Читать интересную книгу Ловушка - Натиг Расулзаде

Гасанов сгоряча не воспринял цифру, потом немного помолчал, соображая, сразу всплыли в памяти долги, которые давно пора было возвращать, сотни проблем в семье, что можно было бы уладить с помощью этих денег, и главное – хоть это и было мальчишеством – он не хотел показаться в глазах этой девушки трусом.

– Что надо делать?

Она усмехнулась этому, совершенно не идущему ему деловому тону.

– Надо побыть сторожем, – объяснила она. – Можно убитым. Как минимум – раненым.

– Нет, – сказал он, подумав. – Убитым почему-то не хочется.

– Хорошо, – согласилась она. – Я прострелю вам плечо. Рана будет неопасной. Он приуныл, обдумывая ее предложение.

– Десять тысяч долларов, – напомнила она.

– Как я их получу? – поинтересовался он.

– Как хотите. Скажите мне адрес, и вашей семье их сейчас же доставят. Потому позвоните, убедитесь, что получили.

– Хорошо, – сказал он и назвал ей адрес. – Только лучше оглушите меня и свяжите. Огнестрельной раны я боюсь.

Она достала телефон, позвонила куда-то, коротко поговорила, дважды повторив его адрес. Он чувствовал себя бараном, которому должны отрезать голову, и осталось только договориться о цене с его хозяином. Оба молчали, избегая смотреть друг на друга. Потом он спросил:

– А зачем вообще все это? Можно узнать?

– Нет, – коротко ответила она.

– Понятно, – сказал он.

– А как же со мной?

– А что с вами? С вами все будет в порядке, – успокоила она его. – Только дайте мне свои документы.

– А как вы на меня вышли? – он протянул ей свое журналистское удостоверение. – Следили за мной?

– Вы не поверите, – сказала она, даже не взглянув на его удостоверение, кладя его в сумочку. – Это чистый экспромт. Мне нужен был такой, как вы, и вы сами пришли, навели меня на мысль, а почему бы… не дать заработать именно вам? Кстати, позвоните домой, предупредите… Какой номер?

Он сообщил ей номер, поговорил с женой.

– Потом объясню, – несколько раз во время разговора повторял он, разволновавшейся, раскудахтавшейся жене. – Потом все объясню. Ты главное – деньги возьми и спрячь, и никому дверь не открывай. Да, да… Это мои деньги. Я приду и все объясню. Может, я сегодня буду поздно, важная пресс-конференция, – и, не слушая сыпавшихся вопросов, протянул телефон девушке.

– Давайте обговорим детали, – сказал он. – Даже за десять тысяч я не согласен умирать.

– Я оглушу вас, свяжу и часа через два вызову «скорую», – будничным голосом произнесла она.

– А… А если «скорая» не приедет?

– Приедет, приедет… Вы только не забудьте, что работаете здесь сторожем уже месяц. И адрес склада.

– А если забуду?

– Тоже ничего. Сошлитесь на травму головы.

– На травму головы?! Но у меня нет никакой травмы головы.

Она терпеливо поглядела на него, как на ребенка, набрала номер.

– Она уже должна получить деньги, – сказала девушка, протягивая ему телефон.

Он поговорил с женой и убедился, что это на самом деле так, и опять оборвал ее на полуслове.

– Что ж, – вздохнул он обречено. – Я готов.

– К этому нельзя быть готовым, – услышал он ее голос за спиной, и тут же в глазах его потемнело от удара чем-то тяжелым по голове, казалось ему: сердце выскочило изо рта.

Он рухнул на картонные коробки и остался лежать неподвижно. Она для верности еще раз огрела его по голове короткой дубинкой со свинцовым набалдашником, увидела, как в месте удара волосы потемнели от бурой крови, что двумя тонкими струйками потекла по лицу, связала ему веревкой руки и, выйдя из этого амбара, села в свою машину и уехала. Через два часа она вернулась, застала его в той же позе, в какой оставила, пощупала пульс у горла и, позвонив в «скорую», сообщила о своей находке в разграбленном складе.

Через час его везли в машине «скорой помощи» в больницу. Еще через час он пришел в сознание и сначала не мог вспомнить, что с ним произошло. Она стояла рядом с его кроватью, а с ней рядом стоял молодой мужчина. Они о чем-то тихо разговаривали.

– Он очнулся, – раздался женский голос с другой стороны кровати, куда Гасанов не мог повернуть голову из-за сильной боли.

И девушка, и стоявший рядом мужчина разом оглянулись на него. Мужчина склонился к Гасанову.

– Вы можете говорить? – спросил он. – Я следователь. Я должен задать вам несколько вопросов.

– Он, наверное, еще очень слаб, – сказала девушка. – Может, вам лучше подождать денек-другой?

– Врач сказал, что сотрясения нет, – нерешительно возразил следователь.

– Эти врачи, – пренебрежительно произнесла девушка и открыто посмотрела на медсестру, стоящую с другой стороны кровати. – Вы дайте ему стольник – какой угодно диагноз поставит.

