Читать интересную книгу Се ныне время благоприятно - Иеромонах (Рыбко)

Как пример исполнения евангельских слов: Если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят(Лк. 16; 31),– о. Никон приводил слышанный им в концлагере рассказ священника, бывшего до того в Саровских лагерях. Однажды летом заключенных послали что-то копать на реке, и они внезапно увидели, что на дне речки ясно изобразилась икона Спаса Нерукотворного. Все, кто был на работах, остановились, пораженные этим, перестали копать, стояли и смотрели. Охранники прибежали разбираться, в чем дело, растолкали всех и тоже увидели икону. Тогда они приказали рыть на этом месте, чтобы снять изображение. Но оно не исчезало. Тогда его стали забрасывать. Отец Никон говорил: «Если человек не хочет поверить, то никакое чудо его не убедит».

Не только святые люди, но всякий христианин, хотящий жить благочестиво в наши непростые времена, будет сокрывать себя, избегать начальственных должностей и видного положения, чтобы в безвестности работать Богу, временами общаясь с небольшим кругом близких по духу лиц. Нам известны некоторые священники, преимущественно из числа монашествующих, которые именно из этих соображений избегают учить и проповедовать, хотя, казалось бы, это их прямая обязанность. Они не стремятся к умножению числа духовных чад, ограничиваясь теми, кого Господь уже привел к ним, а своим главным делом полагают молитву. Они считают, что пастырь – это прежде всего предстоятель у престола Господня, совершитель Божественных Таин, молитвенник за своих духовных детей. Он настолько способен руководить другими, насколько сам преуспел в молитве и духовном делании. Святитель Игнатий пророчествовал, что в последние времена засилье фарисеев в Церкви настолько увеличится, что истинные рабы Божии, спасаясь от них, вынуждены будут скрываться так же, как Спаситель скрылся от Ирода в безвестном малолюдном Назарете.

Господь, прежде чем вознесся на небо, заповедал ученикам оставаться в Иерусалиме, пока не облекутся силою свыше (Лк. 24; 49). Этим обозначается таинственное пребывание внутри себя, пребывание преимущественно в молитве и трезвении, чтении Божественных и отеческих писаний. Оно должно продолжаться до тех пор, пока благодать Божия не осенит душу явным образом. Только тогда раб Божий, облеченный благодатью, сможет выйти на проповедь Евангелия. Проповедовать может только человек духовно сильный, апостол, посланный Богом.

Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Когда мы, на год или на несколько лет удалившись от своих родных, приобретем некоторое малое благоговение, или умиление, или воздержание, тогда суетные помыслы, приступивши, побуждают нас опять идти в отечество для назидания, и примера, и пользы многих, видевших некогда наши беззаконные дела. А если мы еще богаты даром слова и имеем сколько-нибудь духовного разума, тогда уже как спасителям душ и учителям советуют они нам возвратиться в мир, с тем чтобы мы благополучно собранное в пристанище бедственно расточили в пучине. Постараемся подражать Лоту, а не жене его; ибо душа, обратившись туда, откуда вышла, уподобится соли, потерявшей силу, и сделается неподвижною».

«Многие,– пишет преп. Исаак Сирин,– совершили знамения, воскресили мертвых, потрудились в обращении заблудших, сотворили великие чудеса, привели других к познанию Бога, а после сего сами они, оживотворившие других, впали в скверные и мерзостные страсти, умертвили самих себя. Творящих знамения, чудеса и силы в мире не приравнивай к безмолвствующим с ведением. Бездейственность безмолвия возлюби более, нежели насыщение алчущих в мире и обращение многих народов к поклонению Богу». Очевидно, что здесь заповедуется предпочесть молитвенное делание даже тем, кто действительно способен обращать народы к Богу.

Допустима проповедь благочестивых мирян, которые, живя среди людей, все равно общаются с ними. Они не в состоянии нести монашеского молитвенного делания. Лучше говорить о Боге, чем празднословить. Мы немощные люди, но Господь так устроил, что и мы должны что-то делать в этом мире, хотя наши дела всегда бывают несовершенны и содержат примесь страстей. Для человека же монашеского устроения проповедовать – очень большая ответственность, большой труд, опасный в духовном отношении. Поэтому за некоторую деятельность лучше вообще не браться. Многие, очень многие, взявшись проповедовать, погибли сами.

