Читать интересную книгу Фронт Путина. Против кого - Валерий Смирнов

Для понимания неординарности такого подхода стоит напомнить, что в свое время Соединенные Штаты не поддержали и формально не согласились с введением Прибалтики в состав Советского Союза в 1940 г. и продолжали поддерживать с СССР дипломатические отношения, не считая при этом Прибалтику частью Советского Союза. Такой вот был политический парадокс на протяжении десятилетий. И если исходить из тех же критериев юридической и политической принципиальности, очевидно, они должны были бы не признать и раздел Светского Союза, поскольку с юридической точки зрения он был абсолютно незаконен.

Но этого, разумеется, не случилось, так как политический интерес США как раз состоял в разделе Советского Союза, а если выразиться точнее, то в его уничтожении как геополитического противника. При этом раздел подразумевался как этап к такому «окончательному решению советского вопроса». Те, кто имел дело с Демократической Россией того времени, пользовавшейся все более открытой и откровенной государственной поддержкой США, помнят, что политический курс на раздел Советского Союза был в то время своего рода пропуском к спонсированию любой политической организации в СССР с ее, а, следовательно, и с американской стороны.

Вспоминается казус 1990 года, когда Ельцин, в пору очередной волны притеснений русских в Эстонии позволил себе высказаться в том духе, что, мол, Россия их не оставит. Товарищи из вашингтонского обкома через своих парторгов из ДемРоссии быстро растолковали ему, какие нужно иметь взгляды, если хочешь остаться во главе демократического движения. И через пару дней привыкший еще с младых соплей схватывать на лету вышестоящие указания Борис Николаевич публично развернулся на 180°, объявив, что залог обеспечения прав русских — независимая Эстония…

Это очень важно подчеркнуть сейчас, потому что сейчас в США стараются всячески откреститься от того, что они каким-то образом способствовали разделу СССР. Будто бы он произошел как бы сам собой, помимо их воли и влияния, и вызвал в американском руководстве чуть ли не сожаление о происшедшем. Во всяком случае, в последнем выступлении американского посла, которое я видел по Российскому телевидению летом 2007 г., поддерживалась именно такая точка зрения.

Кроме того Беловежское соглашение по нормам действовавшей тогда российской Конституции должно было быть одобрено Съездом народных депутатов, поскольку это был договор, предусматривавший изменение конституционного устройства Российской Федерации как части СССР. А изменение Конституции было в компетенции исключительно Съезда народных депутатов.

Однако это соглашение на протяжении всего периода времени вплоть до государственного переворота 1993 года президентская команда так и не осмелилась вынести на обсуждение Съезда народных депутатов. Хотя с того времени в апреле 1992 года состоялся VI Съезд, в декабре 1992 года — VII Съезд народных депутатов, в марте 1993 года VIII и IX Съезды. Ни на одном из них Беловежские соглашения так и не были выставлены на ратификацию. То есть юридически так и остались недействительными. Что не помешало правовым демократическим государствам вроде США сразу же их признать.

Примечательный штрих. Когда в декабре 1991 года сразу после их подписания они были вынесены на одобрение Верховного Совета России (что было необходимым этапом перед их представлением Съезду народных депутатов), за них проголосовало большинство членов Верховного Совета. Причем среди этого большинства оказались почти все члены фракции «Коммунисты России», которые в совокупности проголосовали за раздел Советского Союза. Это лишь подчеркивает тот факт, что тотальная победа демократов в 1991 году происходила при полной деградации КПСС, которая разлагалась прямо на глазах и толпами сдавалась на политическую милость победителей.

1.3. Раскол победителей

И вот именно в этот момент оказалось, что виды на случившуюся победу у демократов разные. Поскольку в самой ДемРоссии все-таки далеко не все стояли на позиции, настойчиво навязываемой из-за рубежа и состоявшей в том, что главной победой демократии должно стать разрушение Советского Союза.

В Демократической России в это время обозначились два потока. Первый полностью находился на западных позициях. В нем состояло организационное ядро ДемРоссии и именно из него вышли все видные демократы, занявшие затем государственные посты, как то Гайдар, Чубайс, Степашин и т. п. А второй поток состоял из тех, кто был привлечен в Демократическую Россию собственно демократическим процессом, но кто вовсе не ставил себе задачу разрушения Советского Союза как формы российского государства.

