проблема. Монгольские водители привыкли подвозить за деньги. Приходилось каждому из них объяснять, что мы не богатые туристы, а безденежные путешественники. Зато, как только это удавалось сделать, отношение к нам сразу же менялось. Например, шофер «Газели», на которой мы приехали в Улан-Батор, даже пригласил к себе в гости. Так мы впервые попали в настоящую монгольскую юрту. В ней тепло даже в самый лютый мороз. На деревянном полу лежит толстый войлок, а в самом центре стоит раскаленная докрасна железная печка. Есть и электричество, но мебели мало. Только у стенок юрты стоят огромные яркие деревянные сундуки. Ни диванов, ни кроватей нет. Монголы предпочитают сидеть на корточках или на разложенных вдоль стен толстых матрацах.
Зимний Улан-Батор
Несколько дней в Улан-Баторе, ожидая китайские визы, мы провели в экскурсиях по городу. В дацан Геген, основанный тибетским монахом Ундур Гегеном в 1649 г., вошли через главные ворота. Вход в монастырь бесплатный. Но, как только я попытался снять на видеокамеру гигантскую скульптуру Будды, ко мне наперерез с истерическими криками: «Пять долларов! Пять долларов!» – бросился монах-охранник. Вот уж действительно, национальное достояние – священно. Если и продается, то только за доллары!
Стася с Володей, видимо, из любопытства, зашли на консультацию к тибетским ламам-врачевателям. Они всего за 1000 тугриков предсказывают будущее и проводят диагностику. Найденные болезни потом сами же и лечат, но это стоит уже значительно дороже. А за отдельную плату, наверное, смогут и будущее «подправить».
Стася вышла вся в слезах, но не захотела рассказать, чем ее так расстроили. А Володя Иванов сообщил, что, по мнению ламы, ему осталось прожить только 10 лет, да и то, если повезет. Если это сообщение его и расстроило, то вида он не подал.
– Я еще не был почти в 200 странах. Успею ли?
Улан-Батор по внешнему виду напоминает российский областной центр. Дома построены советскими строителями; в магазинах большинство товаров российского производства; машины на дорогах тоже все наши; по телевизору – Останкино, по радио – «Маяк», все мало-мальски образованные монголы говорят по-русски.
За мостом через реку Тола возвышается Баян-гол – одиночная гора, которую можно увидеть со всех концов города. Мы пошли к ней напрямик, через заснеженное поле. Нам пришлось перелезть через высокий железный забор, долго блуждать в сухих зарослях, взбираться наверх по скользкому склону. И все для того, чтобы увидеть на вершине стелу, обрамленную бетонным поясом с мозаикой, на которой изображены русские солдаты, помогавшие Монголии в отражении японской агрессии в 1939 г.
Воздух был удивительно прозрачный, лишь легкая дымка висела над вершинами гор. Можно было окинуть взглядом сразу всю долину и раскинувшийся внизу скучный город: построенные в конце восьмидесятых годов братским советским народом микрорайоны высотных жилых домов, пара теплоэлектростанций, кожевенный и деревообрабатывающий заводы. Вот, собственно, и все…
Новый год в пустыне Гоби
31 декабря немного потеплело – до 30 градусов мороза, но поднялся сильный ветер. От Улан-Батора до китайской границы около 600 километров, вначале по степи, а потом по заснеженной пустыне Гоби. Само ее название в переводе с монгольского означает «пустынная местность». Находится она на высоте около двух километров над уровнем моря. Температура воздуха летом поднимается здесь до +40 °C в тени, а зимой опускается до -40 °C (на солнце!). Китайский путешественник в 500 г. писал: «Сколько ни вглядывайся в пустыню, не узнаешь, как пройти через нее, единственный указатель на песке – это высохшие кости погибших здесь путников». Зимой же и этих «указателей» не увидишь!
Что такое монгольский автостоп, мы уже прекрасно представляли – пустые дороги и долгие утомительные объяснения с водителями. Обморозиться можно не только во время бесконечных часов ожидания попутки, но и в машине, вернее, в холодном кузове. Те, кто сможет пересечь автостопом зимнюю пустыню Гоби, будут достойны не только занесения в Книгу рекордов Гиннесса, но и ордена Мужества. Правда, скорее всего, посмертно.