Книга «Чудеса Божии» свидетельствует о том, как осторожно, с большой разборчивостью подходили к чудесам в Русской Церкви во времена еще не очень давние, однако отличавшиеся тем, что церковную жизнь определяли не неофиты, а люди духовно здравые, духовно опытные. Жизнь Церкви не есть только чудеса и знамения, духовная жизнь гораздо более глубока и многогранна. Чудеса и знамения, которыми должен прославляться Господь-Вседержитель, не должны служить на хуление имени Божия суеверными людьми.

Мы живем в благодатные времена духовного возрождения Православной России, которое должно, по пророчествам русских и славянских святых, перейти в проповедь ею слова Божия другим народам. «Может быть, еще китайцы, индусы, японцы дадут миру и Печерские Лавры, и новых Антониев и Феодосиев, и Сергиев, и Серафимов»,– писал в 1925 г. одному из православных парижских священников известный подвижник и духовный писатель XX века митр. Вениамин (Федченков).

Семьдесят лет коммунистических гонений, которые по своим масштабам и кровопролитию превзошли все преследования Русской Православной Церкви в совокупности, были необходимы. В жизни любого христианина, стремящегося к духовному совершенству, по свидетельству Святых Отцов, необходим период искушения его непосредственно падшими духами. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Искушения от лукавых духов обыкновенно попускаются после обучения искушениями от падшего естества, от мира и от человеков. Не вступив в брань с духами и не выдержав ее как должно, подвижник не может вполне расторгнуть общения с ними, потому не может достигнуть полной свободы от порабощения им в сем и будущем веке. Победитель в этой брани увенчивается особенными духовными дарованиями».Подобное происходит и с целыми христианскими народами. Период коммунистических преследований явился едва ли не самым плодоносным в истории Русской Церкви. За короткое время он дал стольких святых, скольких не дала вся предшествовавшая тысячелетняя история христианства на Руси. Да и в истории Вселенской Церкви никогда не являлось столько святых за такой короткий период.

Не было случайным и трехсотлетнее владычество язычников-татар на Руси. Как это ни парадоксально, оно промыслительно послужило к укреплению христианства, которое было принято большинством еще поверхностно, скорее, как обряд, о чем свидетельствовали бесконечные междоусобицы и остатки языческих верований среди простых людей. Народу, как и человеку, чтобы окрепнуть в вере, необходимо пройти через многочисленные страдания, искушения, испытания. Когда не на кого уповать и бессильны князи и сыны человеческие (Пс. 145; 3), остается только в покаянии молиться Вседержителю. Когда, волею Божией, приблизилось окончание монголо-татарского ига, Господь послал Руси преп. Сергия Радонежского. Послал именно тогда, когда преподобный стал нужен России. Раньше бы его не поняли, не приняли, и при всей своей духовности и святости, он не был бы замечен на Руси, остался бы мало кому известным. Игумен земли Русской стоял у истоков объединения русских земель, фактически -у истоков Русского Государства. Именно ученики преподобного Сергия, разошедшиеся во все концы Руси, духовно подготовили народ к объединению. И неизвестно, произошло ли бы оно вообще, если бы не было татарского ига.

В годы же коммунистических гонений, несмотря на страшные, невиданные испытания и бедствия, обрушившиеся на нашу Родину, народ, тем не менее, верил, что по окончании их наступит возрождение. Особенно поразительны слова и послания Святейшего Патриарха-исповедника Тихона, который нигде и никогда не говорит о близком конце света. Напротив, неоднократно Святейший Тихон пророчествует, что по окончании времени испытаний и очищения скорбями русского народа в России настанет духовный рассвет: «Как быстро и детски доверчиво было падение народа русского, развращаемого много лет несвойственной нашей христианской стране жизнью и учениями, так же пламенно и чисто будет раскаяние его, и никто не будет так любезен сердцу народному, как пастырь родной его матери Церкви, вызволившей его из египетского зла».

После периода просвещения отступившей от Бога России светом Христовой веры принятие русским народом Православия выразится прежде всего в том, что Евангелие станет основой жизни простых людей и возрождаемые ныне храмы вновь наполнятся молящимися. Постепенно православные, глубоко церковные люди займут подобающее место в управлении государством, встанут у истоков экономики, науки, культуры, политики, приобретут значительное влияние на вооруженные силы.