Читать интересную книгу Хранитель - Уильям Шаттнер

– Доктор Крон, приготовьтесь открыть поле стазиса.

Клингон кивнул, его густые брови сошлись вместе от печального момента. Следующими словами Маккой обратился к M'Бенге.

– У нас будет самое большее две минуты. Клингонское хирургическое оборудование не запрограммировано на анатомию чалцев, поэтому…

– Мы можем транспортировать ее на «Энтерпрайз», – вставил Пикард.

– Исключено, – отрезал Маккой. – Я помогал проектировать медотсек. Он приспособлен к физиологии чалцев не лучше, чем это помещение. – Он повернулся к M'Бенге. – На Земле это называют кесаревым сечением.

– Я знакома с этим, – сказала M'Бенга. – Я делала это дважды на Чале во время вирогенного кризиса.

– Тогда готовьтесь к третьему разу.

Одна из медсестер доктора Крона – ростом в два с половиной метра, мускулистая, в черной кожаной броне – бросила хирургические инструменты на поддон с оборудованием рядом с камерой стазиса. Металлические лезвия всевозможных острых инструментов зазвенели. Маккой нахмурился.

– Мы не можем использовать протоплазеры на плоти чалцев.

Но в этом предупреждении не было необходимости.

– Я знакома с историческими методами. В том числе и с хирургическими скальпелями.

Она поежилась, произнеся эти последние слова, как и любой другой цивилизованный врач. Маккой глубоко вздохнул, успокаивая нервы и готовя себя к предстоящему сражению.

– Доктор Крон, – сказал он, вынуждая себя говорить отчетливо и твердо, – отключайте…

Гул гармоники транспортатора заглушил его последние слова. M'Бенга смотрела куда-то мимо Маккоя с широко раскрытым от удивления ртом. Пикард широко улыбнулся, узнав его. Маккой повернулся к фигуре, формирующейся из света. Но он уже знал, кого там увидит. Маккой не был разочарован. Джеймс Т. Кирк сделал это снова.

ГЛАВА 2

Для тех, кто больше ста лет назад строил Альфа Мемори, она стала неузнаваемой. То, что когда-то было холодным суровым академическим форпостом, предназначенным для складирования и хранения огромного количества научной и культурной информации с каждого мира Федерации, теперь было оживленным миром по своему правильным, который стал домом красочной и непрерывно изменяющейся популяции ученых и художников со всех известных секторов галактики.

Можно было потратить всю жизнь, просеивая непрерывно растущееаваемой. собрание данных на Альфе, чтобы обнаружить утраченные знания в древних научных отчетах, возродить к новой жизни забытые искусства, или разыскать не вызывающие подозрений модели в истории более чем ста пятидесяти миров, тысяч культур и триллионов жизней. И иногда, но только иногда, такие модели находились.

– Катастрофа, – сказал адмирал Эбемет Хардин.

Его тон предполагал, что он был не убежден. T'Сири откашлялась и посмотрела на своего коллегу. Но на другой стороне полированного деревянного стола цвета бронзы Лепт продолжал почесывать свою голову и не предложил ей никакой помощи. Как исследователи молодая вулканка и пожилой ференги были внушительной парой. Но Лепт уже пояснил, что любые дела, которые решит вести T'Сири со Звездным Флотом, лягут полностью на нее.

– На самом деле, адмирал, – наконец сказала T'Сири, – катастрофа не совсем верное слово.

Хардин с вежливым нетерпении постучал пальцами.

– Это вы употребили его.

Любой другой вулканец понял бы контекст, с нетерпением подумала T'Сири. Но люди, они всегда нуждались в дословных объяснениях, записанных в голографических посланиях в метр высотой и желательно спроецированных прямо на их сетчатку.

– Катаклизм, – поправила T'Сири. – Апоклептический катаклизм.

По крайней мере адмирал перестал барабанить пальцами.

– Разрушение мира?

T'Сири повернулась к центру конференц-стола, над которым выступал ее голографический союзник – яркий дисплей, который занимал центральное место в ее выступлении. На одной стороне медленно вращающейся модели был трехмерный котел бурлящих рекурсивных тел. На другой – хаотический котел внезапно преобразовался в плоский двухмерный план. Анархия, преобразованная в абсолютный порядок. Изображение было пугающим. Ужасающим для любого, кто обладал хоть малейшими познаниями в психоистории. Но адмирал, казалось, этого не понимал.

– Больше чем мира, – сказала T'Сири.

– Федерации? – спросил Хардин, вскинув бровь.

