Читать интересную книгу Джон Чивер - Игорь Ефимов

БАС. Большое место в романе занимают куски из дневников Леандра Уопшота. Их обрывистый стиль, с обрубленными предложениями, напоминает стиль дневников самого Чивера. Ведение дневника занимало огромное место в его жизни. Он всюду возил с собой пачку тяжелых блокнотов и заносил в них самые интимные мысли и переживания. Инстинкт не обманывал его — художественная насыщенность этих текстов была захватывающей. Но дневники Леандра, внешне похожие по стилю, оказываются скучным перечнем житейских мелочей, занимавших неинтересного старого человека. В них не было и тени душевной боли, безжалостного суда над самим собой, сверкающего на страницах дневника автора романа об Уопшотах. В лучшем случае — сентенции, прославляющие дар жизни и красоту мироздания.

ТЕНОР. Человек слаб и грешен, говорит нам Чивер, но желание лучшего никогда не умирает в нем. Каким-то образом его персонажи находят выход из бездны отчаяния и одиночества. После смерти старого Уопшота сыновья обнаруживают записку с наставлениями им: «Никогда не занимайся любовью, не сняв штанов… Пиво на виски — слишком много риска… Держись прямо. Восхищайся миром. Цени нежную любовь женщины. Полагайся на Господа». А недобрую богатую родственницу Джустину постигает кара: куратор из Метрополитен-музея объявляет ей, что полотна Тициана и других итальянцев, которыми она так гордилась, являются подделкой. Но автору этого мало: он насылает на замок старухи пожар и сжигает его дотла.

БАС. Во время чтения романа я продолжал недоумевать, каким образом эта разваливающаяся конструкция могла завоевать успех у читателя, получить Общенациональную премию за лучшую книгу (1958), принести автору членство в престижном Институте искусства и литературы. И лишь в главе 34-й я нашел возможное объяснение. Сто лет спустя после войны за освобождение негров в Америке XX века началась скрытая гражданская война за освобождение от клейма позора адептов однополой любви. Среди образованных людей все сильнее нарастало стремление защитить гомосексуалистов от гонений, помочь им обрести человеческое достоинство. В главе 34-й с большим сочувствием описаны гомосексуальные порывы, пережитые Коверли Уопшотом, а потом — и его отцом. «В том, кто любит, нет места для глупости и злобы», — говорит Уопшот-старший. Мне кажется, роман Чивера вынесло к славе таким же ветром, каким в свое время была вознесена «Хижина дяди Тома».

ТЕНОР. Действительно, в начале 34-й главы автор честно предупреждает, что в ней речь пойдет о гомосексуализме, и предлагает тем, кого это не интересует, пропустить ее. Так прямо коснуться этой темы до Чивера посмел только Джеймс Болдуин в книге «Комната Джованни», но ее действие разворачивается во Франции. Когда молодая жена оставила Коверли Уопшота, он чувствовал себя очень одиноким. И ухаживания молодого начальника, его приглашение отправиться вместе на десять дней в Англию взволновали его. «В его глазах мир должен был быть таким местом, в котором подобный порыв не подвергался бы осуждению». Но секунду спустя он представил себе, как, поддавшись порыву, он утратит любовь всех прелестных женщин, которых ему предстоит встретить в жизни, и отшатнулся от соблазнителя. Спору нет, невидимая гражданская война продолжается и в наши дни, и в ней по-прежнему можно погибнуть, как это убедительно показано в фильме «Горбатая гора».

БАС. Соблазны кинематографа не миновали Чивера. Он боялся Голливуда, он видел череду писателей, чей талант был размыт служением целлулоидному идолу. Но безденежье донимало так сильно, что в конце 1960 года он принял предложение киностудии Фокс писать киносценарий по роману Лоуренса «Пропавшая девушка». Оказавшись оторванным на шесть недель от семьи, он задыхался от одиночества в роскошном номере гостиницы в Беверли-Хиллз и счастлив был встретить старого знакомого по Дому творчества в Яддо. В дневнике появилась запись: «Провел ночь с К. К чему это может привести? Может быть, грех произошел от стечения обстоятельств. Ведь это случалось всего три раза в моей взрослой жизни. Я знаю свою неуправляемую натуру и пытаюсь удерживать ее рамками творчества. Искренне надеюсь, что это не повторится… Надеюсь, я не принесу боли тем, кого люблю».

ТЕНОР. Страх разоблачения преследовал Чивера всю жизнь. Но в конце 1950-х гомофобия в стране поднялась на новую ступень. В штате Массачусетс однополая любовь считалась «отвратительным и постыдным преступлением против природы» и каралась тюремными сроками. Коллега Чивера по Совету управляющих колонии Яддо, профессор Арвин, попал в тюрьму за то, что у него нашли порнографические открытки гомосексуального характера. Семнадцатилетняя Сьюзен спросила у отца, как это могло случиться и почему этих людей преследуют так жестоко. Он не нашелся, что ответить, и вышел из комнаты сердитый и подавленный.