– Так что, у него сотрясение мозга? – спросил следователь.

– Откуда мне знать? – энергично пожала плечами девушка. – Просто я вижу, что он слаб, и вряд ли сейчас из него что-нибудь вытянешь. Я бы сама хотела все знать, ведь украденный товар на мне висит… Склад-то мой… Поди теперь отвечай перед хозяином товара…

– Вы говорите, там были апельсины?

– Да. Апельсины, бананы, клубника… Фрукты. Завтра должны были забрать. На два дня арендовали помещение. И вот что получилось… – она посмотрела на Гасанова, лежавшего с перевязанной головой.

– Кому понадобилось воровать фрукты? – спросил сам себя следователь. – Ладно. Что теперь делать… Пусть отлежится. Завтра приду.

Он ушел. Следом за ним вышла из реанимационной палаты и медсестра, обиженная замечанием девушки в адрес врача и всячески стараясь подчеркнуть это. Девушка проводила их взглядом и, оставшись наедине с Гасановым, склонилась над перевязанной его головой.

– Как вы себя чувствуете?

– Как человек в буквальном смысле головой зарабатывающий деньги, – медленно с усилием ответил он, отдыхая после каждого слова.

– Неплохо для начала, – сказала она. – Честно говоря, не ожидала от вас в таком состоянии столь длинной фразы.

– Как вас зовут? – спросил он запавшим голосом.

– А? – она не расслышала. – Если ничего срочного, лучше не повторяйте. Вам нужно беречь силы.

– Как вас зовут? – повторил он громче.

– Как меня зовут? – она посмотрела на него долгим взглядом. – Меня зовут Айтен. А вас я уже знаю. Ваше удостоверение у меня. Не забыли? Отдыхайте. Я приду завтра.

Она нагнулась и поцеловала его в щеку, холодную, уже немного обросшую щеку. Он слабо улыбался, прикрыв глаза, и слышал, как почти тут же за ней захлопнулась дверь. И впал в забытье. Тревожный, урбанистский сон снился ему; на улицах этого сна шли цветные дожди, и она приближалась к нему с непокрытой головой, и цветные струи дождя превращались в продолжение ее распущенных волос. И снова, и снова он просматривал этот короткий, повторяющийся кадр, из которого, как оказалось, и состоял весь сон, как первый в истории кинематографа фильм состоял только из прибытия поезда на вокзал.

Они стали близки как-то естественно, несмотря на разницу в летах, большую разницу в финансовом положении и огромную разницу в характерах. Ей было тридцать два года, ему – за пятьдесят, она была богата, он еле сводил концы с концами, она была авантюристка, любила рисковать и выигрывать, он привык довольствоваться малым, был расчетлив в мелочах, и никогда в жизни не доводилось ему манипулировать крупными суммами.

Казалось, поначалу никакого чувства не было между ними, он как и до встречи с нею занимался своими делами, она – тоже. Но однажды призналась ему, что неотвязно думает о нем, чем бы ни занималась – все мысли о нем. И вдруг он понял, что с ним происходит то же самое, просто он не задумывался над этим, и с самого начала естественно воспринял то, что она заполнила всю его жизнь; и не так, чтобы заполнила какую-то пустоту в его жизни, нет, отодвинула все остальное – семью, работу, друзей, привычки – на задний план и высвободила себе огромное место. Он наслаждался ее любовью, ее телом, цинично выражался об их, как он говорил «предосудительной связи» (причем, ему не надо было напрягаться и что-то выдумывать, он по натуре был циник), но оставшись один, или, вернее, оставшись без нее, желал только одного – поскорее ее увидеть. Хотя во время их, порой, затянувшихся встреч не чаял, как от нее избавиться. Она, несмотря на крутой нрав, с каким ворочала делами своего темного бизнеса, туг, с самого начала их отношений подчинилась ему и безоговорочно исполняла все его желания, тем более, что и исполнять-то их не составляло большого труда. Но в любви он был изобретателен и требователен, что дополняло отсутствие в ней сексуальной фантазии. Вообще, парочка эта была полна противоречий. В ней следовало бы ожидать порочности, но ее не было. В ее небогатой биографии в сущности имелся только муж, с которым она несколько лет, как развелась, не удосужившись обзавестись ребенком. У него, несмотря на нелегкую – от зарплаты до зарплаты, с мизерными гонорарами – жизнь, имелся большой казановский опыт и, несмотря на плешь и пучеглазие, вопреки, так сказать, внешности, он еще мог охмурять и добиваться, и если бы не хроническое безденежье, он бы вполне вольготно чувствовал себя в этом полоумном мире. У нее была прекрасная квартира в относительно спокойном районе города, и там они, обычно, встречались. Он, профессионально сгоравший от нетерпения спросить и узнать, все-таки профессионально сдерживал себя до подходящего момента; и однажды этот момент настал. Они лежали расслабленные после роскошно состоявшегося соития, она протянула руку к пачке сигарет на полу, не дотянулась, рука повисла, и она еле произнесла: – Сил нет даже покурить…