Его легкий тон говорил о его недостаточном понимании проблемы.

– Больше чем Федерации, – ответила T'Сири.

– Вселенной? – Равнодушный скептицизм адмирала стал ширмой для враждебности.

Но T'Сири не могла уйти. Только чтобы организовать эту единственную встречу с одним адмиралом, заседающим в Совете Федерации в технологическом коммитете по стратегическому планированию ушло больше шести месяцев.

– Уничтожение вселенной. Да, сэр, – сказала она. – Именно на это указывают все наши результаты.

Она посмотрела на своего коллегу ференги, подчеркивая слово – наши – . Хардин уставился на дисплей T'Сири. Голограмма была единственным маленьким источником света в конференц зале, и бросала блики на лица наблюдателей как будто они все собрались вокруг примитивного костра, надеясь предугадать будущее.

– Какой масштаб времени мы рассматриваем? – спросил адмирал.

Как ученый, T'Сири знала, что ответ, который она собирается дать, должен быть изложен с оговоркой и указанием степени ошибки, плюс или минус. Но Хардин был человеком, который не пожелает слушать оценки или предположения. Он был адмиралом. Он был из Звездного Флота. Ему нужны были факты, и только факты. Черное или белое, да или нет, верх или низ.

– Три месяца, – сказала T'Сири, игнорируя еле слышный звук, который вырвался из горла Лепта при ее заявлении.

Хардин откинулся в кресле, но дистанцировался ли он подсознательно от T'Сири или же от правды, которую она произнесла, T'Сири не знала.

– Насколько я понимаю, – сказал Хардин, – вы утверждаете, что ваше… психоисторическое исследование предсказывает, что через три месяца вселенной придет конец?

T'Сири кивнула.

– Верно.

– Как?

– Исследование не выявило средство, которое…

– Вы хотите сказать, что вы не знаете?

«Факты», сказала себе T'Сири. Никакой неопределенности.

– Не в такой приемлемой степени уверенности.

– Тогда слово, которого вы ищете – нет.

– Нет? – T'Сири заставила себя не смотреть на Лепта. Но она слышала, как ференги напоминает ей, что уже предупреждал ее, что такое случится.

– Значит, – резко сказал адмирал, – через три месяца начиная с этого момента мы проснемся, и обнаружим, что подпространственная аномалия собирается поглотить пространство и время, или…

– Нет, сэр.

Глаза Хардина вспыхнули.

– Значит вы все таки знаете.

T'Сири мимолетом позволила себе задуматься, если преднамеренное упрямство адмирала выберется на поверхность, станет ли он слушать, поймет ли.

– Психоистория не имеет дела с природными явлениями, адмирал. Она изучает разумные существа, действующие в массе в соответствии с основными предсказуемыми тенденциями психологии, социологии, политической динамики… – Она остановилась, когда адмирал поднял руку.

– Вы уже давали мне объяснения, – отмахнулся он. – Вы находите образцы человеческого поведения, затем делаете предсказание о том, что сделает группа людей.

T'Сири заставила себя промолчать. В издании Академии Наук Вулкана определение психоистории занимало 15387 слов. А вулканский был чрезвычайно кратким и точным языком.

– И вот вы утверждаете, – продолжал адмирал, – что конец вселенной будет вызван не каким-то природным явлением, а чем-то, что специально сделает какая-то группа людей.

T'Сири ничего не могла с этим поделать. Он должен понять. Она одернула себя и заставила попытаться снова; ее голос прозвучал жестче, чем она хотела.

– На самом деле, адмирал, хотя психоистория чаще всего имеет дело с группами людей и собранием событий, истинная сила техники прогнозирования в ее способности идентифицировать моменты ключевых решений в прогрессе истории и предположить, где могут появиться индивидуумы, способные направить эти решающие моменты по одному или по другому пути.

– Индивидумы?

T'Сири кивнула.

– Невозможно знать, кем является индивид, или кем он станет, хотя можно узнать, когда и где может появится этот индивид. Потому что это…

– Попкорн, – внезапно добавил адмирал.

Глупый человеческий ответ заставил T'Сири остановиться. Она с сомнением уставилась на него, не понимая на каком языке он это произнес, уже не говоря о том, что он имел ввиду. Адмирал оборвал ее замешательство.

– Это популярный продукт с Цестуса III. Так называют ядра очень маленьких, покрытых твердой оболочкой плодов. Их нагревают в масле. Влага в ядре испаряется, и взрываясь расширяется, ломая скорлупу и обнажая увеличившуюся крахмалистую мякоть.