Эта государственная дестабилизация, или как ее тогда деликатно называли, «демонтаж СССР», шла как бы вторым планом за достижением демократических перемен, которую Демократическая Россия, естественно, выставляла как свою основную задачу.

До тех пор, пока шла борьба за демократию с КПСС, эта вторая задача в демократической пропаганде практически не проявлялась. Однако с разложением КПСС_ КПРФ она вышла на оперативный простор. Да и западные спонсоры требовали оплатить политические счета этого своеобразного идеологического ленд-лиза. И вот эта вторая задача оказалась далеко не всем демократам по вкусу. По сути, именно она привела вначале к расколу, а затем и к политическому краху ДемРоссии.

Надо сказать, что в ту пору иностранное политическое вмешательство во внутренние дела России носило крайне простой и незатейливый характер. В это время я был в руководстве Конституционно-Демократической партии, которая также входила ранее в Демократическую Россию; точнее, я начал в ней состоять тогда, когда она уже вышла из этого объединения. Так вот, помню, был момент, когда к нам в штаб-квартиру КДП пришел резидент ЦРУ в Москве собственной персоной. Это был достаточно симпатичный мулат, крайне вежливый, хорошо говорящий по-русски. Он пришел к нам, представился именно как резидент ЦРУ, и стал интересоваться, какова наша политическая позиция по самым разным вопросам. В первую очередь относительно раздела Советского Союза. С нами не спорил, просто выяснял наши взгляды. Беседа шла где-то часа полтора, после чего он поблагодарил, откланялся и ушел.

Само собой, после того, как наша позиция была изложена, а она была далеко не тождественна американской линии на раздел СССР, о которой нам также было хорошо известно, никаких дальнейших контактов резидента с нами не было. Но где-то же он нашел понимание! И выяснил, на кого можно делать ставку, а на кого нет. Во всяком случае, для нас после этой беседы было очевидно, что этот контакт был вызван не простым любопытством, а задан необходимостью прощупать, на кого можно опереться на очередном этапе этой политической интервенции.

//__ * * * __//

Тот период я бы назвал временем демократического беспредела. Для примера приведу такой факт. В Москве в то время оставалось множество союзных министерств, которые с разделом Союза, тотальной либерализацией и демократизацией фактически оказались совершенно не у дел. Хотя они и продолжали сидеть на массе материалов, в том числе и секретных, которые относились к различным областям советской экономики. И вот как-то по служебным делам я зашел в здание одного из этих министерств в центре, в районе Тверской. В ту пору в министерских зданиях уже действовали какие-то частные полупредприятия — полукооперативы, которые арендовали министерские площади и за счет которых работники министерств находили средства к существованию. Идя в одно из таких предприятий, я вдруг увидел, как в конце длинного министерского коридора (а в здание министерства вход еще был по пропускам) стоят два морских пехотинца США в полной форме. Ошалев от этой картины, я спросил у проходивших сотрудников, что, собственно, происходит. Оказалось, что угол в этом министерстве снимает посольство Соединенных Штатов. Но самое любопытное — зачем.

Было объявлено, что правительство США предоставляет гранты на научные разработки, для чего предлагает всем работникам этого министерства и подведомственных ему предприятий приносить туда свои научные изыскания. Причем с учетом специфики деятельности министерства было ясно, что эти изыскания имеют секретный характер.

И якобы на основании их научной ценности будет вынесено решение, предоставить ли грант — несколько тысяч долларов — на их дальнейшее проведение или нет. Вот такая вот помесь конверсии с либерализацией.

Естественно, туда потянулись обнищавшие работники этих министерств и их ученые со своими секретными разработками. Их документы тут же ксерокопировались и посылались через спутниковую антенну, которая была установлена тут же, прямиком в Соединенные Штаты. Якобы для принятия решений.

Более явного и наглого способа выкачки секретной информации из страны было даже трудно себе представить. Поняв, о чем идет речь, я буквально обалдел. Но это происходило с ведома и при покровительстве демократических властей России прямо в ее столице, непосредственно в центре, управлявшем ее научно-техническим потенциалом.