Читать интересную книгу Коротко о главном - Леви Владимир Львович

Библейский императив «Врачу, исцелися…» относится не к физическому и даже не к психическому, а только к нравственному здоровью, к духовному. Врач должен быть чистым листом, куда вписывается история жизни и болезни пациента, его боль и его душа. На время общения с пациентом о своих болях, своих трудностях и кризисах должен категорически забывать. Если это не удается, если болезнь или усталость мешает работать – иди отдыхать, лечись, приводи себя в порядок Мой душу перед работой… и после.

Были ли у вас самого душевные кризисы и болезни?

– А как же. Весьма странно, если бы их не было. И плохо было бы. Я не мог бы никого понимать, помогать – не мог бы.

Но всеми болезнями не переболеешь…

– И всех кризисов не испытаешь, и слава Богу. Большинство болезней и кризисов протекают по сходным закономерностям и сценариям, со сходными фазами и сходными, в основном, самочувствиями людей. Уйма людских страданий навсегда остается вне твоего личного опыта, но и то, что ты пережил, если у тебя есть воображение и соображалка работает, позволяет додуматься, догадаться о переживаниях пациента, дочувствоваться до них… Для многого достаточен опыт немногого.

В вашей практике чудеса бывают?..

– В массовой – нет. А в единственном числе – да, иногда бывают, и на одного человека одного чуда вполне хватает. Под врачебным чудом разумею не что-то сверхъестественное, а нечто, происходящее сверх ожиданий от самого себя и от пациента, сверх возможностей, которые видишь.

Пример?..

– Ну вот, похожий с первого взгляда на чудо случай со старой женщиной, мамой одного моего коллеги. После инсульта у нее долго длилось полубессознательное состояние, потом наступило слабоумие с эпизодами возбуждения и дезориентировки, с потерей членораздельной речи. Коллега пригласил меня посмотреть маму на предмет лекарственной корректировки – может быть, что-то добавить или убавить, чтобы поспокойнее стала и лучше спала.

Я не надеялся помочь, но пришел. Увидел старушку, вспомнил тут же свою маму уже несколько лет как покинувшую этот мир в сходном состоянии… Обнял за плечи, гладил по голове, говорил что-то ласковое. Старушка оживилась, заулыбалась, начала бормотать, лопотать радостно, будто узнала меня, как родного. И я вдруг почувствовал необъяснимую уверенность, что могу ей помочь – не знал, чем и как, но чувствовал, что могу. Сидел еще некоторое время, обняв ее, говорил на «ты», как девочке, убежденно: – «Ты поправишься, ты поправишься… Все у тебя будет хорошо… Ты поправляешься, поправляешься…»

Все, более ничего. Уходить не хотелось… Пару препаратов посоветовал снять и один добавить, но особого значения эти лекарства иметь не могли – так, вспомогательные. Через пару дней коллега сообщает: «Мама после тебя быстро уснула, всю ночь проспала спокойно, чего не было уже с год. А утром проснулась в ясном сознании и с хорошей речью. Никакого слабоумия, представляешь?.. Чудо какое-то…»

Так она прожила еще года два, оставаясь в ясности до конца, быстрого и легкого. Я не совершил чуда: скорее всего, у старушки освободился от закупорки один из важных мозговых сосудов. Произошло это, возможно, не без влияния наших с нею взаимных добрых чувств – прилив «веществ счастья» хорошо действует и на сердечные сосуды, и на мозговые. Может быть, сыграло какую-то роль то, что я, говоря с ней на «ты» и обнимая ласково, оживил в ней ее детское «я», это орган веры…

«Если после беседы с врачом больному не становится легче, то это не врач», – сказал великий врач Бехтерев. Сурово и точно.

Приснилось, что я рисую,рисую себя на шуме,на шуме… Провел косуюпрямую – и вышел в джунгли.На тропку глухую вышели двигаюсь дальше, дальше,а шум за спиною дышит,и плачет шакал, и кашельпантеры, и смех гиенырисуют меня, пришельца,и шелест змеи… МГНОВЕННЫЙОЗНОБ… На поляне – Швейцер.Узнал его сразу, раньше,чем вспомнил, что сплю, а вспомнив,забыл… Если кто-то нянчитзаблудшие души скромныхземных докторов, он долженбыл сон мой прервать на этом…Узнал по внезапной дрожии разнице с тем портретом,который забыл – а рукитакие же, по-крестьянскимосластые, ткали звуки,рисующие в пространствеузор тишины…Он спасал ребенка,и осы молчали звонко…– Подайте, прошу вас, скальпель…Все, поздно… Стоять напрасноне стоит, у нас не Альпышвейцарские, здесь опасно,пойдемте. Вы мне приснились,я ждал, но вы опоздали.(Стемнело). Вы изменились,вы тоже кого-то ждали?..Не надо, не отвечайте,я понял. Во сне вольготнеймолчать. (Мы пошли). Зачатьемое было в день субботний,когда Господь отдыхает.Обилие виноградав тот год залило грехамиЭльзас мой. Природа радаи солнцу, и тьме, но людичудовищ ночных боятсяи выгоду ищут в чуде…А я так любил смеятьсясызмальства, что чуть из школыне выгнали, и рубахупорвал и купался голым…Таким я приснился Баху,он спал в неудобной позе…Пока меня не позвали,я жил, как и вы, в гипнозе,с заклеенными глазами.А здесь зажигаю лампуи вижу – вижу сквозь стеныслепые зрачки сомнамбул,забытых детей Вселенной,израненных, друг на другарычащих, веселых, страшных…Пойдемте, Седьмая фугаизлечит от рукопашных…Я равен любому зверюи знанье мое убого,но, скальпель вонзая, верю,что я заменяю Бога,иначе нельзя, иначерука задрожит, и дьяволменя мясником назначит,и кровь из аорты – на пол…Вот истина – божье жало –мы вынуть его не осмелились.Скрывайте, прошу вас, жалость,она порождает ненависть.Безумие смертью лечится,когда сожжена личина…Дитя мое, человечество,неужто неизлечимо?

Обучающая жизнь

из бесед о здоровье

Лучше недопереесть, чем перенедоспать.

Студенческое наблюдение

Ваше определение здоровья. И соответственно – болезни.

– Можно я начну не с себя?..

Вот как определял здоровье отец медицины Гиппократ:

Здоровье – это даруемая нам богами возможность жить полной жизнью в свое удовольствие. Возможность эта, однако, столь же редко используется, сколь часто теряется из-за злоупотребления ею.