В нашей компании героев, готовых пойти на такой риск, да еще в самом начале кругосветки, нашлось только двое. Стася с Эдиком тогда были твердо уверены в том, что на Земле нет такой дороги, по которой нельзя было бы проехать автостопом. И взялись это доказать.
Остальные пятеро предпочли поехать до китайской границы на поезде (билет в общий вагон – 4$). Билеты продают с местами. Да и желающих ехать в предновогоднюю ночь было мало – максимум 20–30 человек. Но, видимо, привычка неискоренима: все пассажиры рванули к дверям одновременно, создав страшную толкотню и давку. А потом долго носились по полупустому вагону.
У монголов свой календарь, но 1 января они тоже празднуют – как хороший повод выпить. С приближением двенадцати часов пассажиры стали собираться компаниями, выставляя на столы водку и нехитрую снедь. Когда именно наступил Новый год, мы смогли определить только приблизительно. В поезде не было ни традиционного поздравления президента, ни боя курантов. А часы – у тех, у кого они были, показывали время с разбросом в десять минут.
Когда смолк звон граненых стаканов и эмалированных кружек, с разных концов вагона стали доноситься застольные песни. А поезд все так же мчал нас вперед, через заснеженную пустыню. На редких станциях заходили укутанные с головы до пят монголки с огромными корзинами и громко кричали.
– Цары, цары! Цары-гуцары! – Так здесь называют пельмени с бараниной, похожие на среднеазиатские манты.
Первое утро 2000 г. мы встретили на монгольской пограничной станции Дзамын Уд. Там нас ждал сюрприз: поездов в Китай в ближайшие сутки не будет!
Отбиваясь от назойливых таксистов, мы отправились к границе пешком. Но долго идти не пришлось. На посту у входа в погранзону дорогу нам преградил молодой солдатик в зеленом ватнике и шапке-ушанке с красной звездой, с автоматом Калашникова наперевес. К границе он нас пропускать не хотел, но, видимо, опасался, что одновременно с пятерыми может и не справиться, поэтому по телефону вызвал подмогу.
Вскоре на военном «уазике» приехал лейтенант. Естественно, как и все образованные монголы, он прекрасно говорил по-русски.
– У нас есть соглашение с китайцами, что на этом погранпереходе границу пешком переходить нельзя. – И тут же предложил: – Садитесь ко мне в машину, я вас отвезу.
Китай
Внутренняя Монголия
На китайской таможне мы были в девять часов утра, как раз перед открытием. И, таким образом, стали первыми иностранцами, входящими в Китай в новом тысячелетии, – по крайней мере, на этом участке границы.
Когда начался таможенный досмотр, первым пошел Володя Иванов. Китайцы заставили его вынуть все вещи и тщательно их прощупали. Вторым был Дима Становов. У него посмотрели только верхнюю половину рюкзака. Меня проверяли уже поверхностно, а остальных вообще пропустили без досмотра.
Заминка вышла с грузинским паспортом Георгия Канделаки.
– Джорджия? Это что за страна такая? – удивились таможенники.
– Это часть бывшего Советского Союза, – объяснил Георгий.
Не поверив ему на слово, китайцы подошли к висевшей на стене карте СССР и стали искать Грузию где-то в районе Колымы и Чукотки. И только с нашей помощью им все же удалось найти страну, первый представитель которой появился на этом затерянном в пустыне пограничном переходе.
Эрен-Хото – первый китайский город на нашем пути. Мы еще собственно и не попали в Китай, а лишь перешли из Внешней Монголии во Внутреннюю. Пейзаж совсем не изменился, и живут здесь те же монголы, что и с другой стороны границы, но мы с самых первых минут испытали настоящий «культурный шок». Никто не говорит не только по-русски, но и по-английски. Все надписи – исключительно китайскими иероглифами. Попытались установить контакт с местными жителями. Стали спрашивать, как пройти к банку и рынку, считая, что эти слова в век глобализации и Интернета должны быть понятны всем жителям Земли без перевода. Китайцы широко улыбались, кивали головой и показывали направление рукой (правда, почему-то под углом 45 градусов к горизонту). Однако, несколько раз потыкавшись туда-сюда, мы, наконец, поняли, что этим жестом в Китае посылают не куда-то конкретно, а, как у нас сказали бы, посылают на…