он в сердцах бросил телефон на кровать.
После очередного душного разговора захотелось помыться. Игорь быстро скинул одежду и залез в начавшую облезать ванну. Через десять минут он наконец почувствовал, что вода стала совсем холодной, наскоро вытерся и как был улегся спать.
Легкий дурман стоял в голове, местные говорили, что это всегда, когда возвращаешься, горы, разреженная атмосфера, но он чувствовал, что это не давление, необъятная, всепоглощающая тоска сковывала его сознание каждый раз, когда он приезжал сюда.
Дни пролетали мимо, сливаясь в одну долгую смену. Он не замечал ни восхода, ни заката солнца, пропадая в искусственном бетонном и стальном мире с мертвым солнцем.
Работа процесс интересный, не имеющий ни начала, ни конца. Оговоренный план разрастался, как куст, попавший в жирную почву, раскидывая свои ветви все дальше. И по мере того, как рос этот куст, росла и потребность фабрики в дальнейших работах.
Он уже выбрал свой лимит командировки, с трудом согласовав ее продление еще на месяц. Выдумывая все новые объяснения для руководства, Игорь все больше утопал в своем комплексе абсолютизма. Ему доставляло физическую боль несовершенство процесса, недочеты на отдельных участках, которые все вместе вели к выходу из процесса всей линии. Можно было бы оперировать формальным подходом, что и требовало от него руководство, но природное упрямство вело его вперед, все дальше развивая сюжет придуманной им легенды.
Директора фабрики, когда заканчивались грозные телеконференции с его работодателем, где основной повесткой всегда была плохая работа их линии, лично с ним были приветливы, и он чувствовал даже некую благодарность. Но упрямый характер и тут не помогал ему продвинуться, набрать побольше очков, кому они правда были нужны. Никто и никогда не любит критики, тем более от того, кто в этом понимает.
— Ночная с реакторов передала, — ухмылялся у пульта молоденький оператор. Игорь его помнил еще шнырем, драившим раздевалки с душем.
— Их вчера так выдрали после твоего отчета. Так им и надо. Они косячат, а нам потом ноль отмывать из-за них.
— Не знаю Леха, мне кажется все это бесполезно.
— Конечно, бесполезно. Вот ты уедешь, и все вернется, как было. Ты думаешь это надо кому-то? Ни хрена. Они только за сводки свои дрожат, — Леха сплюнул вниз на транспортер. — Саныча кто слушать будет? Его дело за машинами следить, а не в технологию лезть.
— Да уж. А почему больше журнал не ведете, я же оставлял программу.
— Ха, так они нам больше данных не дают, чтобы мы их прищучить не смогли. Анализы с нас сняли, а у меня получалось чище, чем у этих, лаборантских, — хвастливо вскинул голову Леха, густые темные волосы выбивались из-под каски, он нравился Игорю, высокий, статный парень, с горделивым и умным взглядом.
— Да у вас вроде нормальная лаборатория была.
— Была, сейчас понабрали, типа наших, — он махнул рукой на операторскую.
— Только семки щелкать могут, да порнуху в телефоне смотреть. Вот Катя уйдет и тогда совсем труба будет.
— Катя? — переспросил Игорь, вспомнив о девушке в столовой.
— Да, она там за старшего мастера. Вот ведь суки, — Дима оскалил зубы. — Не дала одному уроду, так ее не то что старшим мастером не сделали, так хотели вообще разряд понизить.
— Прямо мексиканские страсти. Так не понизили же?
— Нет, директор фабрики вмешался, когда Саныч попросил. Он конечно умный, но он директор, куда ему до нас.
— Да, он нормальный. Так она последнюю вахту здесь?
— Пацаны говорят что да, больше вызывать не будут. А у нее сестренка больная, только и жили на ее зарплату.
— Откуда ты все знаешь?
— Так тут как в моей деревне, все всё знают. Ты, кстати, сходи к коменданту, он тебе и не такое расскажет, — Леха показал руками небольшой пузырь. — Он очень уважает.
— Да, хотел сходить. А как его зовут, всегда забываю.
— Не знаю, все зовут Паном, — пожал плечами Леха.
— А почему Паном?
— Поляк, потому что. Я вот тоже не знаю, вернусь ли на следующую вахту, — вдруг помрачнел он.
— А что так? Нашел другую работу?
— Нет, просто надо в одном деле разобраться. Понимаешь, была у нас одна девчонка, вместе выросли, короче, как сестра она мне. А тут мне мать пишет, что умерла.
— Как умерла?
— Говорят, упала и головой ударилась. Но это все не то, не могла она, не могла. Связалась с одним уродом, он у нее деньги таскал, бил, сука. Я хотел в этот отпуск разобраться, но видишь, не успел.
— Хм, а что полиция говорит?
— Ничего, несчастный случай. Но соседи говорят, что она к нему тогда ходила.
Разговор прервала сирена, снизу послышался звук бурно текущей воды, запахло серой и сладковатой горечью.
— Ах, ты ж твою мать! — вскрикнул Леха и они вместе побежали вниз на нулевой уровень.
Стоя по колено в горячей пульпе, они в четыре руки пытались передавить задвижкой неистовый насос, чтобы перекрыть поток, вырывавшийся из лопнувшего патрубка. Сверху слышались возгласы разбуженных операторов, суетливо бегающих вверх-вниз.
Это был последний чистый комплект спецовки, и Игорю выдали фабричную, и теперь он полностью слился с заводчанами, на него даже перестало обращать внимание СБ, пропуская не глядя.
Игорь стоял возле КПП и ожидал автобуса до жилого сектора. Ночная смена уже заступила, и это был последний рейс. Народу было немного, несколько запоздалых работяг, сильно хотелось спать.
— Я смотрю, вы уже к нам работать устроились? — спросила Игоря девушка в безликой зимней робе.
— Ой, добрый вечер, — удивился он, не сразу разглядев сквозь слабую метель насмешливые глаза Кати. — Да, как видите, поработили.
— Поработили! Ха-ха, скажете тоже, — рассмеялась она. — А чего не уехали? Ваши недельки-то прошли.
— А откуда вы все знаете? — удивился он.
— Что тут знать, спросила кого надо, — она запнулась, понимая, что выдала себя.
— Спросили, значит, так-так. Значит, интересовались, хм.
— Особо не воображайте себе, — фыркнула она и пошла к резко разворачивавшемуся автобусу.
Игорь догнал ее и встал рядом.
— А вы почему так поздно?
— Ну уж точно не в пульпе купалась, — расхохоталась она.
Они вошли в автобус, Игорь, не веря себе, нагло сел рядом с ней, Катя строго посмотрела на него, но ничего не сказала.
— А вы и это знаете?
— Да, — отчеканила она. — Это вы зря, здоровья себе не прибавите.
— Это я знаю. А вы всегда так задерживаетесь?
— А вы?
— Наверно, не особо это отслеживал, — пожал плечами Игорь.
— А что ж так? У Вас такое рвение к работе?
— Вроде нет, просто в общежитии делать нечего.
— Как нечего? У нас же есть бассейн, библиотека, в