БАС. После рождения третьего ребенка арендованный домик в окрестностях Нью-Йорка стал тесен семейству Чиверов, и решено было переезжать. Городок Оссининг на левом берегу Гудзона привлек их внимание своими живописными улочками, обвивавшими прибрежные холмы. Вопрос, как всегда, уперся в деньги. С конца 1940-х Мэри получала каждый квартал небольшие суммы из наследства, оставленного ей умершей бабушкой, но гордый супруг отказывался принимать эти деньги для хозяйственных нужд. Теперь накопленные десять тысяч пошли на уплату аванса, и в начале 1961 года семья вселилась в двухэтажный дом, окруженный вязами, имевший посреди участка пруд с игрушечным домиком для уток, фруктовый сад, луг и живые изгороди из тиса. Мэри была счастлива, а Джон говорил, что выплаты банку заставят его в течение ближайших двадцати лет писать по рассказу в неделю, а вечера тратить на сочинение пьес и сценариев.

ТЕНОР. Несмотря на расширение жизненного пространства, миру в семье не суждено было установиться. Подросшая Сьюзен больше не обливалась слезами, слушая попреки отца, а отбривала его репликами, отточенными в долгой семейной войне. «У тебя в разговорах всегда звучало только две струны, — говорила она. — Одна — история наших предков, другая — твое детское чувство удивления перед миром. Но теперь обе струны порвались». Или: «Ты говоришь не то, что думаешь, и думаешь не то, что говоришь». Когда в доме гостил ее друг-студент, Чивер следил, чтобы они спали в разных комнатах, требовал, чтобы не обнимались на диване в гостиной.

БАС. Поток попреков в адрес жены тоже не ослабевал. «Жить с интеллектуалкой, — писал Чивер, — это все равно что впустить в дом гремучую змею. Она не умеет сложить столбик простых чисел или постелить постель, но будет читать тебе лекции о символике произведений Камю, пока обед подгорает на плите».

ТЕНОР. Кипевшая ярость искала выхода. В рассказе «Океан» жена героя настолько рассеянна, что начинает поливать лужайку во время сильного дождя. Или случайно заправляет салат мужа не уксусом, а бензином. В другой раз вместо соли и перца сыпет в телячьи котлеты отраву против жуков. «А может, это уже не случайность, но преднамеренность?» — думает муж. В рассказе «Образованная американка» герой вынужден после рабочего дня сидеть с четырехлетним ребенком, убирать дом, чистить серебро, потому что жена погружена в благородные общественные кампании и в сочинение биографии Флобера. Однажды муж возвращается домой и обнаруживает ребенка в жару, оставленного в спальне без присмотра. Оказывается, жена уехала в город на какой-то митинг, а нанятая присматривать девчонка ушла домой помогать матери. В конце безжалостный автор дает ребенку умереть.

БАС. По сути, Чивер всю жизнь оставался моралистом, воображавшим, что он знает, какую роль положено играть каждому, и возмущавшимся, когда эта роль не выполнялась. Его дневник переполнен обвинениями себе за то, что он не достиг в семье и обществе статуса непререкаемого авторитета, не поднялся до той роли, которую можно было бы считать достойной. Из этого постоянного мучения и родился, я думаю, один из лучших его рассказов — «Пловец».

ТЕНОР. По свидетельству Сьюзен, этот рассказ был уцелевшим обрывком сожженного романа. Солнечное летнее утро наполняет сердце героя, Неда Меррила, беспричинной радостью жизни, и в голове его рождается славная затея: оставить жену на попечении друзей, с которыми они накануне вечером слегка перебрали, и отправиться в свой дом ВПЛАВЬ! Да-да — плыть, переходя из бассейна в бассейн на участках многочисленных богатых знакомых, населявших их округу.

БАС. Когда я читал этот рассказ в первый раз, мне по-детски хотелось, чтобы затея удалась. Чтобы в каждом доме друзья радовались появлению Неда, как это случилось в домах Грэхемов и Банкеров, угощали выпивкой, просили задержаться. Но когда он в середине пути наталкивается на дерево, окруженное опавшей желтой листвой (что случилось с летом?), на чью-то запертую калитку, на бассейн без воды, я понял, что путешествие в пространстве превращается в путешествие во времени. Стоя у дома Велчеров и глядя на объявление «Продается», Нед пытается вспомнить, когда эти друзья решили расстаться со своим чудесным домом? И когда он с женой в последний раз отказался принять их приглашение на обед? Неделю назад? Месяц? Год?